— Вы бы потише говорили, — замечаю я.
— Да?
Молчим. Я снимаю наушники.
— А что ты слышала?
— Я? Я слушала песню, — прикидываюсь глухой.
— Нет. Что ты услышала?
— Ничего. Просто громко. На лестнице слышно. В ванной слышно.
Сидим дальше. Проходит минута. Я спрашиваю:
— А что Соня ответила?
— М-м?
Он молчит, я молчу, и мы ходим по тонкому, очень тонкому льду.
— Если ты хочешь узнать что-то конкретное, тебе нужно просто задать конкретный вопрос.
Эту самую фразу я сказала ему полчаса назад, когда он пытался окольными путями узнать у меня нечто сокровенное. Вот сучонок, меня — моим же оружием. Сладкий сучонок…
Соня заходит. Она переоделась, и мы ложимся спать. Разговариваем про компьютерную игру «Червячки», про базуку и Суперверёвку, которую почему-то называем «суперрезинкой», и хихикаем. Чёрт знает что, но забавно. Нужно как-нибудь сыграть в «Червячков». Тем более в эту игру можно играть не только вдвоём. Хочу уснуть, но сердце бьётся слишком быстро.
Глава 6
Признаться честно, на выходных я немного скучала по своей богадельне. Сегодня понедельник. Сижу в кабинете Марии, так как сама она заболела. Закинув ногу на ногу, читаю православные глянцевые журналы. Оказывается, такие бывают.
Сканирую те страницы, на которых упоминается наша компания, чтобы заполнить на сайте раздел «Пресса о нас». Их довольно много, этих журналов с названиями вроде «Фома», «Наследник». На обложках то и дело мелькают актёры и ведущие, а я думаю: «И этот православный? И эта? Том Хэнкс?» Отвлекаюсь на заголовки. Молитва в большом городе: как победить мегаполис? Христианство и магия несовместимы! О несчастных и счастливых — что обещают друг другу влюблённые? Особенно меня повеселила одна обложка — крупное фото ремня с металлической пряжкой и рядом надпись: «Тема номера: как любить детей?» Наверное, есть в этих журналах над чем потешиться. Почитаю на досуге.
Но не сейчас. Сейчас я буду рыться в кабинете Марии. Полки с книгами, начнём с вас. Так. Целая книга чёрно-белых фотографий монастырей. Тоска. Тлен. Безысходность. Дальше. «Псалтирь» (всегда читала это слово как «пластырь») — книжка без картинок, пропускаю. «Русская иконопись», с картинками, уже лучше. Открываю первую страницу — что-то про Смуту. Помню, в школе писала доклад на эту тему. Ну-ка: «Трёхдневный пост и усердная молитва перед Казанской иконой Божией Матери преклонили Господа на милость, и на следующий день ополчение выбило поляков из Китай-города, а через два дня был освобождён Кремль». Однако. В школе нас по-другому учили.
Так. Что тут ещё? Церковнославянский словарь? Скукотища. Так. А это что? Тонкая брошюрка времён перестройки «Как провести Рождество и Святки». Открываю первую страницу — оладьи капустные. Полистала ещё — вареники с картошкой. Ну всё. Это знак, пора обедать.
Выхожу из кабинета и встречаю очень любезного пожилого мужчину с седыми усами. Он похож на почтальона Печкина. На довольного жизнью почтальона Печкина. На Печкина, у которого уже появился велосипед и зверушка, которая ждёт его дома.
— Вы уходите? А я как раз к вам.
Он оказался инструктором по пожарной безопасности. Я сразу запомнила его имя, тут даже не пришлось сильно напрягаться потому, что зовут его Александр Сергеевич.
— Вы ведь Надежда? Наденька, тогда пойдёмте вместе отобедаем, а потом я вас займу буквально на полчасика.
Идём. Но сначала я заглядываю в уборную помыть руки. Приходится немного подождать: раковину чистит старушка. Ещё в прошлый раз я заметила, что здесь, на третьем этаже этого ветхого кирпичного здания у храма, живут люди. Наверное, она одна из них. Не знаю, кто они, но я точно видела двух девушек.
Старушка замечает меня и улыбается. Вытирает зеркало, вид у неё абсолютно счастливый. Я мою руки.
— Одна девочка повыше, а другая пониже, — смеётся старушка и показывает на следы зубной пасты вверху и внизу.
Я тоже улыбаюсь, хотя внутри у меня легкий диссонанс. Этим утром я радовалась, что Соня теперь встаёт позже меня и я могу спокойно чистить зубы, не вытирая за ней зеркало. Потому что она всегда пачкает зеркало. Всегда. Не понимаю, как так можно? Ну почему нельзя отодвинуться на полшага или чистить зубы над, чёрт побери, раковиной? Или хотя бы убрать после себя. После меня всегда чисто. И как вообще можно быть довольным жизнью, когда вытираешь за кем-то зубную пасту? Но сейчас передо мной эта счастливая старушка, и мне на секунду не верится, что мы с этой бабушкой — один биологический вид.
Ладно. Прихожу в трапезную, Александр Сергеевич уже обедает. Начинает меня расспрашивать.
— А вы работаете в интернет-магазине?
— Можно и так сказать. Вообще я занимаюсь продвижением, — вижу, он не знает такого слова, — я делаю так, чтобы больше нужных людей в интернете узнали о нас. Это часть маркетинга, я интернет-маркетолог.
