– Я хорошо. – Вернер махнула рукой. – Только платок чуть не порвал, козел… Садись. Будем тебя лечить.
Мы как-то незаметно для самих себя перешли на «ты». После уличной драки все эти «благородия», «сиятельства» и «сударыни» как-то сразу стали ненужными. Я огляделся по сторонам и, не найдя ничего лучше, устроился на капоте «Волги». Вернер тут же принялась меня обхаживать, осторожно промакивая ссадины и царапины платочком. Плетение справилось бы куда лучше… но, видимо, мне все-таки хотелось в полной мере почувствовать себя героем. Так что за магическое лечение я взялся, только когда приятные и чуть будоражащие прикосновения прохладных пальцев закончились.
– Дай руку. – Вернер взяла мою ладонь обеими руками и осторожно развернула. – Костяшки разбил… Здорово ты им всыпал, конечно!
– Угу… Надеюсь, хоть это не попадет в газету, – усмехнулся я.
– Да ну тебя!
Вернер стащила с шеи платок и принялась перевязывать чуть распухшую руку. Не очень умело – зато старательно.
– Да нафиг эту газету, – пробормотала она. – Ты меня спас, можно сказать.
– Вот как? – Я несколько раз сжал пальцы в кулак, проверяя подвижность. – А часто в твоей профессии… такое случается?
– Если честно – не очень, – призналась Вернер. – Бывало, что приходили пугать, но чтобы вот такое… Только эти-то не за мной пришли.
– Угу. – Я кивнул и на всякий случай огляделся по сторонам. – Нажил себе врагов, ничего не скажешь. Знать бы только – кто?
Хотя догадки определенно имеются.
– Подозреваемые? – Вернер явно уже приходила в себя и вновь натягивала маску матерой акулы пера. – Кто может желать вреда князю Горчакову?
– Вопросы от прессы? – Я улыбнулся и тронул саднящую щеку. – Можно в другой раз? Сейчас я не готов к интервью.
– Как пожелаете, ваше сиятельство. – Вернер поправила ворот моей рубахи. – Мы ведь здесь неофициально… Куда поедем теперь?
– А какие пожелания у сударыни?
– Ну… настрой эти уроды, конечно, подпортили. – Вернер протяжно вздохнула – и тут же посмотрела на меня, чуть склонив голову набок. – А погнали ко мне? Тебе бы сполоснуться.
Даже так? А вечер-то… точнее, день – перестает быть томным.
– И не подумаю отказаться. – Я спрыгнул с капота. – С тебя прохладительные напитки.
– Что-нибудь найдется. Тут недалеко, я покажу.
Дорога действительно заняла минут десять, вряд ли больше. Вернер жила в центре. Не на Невском, конечно – даже не на этой стороне Невы, но чуть ли не прямо за Троицкой площадью.
– Вот сюда. Во двор.
Я повернул руль и сбавил ход, втискивая могучее тело «Волги» в узкую арку. Здание я узнал – доходный дом. Старый, еще с прошлого века… Я бы не удивился, окажись он вдруг собственностью моей семьи. Я воткнул машину у стены – места во дворе оказалось предостаточно.
Вернер повела меня в парадную в углу – и потом вверх по лестнице. Похоже, супер-корреспондент устроилась под самой крышей. Путь по ступенькам казался бесконечно долгим, и все это время я думал, что же ждет меня в конце.
С кем она вообще живет? Если снимает апартаменты – вряд ли с родителями. Одна? С соседом… или соседкой? Или вообще с мужем? В конце концов, я не знаю о Вернер почти ничего, а отсутствие обручального кольца на пальце может и вовсе не значить…
– Проходи… Только тапок у меня нет.
Нет, похоже, все-таки одна. Крохотная квартирка с видом на жестяные крыши казалась слишком тесной. Даже для нас двоих. Чтобы снять куртку в прихожей, мне пришлось чуть податься вперед – и Вернер тут же прижалась ко мне горячей после долгого подъема по лестнице спиной.
И не очень-то спешила отстраниться.
– Давай на кухню, – улыбнулась она. – Садись. А я на минутку… только переоденусь, ладно?
Глава 25
Я послушно проследовал за раскрытую дверь справа и втиснулся между стеной и покрытым цветастой скатертью столиком. Таким же крохотным, как и все здесь. Даже стандартная плита на кухне почему-то казалась чуть ли не вдвое меньше обычной, а уж столы и полки и вовсе выглядели сделанными для каких-нибудь эльфов… Или это я привык к помещениям побольше?
И в нашем доме в городе, и уж тем более в усадьбе одна моя комната размером чуть ли не со все жилище Вернер. Но эта компактность квартирке под самой крышей доходного дома непостижимым образом шла: все вокруг говорило скорее о хорошем вкусе и уюте, чем о тесноте.
– Здорово тут у тебя, – проговорил я вполголоса.
– Нравится?
Голос Вернер донесся из комнаты, но я услышал его так, будто она стояла чуть ли не рядом. Похоже, перегородки в квартире построили не из надежных кирпичей… и уж точно куда позже, чем основные стены. Или здесь вообще когда-то был чердак – судя по потемневшим от времени деревянным балкам под потолком.
– Конечно, не ваши хоромы, княже, но по-моему прикольно.
