– И что же?
– Кто стоит за этим? Кто мог желать смерти Константину? – Багратион облокотился на стол. – У него были враги?
И снова вопрос с подвохом. Почти наверняка его светлости уже успели доложить, что позапрошлой ночью мы повздорили с шакалами Воронцова. И что вчера какие-то маргиналы попытались отлупить меня чуть ли не прямо на Невском.
И теперь – вот это.
– Ты думаешь, это Воронцов решил рассчитаться с вашей семьей?
Третий – и самый главный вопрос. С самым большим подвохом. Еще каких-то полчаса назад я отдал бы все за возможность поквитаться с теми, кто стрелял в Костю. Пятнадцать минут назад – лично снес бы снес Кладенцом голову и Воронцову, и всем его родственникам. Даже не самым близким. Но у меня было достаточно времени подумать и…
– Нет. – Я посмотрел Багратиону прямо в глаза. – Не думаю. Воронцов – трус. С него вполне сталось бы подстроить мелкую пакость. Но заплатить наемным убийцам… Нет, ваша светлость. Кишка тонка.
– Разумно.
Багратион коротко кивнул. Похоже, для него мои слова не стали ни откровением, ни даже сюрпризом. Но он явно не ожидал чего-то подобного от меня: в черных глазах на мгновение мелькнуло то ли удивление… то ли удовлетворенное любопытство.
– Если я чему-то и научился за чуть ли не тридцать лет службы, – Багратион осторожно отхлебнул горячий чай из кружки, – так это тому, что очевидное решение редко бывает верным.
Пожалуй. Воронцов не блещет умом, но такое… Определенно стоило задуматься.
– И все же пока рано отметать какие-либо версии… Что ты можешь сказать об этом?
На ладони Багратиона лежал кусочек металла. Крохотный, чуть сплющенный, но все еще сохранивший форму пули.
Они что, выковыряли ее из?‥
– Эту я достал из стены, – поспешно пояснил Багратион, будто прочитав мои мысли. – Но в твоего брата попали такими же. И, к сожалению, их оказалось слишком много.
– Если бы на моем месте были дед… или вы, – Я осторожно взял пулю пальцами, – Костя сейчас был бы жив.
– Нет, – вздохнул Багратион. – Догадаешься – почему?
Я несколько мгновений тупо пялился на все еще пахнущий порохом кусок смертоносного металла в моих пальцах – и только потом сообразил заглянуть чуть глубже. Туда, где глаз простого смертного уже оказывался бессилен… и увидел – хоть и не сразу.
Плетение оказалось настолько крохотным, что я не при всем желании не смог бы разобрать структуру. Моего неокрепшего Дара хватало только кое-как заметить… нет, даже скорее почувствовать чужую магию. Слишком могучую и одновременно изящную. Явно сотворенную кем-то намного сильнее.
– Сложный контур, – проговорил я. – Не могу понять.
– И Воронцов бы не смог. – Багратион поморщился и поставил кружку на стол. – И его мать, скорее всего, тоже. Работа Одаренного четвертого класса или выше… Ты знаешь, что собирается делать дед?
От неожиданности я едва не поперхнулся чаем. Багратион круто сменил тему – и влупил вопрос, которой по каверзности превосходил все предыдущие вместе взятые.
– Можешь не отвечать, – усмехнулся он. – Не могу же я требовать от тебя свидетельствовать против твоей же семьи… да и зачем? Дед вызывает к себе поверенного, велит Штольцу собрать людей… и запереть младшего внука в усадьбе под охраной.
– Вы что – подслушивали?! – не выдержал я.
– Нет, Саша. – Багратион отер пот со лба и отставил кружку с чаем. – Мне не нужно подслушивать, чтобы понять, что происходит: дед готовится к самой настоящей войне. И хочет сохранить тебя на тот случай, если она закончится не в его пользу. Я уже видел подобное. И поверь, все это далеко не так романтично, как тебе наверняка кажется.
– Я не думаю, что это романтично, – поморщился я. – Вы нашли пулю. Почему бы не показать ее деду? Он послушает…
– Не послушает. На доказательство это не тянет… скорее наоборот. – Багратион побарабанил пальцами по столу. – Он только что потерял наследника рода. И отказал в визите княгине Воронцовой.
– Не удивлен, – буркнул я.
– Не спеши с выводами, Саша. Твой дед отошел от дел. Поговаривают, что голова у него уже давно не та, что в лучшие годы… Но Александр Горчаков, которого я знал, был не из тех, кто принимает решения, не обдумав.
– Дед у меня… с характером. – Я пожал плечами. – Во всяком случае – сколько я себя помню.
– О да… Фамильный Горчаковский темперамент. – Багратион улыбнулся и хитро посмотрел на меня. – Я помню, как он разносил всех на совете. Нрав, конечно, был всегда… Но не только! Блестящее образование, светлая голова… опыт, в конце концов. Двадцать лет назад твоему деду могли позавидовать лучшие умы Империи. – Багратион прищурился. – Признаться, мне трудно поверить, что такой человек мог превратиться в мстительного и злобного старикашку.
Мне тоже. Несмотря на все дедовы взрывные выкрутасы в Елизаветино… и не только.
– И что… что же ваша светлость хочет сказать? – осторожно поинтересовался я.
