Не могла же княгиня Воронцова отрядить в дозор одних только раздолбаев и неумех?
Хотя… Пока все шло как-то слишком гладко. Охранное заклятье – послабее даже, чем на сейфе у Андрея Георгиевича – я вскрыл где-то за полминуты. На саму решетку ушло и того меньше. Вырезав Кладенцом один прут, я осторожно отставил железку в сторону и протиснулся в щель. На мое счастье, этот угол двора почти не освещался – иначе кто-нибудь бы непременно увидел, как я скользнул к дому и двинулся дальше вдоль стены, стараясь не мелькать под окнами, в которых горел свет.
Их было не так уж много – половина, если не треть. Большая часть дома Воронцовых будто погрузилась в сон, и я так и не увидел ничего похожего на суету, которую дед с Андреем Георгиевичем развели на Мойке. Ни шума, ни телефонных звонков, ни людей, снующих туда-сюда – ничего. Даже охранники у въезда выглядели какими-то… нет, не сонными – скорее просто бестолковыми. Обстоятельства определенно складывались в мою пользу.
А вот везение все-таки закончилось.
Дверь в паре шагов впереди скрипнула, и прямо мне навстречу вышел невысокий парнишка лет пятнадцати. Слишком мелкий для охранника – кто-то из прислуги.
Безопасники редко носят с собой вместо оружия кипу тряпья… и любой из них на месте пацана тут же принялся бы орать на весь двор вместо того, чтобы стоять и хлопать глазами.
Секунды промедления хватило, чтобы я успел без единого звука припереть парня к стене и зажать ему рот рукой. Тот дернулся, выронил свои тряпки – похоже, белье, которое он наверняка тащил в прачечную – и замычал.
– А ну тихо! – Я упер во вспотевший от страха лоб дуло «нагана». – Жить хочешь?
Повезло – парнишка попался смышленый: тут же перестал дергаться и мычать, а через несколько мгновений осторожно мотнул головой книзу. И еще раз.
Жить он определенно хотел.
– Княгиня дома? – Я указал стволом на дверь. – Здесь?
Короткий кивок.
– Внутри есть охрана?
Еще один.
– Много? – Я огляделся по сторонам и чуть ослабил хватку. – Где покои княгини?
– На втором этаже. – Прошептал дрожащим голосом мой пленник. – Ее сиятельство там, а больше никого нет… Все внизу! Дяденька, пожалуйста…
– Сам ты дяденька, – буркнул я, размахиваясь.
Не знаю, что бы я стал делать, попадись на его месте ребенок или женщина. Парнишка даже не попытался прикрыться или увернуться, и рукоятка «нагана» ударила точно в висок. Тело в моих руках обмякло и опустилось на землю тяжелым кулем. Я проверил, дышит ли бедняга, но с исцеляющим плетением возиться не стал – только оттащил чуть в сторону и прикрыл сверху тряпками. Если кто-то услышал нашу возню в темноте – времени у меня совсем мало.
И лучше не тратить его на ненужное милосердие.
Прикрыв за собой дверь, я прошел через какую-то подсобку и осторожно выглянул в коридор. Там было темно, но из широкого проема в десятке шагов лился мягкий свет. Вряд ли полноценная люстра – скорее ночник или что-то в этом роде. Судя по голосам, в гостиной дежурили несколько человек.
И чтобы попасть на лестницу в конце коридора, мне придется как-то пройти мимо них.
Повезло – снова. Трое мужиков сидели ко мне спиной и вполоборота, склонившись над низким столиком, и увлеченно рубились в преферанс. Их винтовки стояли у стены в нескольких шагах. При желании я бы, пожалуй, мог стащить обе вместе с револьвером на тумбочке у входа – и картежники бы даже не оглянулись.
Андрей Георгиевич бы за такое повесил – возможно, даже не фигурально выражаясь.
Под ногой не скрипнула ни одна ступенька. Похоже, завхоз в этом доме – в отличие от безопасников – свое дело знал. Я бесшумно поднялся наверх, прошел через кое-как освещенный крохотный зальчик и направился к единственной двери.
Которую любезно приоткрыли будто бы специально для меня. Я даже на всякий случай еще раз проверил все вокруг, но ничего похожего на охранные заклятья так и не увидел.
Что ж… Не будем заставлять ее сиятельство ждать.
Скользнув за дверь, я сделал несколько шагов – чтобы не стоять на свету – и замер. Глаза понемногу привыкали к полумраку, и я сообразил, что оказался то ли в спальне, то ли в будуаре. Кровати я не увидел, но огромный кожаный диван напротив окна вполне сгодился бы и для приема гостей, и для сна.
Но куда больше мое внимание привлекло тело рядом с ним.
Рослый мужчина в рубашке с закатанными рукавами лежал на спине, раскинув руки. Его горло перечеркивала широкая темная полоска, из которой на пол уже успела натечь целая лужа…
– Забавно.
От неожиданности я едва не подпрыгнул. Уже дернулся, чтобы развернуться, вскинуть «наган», но вовремя сообразил, что ничего подобного сейчас лучше не делать.
Если уж имел глупость не смотреть по сторонам и дать захватить себя врасплох.
– Дивные дела творятся в Петербурге, – продолжил мягкий и как будто чуть усталый женский голос. – Неужели старик Горчаков выжил из ума настолько, чтобы отправить за мной собственного внука?