Хотя на прошлой работе моя должность звучала как «менеджер по развитию». Проще говоря, делаешь всё, что только можешь. «Альфа и омега вашего интернет-магазина». Интересно, если бы я так и написала в резюме, меня позвали бы сюда на собеседование? Так или иначе, я уже здесь.
— О, это хорошо, это полезно. А я как-то давно подрабатывал в нашем интернет-магазине курьером. И, знаете, работа сложная, но есть в ней один очень приятный момент, когда вручаешь человеку изделие. — Он так и сказал «изделие», а не товар. — А он на него смотрит и радуется. А как они радуются! — Он расплылся в улыбке. — И самому светло на душе становится. Я много потом должностей сменил, но эту всегда с радостью вспоминаю.
— Вы с самого начала в компании?
— Да. Как и многие прихожане. Приход, да. Потом мастерская открылась, и я, знаете, то там помогу, то здесь.
— Значит, вы давно в церкви?
— В храм хожу? Получается, давно.
— И вам всё нравится?
Я посмотрела на него. Он посмотрел на меня. Он не понял, к чему я клоню.
— …Ну, там… что в церкви происходит…
Надеюсь, мне не придётся перечислять, а то до завтрашнего утра не управлюсь.
— Что вы, Надюшенька, — замахал он, — мне бы с самим собой разобраться. Как батюшка Серафим говорил? — Он улыбнулся, как будто вспомнил друга. — «Спаси себя, и хватит с тебя».
Ну да, я бы ещё спросила ту бабушку, которая мыла зеркало. Ладно.
В трапезную заходят несколько мужчин. Садятся обедать и что-то горячо обсуждают. Александр Сергеевич тоже подключается к их разговору. Я, само собой, слушаю. Они принесли свежие новости — о менеджере по имени Ксения.
Дело в том, что один человек, который закупал наши изделия у Ксении, скажем, по 2 рубля, продавал их на своем сайте, скажем, по 2,50. И всё бы хорошо, но на нашем сайте эти изделия стоят 5. А это уже непорядок. Генеральный директор, как полагается, расстроилась, да ещё и решила, что Ксения была в курсе и такие дела проворачивала с пользой для себя. То есть она им по 2 рубля, они продают по 2,50 и 10 копеек дают ей. Тоже обычная схема, но на самом деле такого не было. Ксения не знала, что те продают подешевле. Она услышала об этом только сегодня от генерального директора по телефону.
Вот такая история. Забавно, как взрослые бородатые дяди переживают за Ксению. Александр Сергеевич тоже проникся, охает. Хотя ему-то что? Не знаю, какое отношение эти мужчины имеют к ситуации, но инструктор по пожарной безопасности здесь точно не при делах.
Взволнованный получился обед, но он закончился.
Потом идём вдвоём, но не в кабинет Марии (тем более что там ничего интересного), а в большой кабинет, в котором я сидела в прошлый раз.
В коридоре прижимаемся к стенке, чтобы пропустить двух мужчин в серых рабочих куртках. Они заносят в кладовую высокий картонный стенд в виде цыплёнка с дыркой для лица. У таких стендов есть мудрёное название на «Т», и я, блин, обожаю эти штуки.
Борюсь с желанием пойти за мужчинами и попросить сфоткать меня в цыплёнке. Но нет. В кабинете слушаю инструктаж внимательно, потому что он со мной не просто вежлив, а ласков, как с внучкой. Стараюсь не отвлекаться, хотя меня то и дело смешит его язык: технические термины вперемешку с христианской речью.
— Милостью Божией, у нас тут все провода изолированы…
— …храни тебя Бог от прямого поражения электрическим током — страшная вещь…
— Не приведи Господь, случится пожар, поэтому везде, куда заходишь, подмечай пути эвакуации.
Теперь я знаю, кто автор того объявления на микроволновке: «Братья и сёстры, вынимайте вилку питающего электрошнура из розетки». Под конец своего монолога он сказал: «Храни тебя Бог, искренне надеюсь, что у тебя всё будет хорошо». Уютный человек. Чувствуется в его словах такая забота, какой я давно не видела, даже у людей, отвечающих за пожарную безопасность.
— А теперь, Ксения, я к вам, — с этими словами он оставляет меня и подходит к оптовому менеджеру, которая сидит неподалёку.
— Я ведь тысячу раз проходила инструктаж, — смеётся она.
— А я по другому поводу, — улыбается Александр Сергеевич.
И тут у меня в голове схлопнулось. Ксения из рассказа в трапезной и Ксюша, оптовый менеджер, которая в прошлый раз угостила меня коврижкой, — один человек. Она сидит слева от меня. Подслушиваю, о чём разговаривают.
— Я не понимаю, как так получилось. Я даже представить не могла. Этот человек был здесь, каждую неделю приходил и так бесстыдно мне в глаза смотрел.
А он её утешал и подбадривал. За несколько часов сменилось ещё человек семь, таких, кто приходил её выслушать и помочь. И все они, даже те, что со стороны выглядели сурово, в разговоре оказывались добряками. Меня, мягко говоря, удивило такое тёплое отношение между менеджерами в коллективе. А симпатичный Роман, с которым я тоже познакомилась в прошлый раз, вообще на полминуты её обнял.
А дальше совсем улёт. Представьте двух мужчин в офисе, которые целуются в щёку при встрече. Я вот смутилась. Но гугл мне помог. Наверное, я первый человек, который забил в строку поиска: «христиане целуются три раза мужчины что это». Троекратное христианское целование. Обычное приветствие в христианской общине.