Вернер появилась в дверях… и я на мгновение залип. Домашняя одежда – свободные штаны из легкой светлой ткани и тельняшка без рукавов на голое тело – должна была смотреться уж точно не так соблазнительно, как короткое платье, но почему-то не смотрелась. Организм тут же буквально взвыл, снова напоминая о вполне здоровых потребностях. Не помогла даже некоторая мешковатость наряда хозяйки: воображение отработало на ура.
– Прикольно, – повторил я.
– Ага. – Вернер коварно улыбнулась и указала на холодильник. – Лимонад… пиво?
Наверное это тоже было чем-то вроде крохотной провокации: по возрасту нас с врединой разделяли какие-то год-полтора, но она уже перешагнула порог совершеннолетия. Так что мне пришлось довольствоваться бутылкой «Колы». Выбор, кстати, был так себе: «Жигулевское», пара бутылок «Мартовского», огурец и ломтик подсохшего сыра на верхней полке.
– Не густо, – усмехнулся я. – Теперь даже стыдно, что я хочу оставить тебя без сенсации.
– Сенсация – хлеб репортера. – Вернер многозначительно покачала головой, но тут же улыбнулась. – Не так уж я и бедствую. Просто времени нет – все время ем на бегу, а сюда только спать прихожу… и то не всегда.
Ну да, конечно. Работа. В последнее время Андрей Георгиевич гонял меня по полной, но до этого я шестнадцать с половиной лет вообще не задумывался, что кому-то приходится беспокоиться о деньгах, жилье… да и вообще напрягаться.
– Мне нравится, – решительно сказал я. – Зато – свой собственный дом.
– Под самой крышей. – Вернер вытянулась, подпрыгнула – и без труда достала до потолка ладонью. – Пойдем, покажу кое-что еще… Только умойся сначала. Вид у тебя, если честно, жутковатый.
Зеркало в ванной подтвердило. Плетение, способное затянуть даже глубокие порезы, уже успело убрать ссадины и припухлость но носу, но кровь и грязные подтеки на шее еще остались. Я с наслаждением смыл их прохладной водой. А потом стащил рубашку и умылся по пояс, с трудом поборов соблазн забраться под душ целиком. И только после этого оделся, кое-как вытер ладони и прошел в комнату.
– Мог бы попросить и полотенце, – задумчиво проговорила Вернер, разглядывая мой торс, облепленный влажной тканью. – Но так даже лучше.
Да? Вполне возможно. Муштра с беспощадным Андреем Георгиевичем закаляла не только дух.
– Залезай. – Вернер забросила ногу на подоконник. – Покажу тебе мою святая святых.
Что-то еще более личное, чем эта квартирка? Солнце светило прямо в лицо и чуть слепило, так что я не успел толком разглядеть комнату, но что-то подсказывало: гости здесь бывают нечасто. И я уже и так удостоился чего-то особенного.
– Давай сюда. – Вернер подтянула невесть откуда взявшееся шерстяное покрывало и расстелила его на нагретом солнцем рыжевато-сером металле. – Место есть.
Низенькое оконце комнаты выходило не во двор, а еще выше – прямо на покатую крышу. На ней и правда оказалось просторно, но чтобы устроиться на покрывале, мне пришлось сесть рядом с Вернер. Так близко, что ее плечо тут же прижалось к моему.
– Вот твоя «Кола». А вот моя крепость одиночества.
Солнце уже понемногу клонилось к горизонту и играло бликами на шпилях Адмиралтейства и Петропавловки. И на крышах – там, где металл еще не успел заржаветь, но во двор-колодец под нами уже не заглядывало. Внизу было тихо: шум остался где-то далеко, на Каменноостровском, и мы с Вернер будто бы действительно устроились на крепостной стене.
– А почему одиночества? – поинтересовался я, отхлебывая из запотевшей холодной бутылки. – Наверное, у тебя много друзей… и поклонников?
– О да-а-а. – Вернер отобрала у меня «Колу». – Давай не будем о грустном.
– Все так плохо? Или работа поглотила тебя целиком?
– Ну почему же? – промурлыкала Вернер, прижимаясь щекой к моему плечу. – Иногда остается немного времени… на что-то другое.
Если и это не намек – то больше сегодня уж точно не будет… И чего я вообще, блин, жду?
Я протянул руку, коснулся щеки Вернер ладонью, осторожно развернул себе – и поцеловал. На мгновение мне показалось, что она попыталась отпрянуть, спрятать губы… но только на мгновение. Ее рука скользнула по моей груди, перебралась на плечо, а потом вдруг впилась в затылок, сжимая волосы. Что-то – похоже, та самая бутылка «Колы» – скользнуло по крыше, стукнуло по краю – и через несколько бесконечно долгих секунд внизу во дворе послышался звон битого стекла.
– Ого… – пробормотала Вернер, кое-как оторвавшись от меня. – Ты всегда такой… прямолинейный с девушками?
И вот как бы ей объяснить, что мое «всегда» разделилось на две части: до аварии и после?
– Только с самыми красивыми, – улыбнулся я. – И что, теперь прогонишь меня?
– Ну нет. У меня стресс, и оставлять девушку одну в таком состоянии – нельзя. – Вернер решительно обвила мою шею руками. – Так что никуда я тебя сегодня не отпущу… И даже немного завтра.
Когда она снова поцеловала меня и уселась сверху, прижимаясь горячим телом, я сначала успел подумать, что во двор могут выходить и другие окна. Потом – что Андрей Георгиевич однозначно открутит мне голову. А потом дед прикрутит обратно – и оторвет уже насовсем.