— А сколько стоит покреститься в нашем храме? — спросила я, намекая на то, что церковь существует только для выкачки денег.
— Бесплатно, — отозвалась Ксюша, раскладывая цепочки по пакетикам за соседним рабочим столом.
— А венчание?
— Тоже бесплатно. Всё бесплатно: свечи, записки.
— А почему?
Она наконец подняла голову:
— Такая позиция настоятеля, отца Владимира.
«Ваш настоятель, что, уже накопил себе достаточно?» — думала спросить я, балансируя между желанием говорить прямо и нежеланием стать человеком, которого сторонятся с первого дня работы. Хитрый настоятель. Часть прибыли от мастерской идёт храму и, видимо, на всё хватает, но как же не взять денег с людей?
— Это ведь жертвы, которые не нужны Богу, — сказала Ксюша как-то слишком уверенно. Когда это она успела у него спросить? — Богу ведь нужно изменённое сердце.
— Богу — сердце, священникам — деньги.
— Можно целый год в храм ходить и ни рубля не потратить.
— Да не.
— Да-да. Спорим?
— Давай, — говорю. — На что?
— На сэкономленные.
— Нужна конкретная сумма, давай — косарь.
Мы пожали руки, менеджер по книгам разбил.
— Нужно сделать фотографию, — хмыкнула я, — первый поход в храм и через год. Как в полицейских хрониках, когда сел на героин, только наоборот.
— Хорошая идея.
— Я даже знаю как…
Так я заполучила своё фото в образе цыплёнка.
Когда мы возвращаемся по коридору из кладовой, Ксюша саркастично поучает:
— Сидите в своих фейсбуках и ничего не знаете.
— Например?
— Что есть не какое-то лохматое суеверие, а живая вера.
Интересный человек Ксюша: говорит обидные вещи, а не обидно.
— У меня нет «Фейсбука», — говорю я.
— А у меня есть.
Примерно через полчаса рабочий день закончился. Отлично. Хватит на сегодня православия, пора идти тусить. Я собралась уходить, вынула «вилку питающего электрошнура из розетки» и в коридоре столкнулась с коммерческим директором из главного офиса. Он пригласил меня в кабинет на разговор. Присаживаюсь. Сначала спрашивает, как идёт работа. Рассказываю, немного говорю, что́ мы с Марией запланировали.
— Видите ли, — прерывает он, — Мария не сможет работать, ей нужен отпуск по уходу за ребёнком.
Окей. Что ж.
— Нам придётся перенести отдел маркетинга в офис в Мытищах, — с улыбкой говорит он. — Вы как? Сможете ездить в Мытищи?
— Мне нужно время подумать. — Я чуть посидела, потом встала и направилась к двери; он кивнул.
— Конечно. Если что, — он посмотрел на часы в мониторе, — я здесь ещё двадцать минут. Всё это неожиданно и для нас, и для вас. Вы ещё на стажировке, а уже такие перемены. Мы поймём, если вы откажетесь. Естественно, стажировка будет оплачена. Но, честно, не хотелось бы с вами расставаться.
Я вышла и поднялась на второй этаж в кабинет Марии — там осталось моё пальто. Задумалась, глядя в окно через решётку. Солнце светит, птица поёт. Все при деле.
Поехать в святая святых православного производства и своими глазами увидеть, как всё устроено? Или не поехать и пойти работать эсэмэмщик на телеканал, куда меня пригласили два дня назад? Однако роман о телевидении уже написан Артуром Хейли, а роман о православном маркетологе — ещё нет. Но фиг меня потом позовут на телевидение — завтра этой вакансии уже не будет.
В дверь постучали, зашла Ксюша.
— Ну что, ловец человеков, много ты сегодня наловила?
— Кого-то поймала. Немного. Человек, может, сто.
— Так и спастись недолго.
Я не смогла оценить глубины её иронии, но улыбнулась.
— Уже выходила на крышу? — спросила она.
— Нет. Как это сделать?
— Очень просто.
Она простучала на каблуках ко мне, приподняла плечом старую раму и распахнула окно. Решётка откатилась наружу сама. Ксюша сняла обувь и аккуратно вылезла. Я посмотрела: крыша почти плоская, да и невысоко — второй этаж. Грохнусь — зайду обратно через дверь. Вылезла за ней. Красота, благодать, солнце греет. Какой же сегодня охеренный день. Закурить?
— Какой сегодня отличный день, — говорю, глядя вокруг. Ксюша соглашается.
Кто его знает, какие там работники в Мытищах? Это здесь они при храме, все такие хорошие, не растерявшие благодать. Может, оно и к лучшему — для паблика. Ладно, чего я боюсь? Я ж писатель. Мы отбитые люди. Лезем во все истории. Арабский квартал? Надо прогуляться. Нелегальные бои роботов в Москве? Иду. Заброшенная психиатрическая больница в центре Питера? Я уже на третьем этаже, бегом сюда, смотри, что я нашла! Настоящий писатель, когда его ждут серьёзные проблемы, не думает, как их решить, он думает: «Как всё это описать?»
А меня явно ждёт нечто новое. Возможно, это сильно изменит меня. Князь Владимир говорил: «Я был зверь, стал человек». Эк его переключило. Вполне вероятно, что изменения необратимы. Но когда это я чего-то боялась, кроме пауков?
— Это тоже относится к храму? — спрашиваю я и показываю на участок с деревянным домом, огороженный забором, у которого закудахтали куры.
— Не. Там человек живёт.