Глава 37
– Уверяю… – Я осторожно поднял руки вверх, – все не так, как вы могли бы подумать… Ваше сиятельство.
За спиной раздался едва слышный смех. Женщина – сама княгиня Воронцова, кто же еще – ничуть не испугалась, хоть и наверняка даже в темноте увидела оружие. Впрочем, если кому-то здесь и стоило опасаться, так это мне.
Я стоял к Воронцовой спиной и даже под Ходом едва ли успел бы развернуться и выстрелить. И, судя по телу на полу, княгиня вполне могла защитить себя даже без помощи охраны. Шестой магический класс, хоть и не боевой специализации. Вполне достаточно, чтобы пробить мою Кольчугу с первой попытки.
Но я пришел сюда не драться.
– Не то, что я подумала? – усмехнулась Воронцова. – И что же тогда князь Горчаков делает в моем будуаре? Мне казалось, я слишком стара, чтобы интересовать семнадцатилетних юношей.
Княгиня продолжала говорить мягко и вкрадчиво, но я не сомневался: одно неосторожное движение, и она снесет мне голову Серпом… или хотя бы попытается.
– Дед не посылал меня… Сейчас я сам по себе, княгиня, – отозвался я. – И хотел только лишь встретиться с вами.
– Вот как? И для этого взяли с собой пистолет?
– Небольшая мера предосторожности… И он мне больше не нужен. – Я сделал два шага вперед и медленно опустил «наган» на столик у дивана. – Вот, смотрите.
– Будто это что-то меняет, – вздохнула Воронцова. – И для чего же я понадобилась младшему князю Горчакову?
– Вы позволите мне повернуться, княгиня? Разговаривать, стоя к даме спиной… не очень-то вежливо.
Я бы не удивился, потребуй Воронцова стоять смирно и не дергаться. В конце концов, я вломился к ней в дом с оружием в руках, и одного лишь заявления о миролюбии было явно недостаточно… Но ее сиятельство оказалась настроена благодушно.
– Милости прошу, Горчаков, – ответила она. – Я хочу видеть ваши глаза.
Едва слышно щелкнул выключатель, и загорелся свет – не люстра под потолком, а что-что явно поменьше, вроде торшера. Я осторожно переступил ногами, оборачиваясь на голос. Воронцова сидела в роскошном глубоком кресле примерно в пяти-шести шагах. Явно держала меня «на мушке», но в изящной руке княгини вместо оружия оказался бокал с вином.
Красным, как ее платье. Уж не знаю, чего ради она так вырядилась – будто готовилась к выходу в свет, а не защищать дом от осады. Но выглядело эффектно. Даже более чем: чуть поблескивающая в полумраке ткань облегала фигуру княгини, подчеркивая роскошные изгибы, а декольте почти не оставляло простора воображению. На ком-нибудь другом это, пожалуй, смотрелось бы вульгарно, но в самой позе Воронцовой было столько аристократичной небрежности, что ей без пяти минут откровенный наряд только прибавлял шика. И я вдруг почувствовал что-то… что-то совершенно неуместное. Нет, конечно, мне уже приходилось видеть фотографии, но реальность оказалась куда интереснее.
И как у этой красотки мог родиться такой идиот, как Воронцов?
Одаренные стареют медленнее обычных людей, но все же продлить молодость дольше десяти-пятнадцати лет под силу немногим. Княгине было около шестидесяти лет, кажется, но выглядела она максимум на тридцать с небольшим: ни единого седого волоса в безупречно уложенных светлых локонах. Кожа гладкая – морщин я не увидел ни на лице, ни на шее, ни на груди. Косметика, а может, и родовая магия – творили настоящие чудеса.
Я с трудом заставил себя прекратить пялиться – и встретился с Воронцовой взглядом.
– Так чего вы хотите, князь? – спросила она.
– Поговорить. – Я пожал плечами. – Только и всего.
– Для этого могли бы зайти и через парадную дверь.
– И лишить себя удовольствия увидеться с вашим сиятельством с глазу на глаз? – улыбнулся я. – Не хотел рисковать. Кто-нибудь из людей у ворот мог сделать глупость и начать стрелять.
– Вероятно. – Воронцова пожала плечами. – Итак, вы здесь.
– И сдаюсь на милость вашего сиятельства. – Я демонстративно поднял вверх обе руки. – Никакого подвоха.
– Уж не знаю, что вы задумали, князь. – Воронцова изогнула тонкую бровь. – Боюсь показаться неучтивой… Но мне давно не приходилось слышать ничего более нелепого.
– Охотно верю, – усмехнулся я. – И именно поэтому склонен думать, что не ошибся в своем решении. Пока я здесь, дед не отважится напасть. Да и вы едва ли захотите жертвовать… столь ценным заложником. Ведь так, княгиня?
– Очень похоже на шантаж. Вы ставите меня в неловкое положение.
– Исключительно ради благой цели. – Я пожал плечами. – Я всего лишь хочу остановить кровопролитие… если сейчас это вообще возможно. Готов рискнуть. И не сомневаюсь – вы желаете войны не больше, чем я.
– Это так, – кивнула Воронцова. – Могу дать слово, что ни я, ни кто-либо из моей семьи не причастен к смерти вашего брата… Но, похоже, одного моего слова здесь недостаточно. И не поймите меня неправильно – я вынуждена защищаться. И не склонна доверять человеку, который тайком пробрался в мой дом!
– Уверяю вас, я…