– Только то, что такие люди, как твой дед, ничего и никогда не делают просто так, – устало вздохнул Багратион. – Но если им, уж прости за выражение, попадает вожжа под хвост – дело плохо!
– Не понимаю! – Я тряхнул головой. – Вы же можете остановить все это!
– Как? Пригрозить главе одного из старейших родов Империи тюрьмой?
Багратион посмотрел на меня примерно так же, как преподаватель по праву в лицее… В те дни, когда я даже не удосуживался открыть учебник.
Да уж. Как говорится – молчи, за умного сойдешь.
– У вашей семьи слишком высокий статус, чтобы все можно было прекратить одним лишь указанием… Даже высочайшим. – Багратион многозначительно закатил глаза к потолку. – Конечно, я могу… Но только при определенных обстоятельствах и с вполне определенными последствиями. Которых, как ты понимаешь, лучше избежать.
– Понимаю… Но что тогда вообще можно сделать?
– Только одно: отыскать убийцу Константина раньше, чем вспыхнет половина Петербурга. – Багратион нахмурился и поджал губы. – Но это почти невозможно. Несколько часов… слишком мало времени.
– Отлично, – усмехнулся я. – Тогда зачем вы тратите его на разговор со мной? Если бессильно даже ваше Третье отделение, на что смогу повлиять я? Особенно когда меня – как вы выразились – запрут в усадьбе?
– Уж точно не на деда. К сожалению. Как бы то ни было, для всех будет лучше, если ты ближайшие несколько дней проведешь подальше отсюда.
– И чего вы от меня хотите?
– Того же самого, что и дед… как ни странно. – Багратион невесело улыбнулся. – Тут уж мы с ним единодушны – несмотря на все прочие разногласия. И я буду очень признателен, если ты, Саша, пообещаешь мне оставаться в Елизаветино, что бы ни случилось. Как дворянин дворянину.
Багратион отлично разложил все по полочкам. И на месте деда я поступил бы так же: отправил бестолкового младшего внука подальше. Чтобы было кому продолжить род – в случае, если Воронцовы и их союзники все-таки окажутся сильнее. Разумное решение. Правильное – и не только для семьи.
Но и для самого верховного безопасника Империи, который даже при худшем исходе скорее предпочтет получить ручного малолетнего князька, чем под корень истребленных Горчаковых.
– Прошу меня простить, ваша светлость. – Я отодвинул стул и встал. – Но обещать я вам ничего не буду… Как дворянин дворянину.
Глава 29
После ухода Багратиона я просидел еще минут пять или десять, допивая чай и тупо пялясь в стену. В голове одновременно рождалось столько вариантов, что я почти слышал, как где-то в моей черепушке с тихим жужжанием вращаются крохотные шестеренки. И они понемногу перегревались: может, верховный жандарм Империи и мог как-то разложить для себя всю ситуацию, но моих шестнадцатилетних мозгов на это если и хватало, то со скрипом.
Слишком много предположений… и слишком мало того, в чем я мог быть уверен хотя бы наполовину.
Но чай закончился – как и отпущенные дедом полчаса – и я не стал дожидаться, пока кто-нибудь потащит меня за шиворот. Оделся, кое-как расчесал пятерней мокрые после душа волосы и спустился на первый этаж.
И тут же будто бы попал в другой дом… или вообще не в другой мир – совсем не похожий на привычные родные стены. Декорации остались прежними: книжные шкафы, стол, диван и два кресла стояли на своих местах, но теперь их заполнили люди.
Которые словно готовились к войне. Я насчитал примерно полтора десятка мужчин. По большей части молодых, но попадались и ровесники Андрея Георгиевича. Кого-то я знал неплохо, в вот остальных разве что видел в Елизаветино на праздниках раз или два.
Успела приехать даже родня по материнской линии: дядя и двоюродные братья.
И не только Одаренные: у дверей стояли несколько мужиков лет по тридцать пять-сорок с ружьями и винтовками. Сосредоточенные, суровые, совершенно непохожие друг на друга, но одновременно и чуть ли не одинаковые. Всех их объединяла выправка: я без труда узнал то ли отставных городовых то ли военных – хоть и одетых в гражданское. Им уже явно приходилось держать оружие в руках раньше… а может, и стрелять в людей.
Даже воздух в гостиной стал другим: тяжелым, тревожным, наполненным табачным дымом, запахом вспотевших от жары тел и оружейной смазки. Дом, в котором я провел примерно половину сознательной жизни, стремительно превращался в казарму…
Нет, скорее – в наскоро развернутый штаб. Здесь разместилось только командование и старшие «офицеры». А сама армия наверняка в несколько раз больше…
Дед нацелился играть по-крупному.
– Да. Ждем… Будешь подъезжать – посигналь: три длинных – один короткий, – выдохнул в телефонную трубку мрачно-сосредоточенный Андрей Георгиевич. – А то у меня ребята нервные… мало ли.
Воинство понемногу собиралось, а главнокомандующий расположился в самом центре гостиной, усевшись в кресло с трубкой в зубах. На моей памяти дед никогда не позволял себе курить вне собственного кабинета, но сегодня, похоже, решил нарушить чуть ли не все свои правила скопом. Никогда мне еще не приходилось видеть его таким деятельным. Он одновременно раздавал указания, ругался на кого-то, что-то подписывал одной рукой, а другой дирижировал своей свитой тяжеленной тростью.