Он вдруг вздыхает и замолкает.
— А вообще, — продолжает он, — сложно было. Я ведь был самый младший в братии. Первые полгода мыл туалет и всё про всех знал. Вот это для меня была пытка. Знал, кто свинья, кто руки не моет. Ну как так можно: ходить в туалет и не мыть руки, — и это монахи! Мне так и хотелось просто подойти к каждому и при всех сказать, застыдить. Отец Филарет, ты ж монах! А потом этими грязными руками еду готовит. Надеюсь, хоть перед службой он их мыл, святые вещи такими руками не трогал.
Он посмотрел сквозь меня, грустно улыбаясь. Немного помолчал.
— Но самое интересное началось потом. Надя, я думал, я сойду с ума. Вот те крест, — он наспех перекрестился. — Думал, меня увезут, как того парня, который был до меня. Он же с ума сошёл! Ему скорую вызывали. Сначала всё было хорошо. Я очень уважал нашего настоятеля. Я все его книги прочитал, так мне его мысли нравились! Я поэтому именно туда и поехал. К нему хотел. И вот уже пожил там какое-то время. И тут я вдруг, представляешь, слышу случайно, как он братьям рассказывает то, что я ему говорил на исповеди! Ты представляешь? Так и сказал: «Про тебя он то-то думает, а про тебя то-то». А как же тайна исповеди? Я… я не знал, куда деться. А там было личное, очень личное. Я сказал ему, что хочу уехать. А он мне знаешь, что сказал? Он сказал: «Если ты уйдёшь из монастыря, жизнь у тебя не сложится». Боже мой, что я чувствовал. Я никогда не чувствовал такого раньше и не дай Бог почувствовать ещё когда-нибудь. Я приходил в келью, и меня просто разрывало изнутри. Я не знал, что мне делать. Я понимал, что я как та Галенька, которая за спасение полы моет. Что он меня просто своим вот этим вот авторитетом держит возле себя. А я же человек. У меня же воля есть!
Он встал и снова заходил.
— Долго я мучился. И, значит, пока служба была, все ушли, там все на службу ходят. Собрал вещи, отнёс, спрятал их. А потом уже просто: нужно было козу выгуливать, ну я и пошёл. Привязал козу, взял свои мешки и давай по сугробам. И тоже ж, меня засекли. Отец Филарет, тот самый, который руки не мыл. Кричит мне вдогонку: «Как же он легко тебя получил!» — дьявол, в смысле. А мне так и хотелось ему крикнуть: «Иди руки помой!»
Он грустно усмехнулся, я улыбнулась. Он посмотрел на меня и сел обратно. Я села рядом.
— У меня к тебе предложение.
— И у тебя тоже? — почему-то спросил он и осёкся.
— Давай напишем статью об этом, анонимность я тебе гарантирую. У нас с подругой есть интернет-ресурс один, там и опубликуем. Людям будет очень интересно узнать откровения монаха.
— Я монахом не был…
— Поверь мне, всем вообще без разницы, — успокоила я.
Когда вернулась в кабинет, Федя купался в куче мелких бумажек. Он вытаскивал их из большого пакета, подкидывал в воздух, обмазывался ими и повторял: «Лидо́чки, мои лидо́чки». Рядом стояла Ксюша и радостно смеялась.
— Откуда лиды? — безразлично спросила я.
Оказалось, он устраивал сбор имейлов и телефонов покупателей в магазинах за подарок, чтобы мы, с их согласия, присылали им новости и рекламу. Согласившихся оказалось немало. Один лид — это одна бумажка — один человек. Продавцы передали в отдел розницы, а Ксюша принесла этот мешок.
Я вывела компьютер из спящего режима и вернулась к работе. Запостила цитату от Ромы, сама же её лайкнула со своего православного фейка (нормально, так все делают, у любого, кто занимается соцсетями, полно фейковых страниц).
Напряглась. Откуда-то у моего честолюбивого, богобоязненного фейка в видеозаписях появился фильм непристойного содержания. Недолго думая, спрашиваю ребят:
— Вы с таким сталкивались?
— Говоришь, не твой прон? — уточнил Федя.
— Точно. Не моих вкусов.
— Да это Славик Сатанинский, — вдруг выдаёт Ксюша.
— Кто такой?
— Человек-загадка, — пожимает плечами она, — взламывает страницы тех, кто оставляет комментарии в православных пабликах. Ну и добавляет им в видео дикого порно.
— Зачем хоть?
— Кто его знает. Посмеяться, наверное. Он как-то наследил, на него даже вышли в интернете ребята из нашего прихода. Но толку-то.
Я задумалась.
— Федь, хочешь ещё лидочков?
Федя, бережно собирающий лидочки с пола, поднимает на меня полные огнём энтузиазма глаза.
— Короче, — объясняю я, — купим у этого Славика алгоритм до половины и будем иметь списки активных православных. А там уже делать с ними что хотим: показывать рекламу, предлагать скидку за контакт. Лидочки!
Глаза Феди воспламеняются ещё больше. Ну вот, день уже не такой бестолковый. Профессия интернет-маркетолога полна неожиданностей.
Немного напрягаюсь, когда звонит коммерческий директор и приглашает меня к себе в кабинет. Может, наша гальваническая попойка раскрыта? Но вспоминаю, что и за такие шалости здесь не ругают.
Прихожу. В кабинете всё как обычно, никаких новых икон не прибавилось. Стоял какой-то парень в углу и пристально разглядывал стеллаж. Я подумала, это очередной оптовый покупатель.