— Прям живёт?
— Да. Это его дом. У него и купить пытались, и пару раз поджигали. А он всё равно тут живёт.
Я смотрю на этот серый домик. Через реку — Красная площадь. Вокруг — отели, рестораны, бутики. И этот человек, который не хочет оставлять свой дом. Какие деньги ему предлагали? Страшно подумать.
— Вот умру я, а ангелы такие: «Эту в ад, она променяла православие на телевидение».
Ксюша поморщилась:
— Мой тебе совет: не высмеивай то, в чём недостаточно разбираешься. Начнёшь разбираться — так дико стыдно будет за собственное невежество. По себе знаю. Потом будешь вспоминать себя, как ребёнка, который лепетал ерунду.
— Почему ты так уверена, что я хоть что-нибудь пойму? — оскорбилась я.
Ксюша рассмеялась. Улыбнулась и я.
— Я пойду, — говорит она.
Правда. Рабочий день-то давно закончился.
— Давай. Я ещё посижу.
Я хотела-таки покурить, но не знала, как она к этому отнесётся.
К тому же здесь есть какая-то тайна. И я не про тайну ухода от налогов. Такая есть у любой компании. Мытищи… Буду каждый день из центра ездить туда, где даже волки боятся справлять свои нужды. Окунусь в российскую действительность. Хватит уже, не выходя за пределы Садового кольца, прогуливаться со стаканом из «Старбакса» от одного локейшена до другого, повторяя избитую шутку, что за МКАДом обитают мифические животные. Пора отбросить стереотипы и поехать в Мытищи. Возможно, я встречу василиска.
Спускаюсь. Перед уходом заглядываю к коммерческому директору. Его уже нет.
Глава 7
Не подумав, зашла в полупустой последний вагон, где ко мне подсел ублюдский дед и предложил пятьсот рублей за то, чтобы потрогать мою коленку. Сука. Ненавижу метро. И почему так мало?
Не терпелось прийти домой и рассказать эту историю Соне. Но она оказалась не дома, а в суши-баре «Япоша». И, когда я подъехала туда, там был уже и Никита, сидел напротив — я вижу их через витрину. А они меня — нет, что мне на руку, ведь так я могу легитимно курить и пялиться на Никиту, пока Соня ещё не отошла от отказа и у меня не появилось полного юридического права.
Его уже очень много в моем дневнике. За последние два дня я поняла, что он очень красивый. Не знаю, как это описать. Знаете, во всех книжках есть такие описания вроде «на нём был синий сюртук, жёлтый галстук» и так далее. Я не люблю описания, они у меня всегда на троечку выходят. Но давайте попробуем. Итак, у Никиты большие губы. Красные. Боже мой, а какие ещё?! Ну не жёлтые же? В общем, красные губы, да, чуть краснее обычного. Тёмно-русые волосы, светлая кожа, карие глаза, рост примерно метр восемьдесят, одет в джинсы Levi’s и свитер Top Shop. Красив как идеал мужской красоты, древнегреческий Антиной. Ладно, хватит. Это не важно, как он выглядит. Важно то, что меня к нему тянет с непреодолимой силой. Когда я говорю «непреодолимой», я не имею в виду, что её нельзя преодолеть. Может, и можно, просто я не буду. Меня тянет к нему, и я не остановлюсь. К тому же Соня недавно сказала, что «не питала по отношению к нему никаких фаллических надежд» (что бы это ни значило). Я дико обрадовалась, хотя виду не подала. Честно, я впервые встречаю такого парня: он умный, красивый, воспитанный, и другие качества, которые я приписываю ему из-за моей полной очарованности им.
Я села к ним.
— Библиотека, — говорит Никита.
— Пляж, — продолжает Соня.
— Пятый этаж Дома кино, — выдаю я.
Вопрос был «самое необычное место, в котором ты занимался сексом». Разговоры у нас пошли совсем откровенные. Ещё бы: последнюю неделю мы втроём стали как родные (нет, ближе: родным я таких вещей про себя не рассказываю). И между нами нарастает какого-то рода напряжение, эти шуточки, откровенные разговоры. Мы тянемся друг к другу. Не можем перестать общаться.
Я приехала недавно, а Соня уже уходит на концерт своей любимой группы, и видно, как не хочет нас оставлять, тем более на такой ноте. Но билет куплен ещё полгода назад.
— Смотрите, не баян? — говорит Соня, чтобы сменить тему, и показывает мем.
Фото православного храма и надпись: «Обнаружена церковь РПЦ, где все услуги бесплатны, — Зальцбург, Австрия. Всё просто: австрийские законы запрещают коммерческую деятельность в религиозных учреждениях».
Никита одобряет. Я тоже киваю.
— Хотя это не совсем правда, — говорю. — Храм, при котором я работаю, — в нём тоже всё бесплатно.
— Да пофиг, — отвечает Соня.
— Да пофиг, — соглашаюсь я.
Соня выкладывает в нашу группу и уходит.
И вот мы с Никитой впервые остались вдвоём.
Честно сказать, я чуть от скуки не уснула. Но только сначала. Зачем-то я спросила, как он расстался со своей девушкой. Зря. Он рассказал мне ВСЁ. Про то, как это произошло, как плохо ему было, что он делал. Если вкратце: она его бросила ради парня, который читает со сцены Бродского. Спала с тем какое-то время, а потом призналась и ушла. Никита с другом даже караулил этого парня после спектакля (взял друга на случай, если дойдёт до драки, ха-ха).