— Мы нашли отличного SEO-специалиста, — говорит коммерческий директор, — и решили пригласить его работать к нам в офис.
О-о-о, нет. Сеошник в офисе — это плохая идея.
— Сеошник в штате, мне кажется, не лучшая идея. Будет штаны просиживать и заниматься своими проектами. Если хотите, чтобы кто-то раскладывал пасьянс «Косынка» в нашем офисе, то давайте лучше наймём для этого человека за меньшие деньги.
— Это ещё почему? — услышала я из-за спины.
— Это Георгий, наш новый специалист по SEO, — быстро сказал коммерческий директор и самоудалился молчанием.
— Ну… — пытаюсь я вытянуть ситуацию. — Брать сеошника в штат разумно, когда есть много направлений или у компании несколько крупных сайтов. В нашем интернет-магазине у него будет недостаточно загруженности, чтобы просиживать пятидневку.
Георгию мой ответ, по понятным причинам, не понравился. Я разглядела его внимательней. Постарше меня, сильно за тридцать. Взрослая рыжая голова в подростковых вещах. Белые кеды, джинсы и залысины. Что ж.
— Здравствуйте. Я Надежда.
Коммерческий директор продолжает:
— Мы подумали, что так будет лучше. У Георгия большой опыт организации работы интернет-магазина.
— А, ну так это совсем другое дело, — я всё ещё пытаюсь поправить положение.
Хотя, судя по тому, как этот Георгий смотрит на меня (как будто я кусок сахара высотой 1,75 метра), он не ожидал увидеть здесь симпатичных коллег.
Коммерческий директор «на минутку» уходит, и мы остаёмся вдвоём.
Я сижу в кресле. Георгий разваливается, нога на ногу, в кресле напротив и рассказывает, какой он хороший руководитель проектов и SEO-оптимизатор. Он продвигал множество магазинов, последний — сайт крупной женской обувной сети, теперь он здесь. И дальше себя нахваливает.
Не люблю я людей, которые используют общение не для обмена информацией, а для чувства собственной важности. Был бы он моего возраста, я бы сказала свою классику: «Чел, в магазин „Всё по 35 рублей“ завезли твои попытки самоутвердиться».
— Что же вы с таким багажом сюда пришли? — спрашиваю я.
Он отмахивается:
— Вы не хуже меня знаете, что частота запроса «купить крестик» за последние полгода выросла в три раза.
Да, это правда. Но я не догадалась выбирать работу по тренду запросов. Хотя это было бы логично. Почему я сама не додумалась?
— Конечно, знаю, — говорю, — поэтому я здесь.
— Ну вот и я. Лёгкие деньги.
— То есть вы не из-за веры сюда пришли.
— Да какая вера, ну ей-богу! Вы думаете, здесь все за веру работают? И веру на карточку получают? Знаете такое — «за туманом едут только дураки»?
Он усмехается.
— Сайт, кстати, отличный, — вспоминает он. — Бери да продвигай. Соцсети, правда, не очень.
— Это почему? — я подняла бровь.
— Ну, вы там пытаетесь впихнуть энциклопедию православной жизни. Надо ближе к народу быть. — Он начинает листать ленту в телефоне. — Вот, например, у ювелирных брендов какие посты? Какой камень подходит Козерогу?
— Козерогу? — переспросила я.
— Козерогу. Я вот Козерог. А вы?
— Человек.
— Дева, вы хотели сказать?
Я промолчала. Пусть будет Дева.
— Вы серьёзно про гороскопы?
— А почему нет? — Он пожал плечами. — Я-то не верю, у меня хватает мозгов. А вот покупатели. Вы их видели вообще? Нет, правда. Они сами не знают, во что верят и чего хотят, им лишь бы помогло.
Я улыбнулась, он это заметил и стал развивать тему.
— Они же такие: «Что купить, чтобы выйти замуж?» или «Спина болит — какую икону купить?» Вы же сами каждый день видите их запросы в поисковике. «Кому молиться, чтобы не обокрали?» Ну и так далее.
— Ну, здесь, — говорю, — к этому так относятся: что слабого в чём-то человека можно научить.
— А вы их-то спросили, хотят они учиться? Они максимум хотят Бога под себя настроить. Крестик правильно освятить, чтобы можно было ничего не бояться и каску на стройке не надевать.
Я уже не могу сдерживать смеха.
— Они ж язычники обычные. Это такой ребрендинг. Обереги на шею — кресты, те же заклинания — только теперь молитвы, свечки в храме поставить — милое дело, грёбаные огнепоклонники…
Тут вернулся коммерческий директор, и его резко переключило.
— А ещё люблю на Пасху ездить в Оптину Пустынь. Знаете, какие там службы? Аж слёзы от умиления текут. А вы, Наденька, бывали в Оптиной?
Я промолчала.
— Вы нашли общий язык? — радостно спрашивает коммерческий директор.
— Конечно! — вскакивает Георгий.
— Да, — говорю я, смотрю на коммерческого и глазами показываю: «Ну не знаю».
Глава 11
Приехала из Мытищ позже на полчаса — электрички какое-то время не ходили. Поезд сбил человека, который шёл в наушниках по путям.
Увидела Никиту через стекло очередной «Шоколадницы», он курил. Затянулся, прикрыл рукой свои большие губы молодого Пастернака. Ах.
Взрослое, недавно развитое тело, юношеские упругие губы, наивность в глазах (я отберу её у тебя). Лёгкие дефекты речи — то, что меня, как любую внучку алкоголика, сильно располагает: Никита говорит иногда слишком быстро, порой сложно понять.