Поэтому сидим и проверяем глазами двенадцать тысяч имён. Вы, наверное, не думаете, когда подписываетесь на рассылку, что кто-то будет смотреть эти ваши Keksik-87 и ulitka-302, но вот она я. Сижу и стараюсь не злиться из-за того, что некая Марина в порыве ложного смирения решила написать своё имя с маленькой буквы. Вспомнила, как Дионисий рассказывал: ему дали задание в монастыре — читать огромную книгу, где написаны имена людей, за которых нужно молиться. Читать вслух не обязательно, просто вдумчиво пройтись глазами. Прямо, как я сейчас. Молиться я не умею, поэтому просто «думала хорошо» об этих Маринах, Оксанах и Петрах. Процесс пошёл быстрее.
Теперь текст. Благая весть — вам скидка 10 %? Чёрт! Ничего нормального в голову не идёт. Нарисую сначала дизайн и покажу Саби.
— Очень симпатично, — сказала она и поправила всего две фотографии по тону, — а текст и правда будет такой?
— Какой?
— «Близится Воскресение Христово: покайся, грешник! возрадуйся, праведник!»?
— Не-не, это рыба. Ты только по дизайну посмотри.
Итак, moment of glory. Нажимаем кнопку и… Ура. Я победитель — я отправила рассылку в самое подходящее время в самый подходящий для этого день.
— Есть проблема, — говорит Юля, — сайт лежит.
Сердце замирает.
Ищу причину, захожу в оптовый отдел.
— Технические работы, — важно говорит Георгий.
Какие, чёрт побери, работы? Сотни людей в эту минуту открывают письма и заходят на неработающий сайт! Об этом нельзя было предупредить?!
— Скоро закончим, — глядя в экран, отвечает он.
Чтобы перевести внимание, Георгий говорит коллегам:
— А видите, какие дни начались, — он смотрит в окно, — солнечные, яркие. Всё потому, что Праздник светлый приближается!
Я взрываюсь.
— Георгий, хватит себя обманывать — никакой вы не православный!
— А вы, что ли, православная?
— Да я не об этом! Я хотя бы поняла, что нужно заниматься миссионерством. А вы обычный спекулянт!
От слова «миссионерство» у него на лице заиграла пошлая ухмылка.
— Ну, если вы так настаиваете, то давайте, — позволил он себе неуместную шутку.
Ну всё.
— Вы просто кретин, — отчеканила я и ушла курить.
В опте развели руками — какая Страстная седмица без скандала.
«Вот и весь этот Георгий, — думала я, стоя в курилке, — усмехнуться над потенциально пошлым, зацепиться за двусмысленность. Все мысли человека как на ладони. Что, и по мне всё видно? Настолько? Блин».
Сайт продолжает висеть. Я захожу в оптовый отдел и высказываю Георгию ещё раз. Он удивляется: работы уже закончены, делов-то было на две минуты. Только что всё работало.
Тут приходит сообщение от удалённого программиста, который живёт в Новосибирске и должен был в это время докушать ужин и готовиться ко сну. Всего два слова. Зато какие. «Надя, DDoS-атака!»
Бегу к компьютеру.
— Что там, что происходит?
— Отбиваем атаки. Нападают!
— Кто?
— Знаем только IP.
— Это мало поможет.
Кому могло прийти в голову напасть на наш безобидный сайт? Только каким-то ненавидящим православие школьникам… Да ещё и в такой неподходящий момент. Замечательно. Парень, который добавляет непристойные фильмы православным, этот мамкин хакер и его друзья решили бороться с православием, начиная с нас.
Вытаскиваю Георгия в коридор:
— Это вы устроили DDoS-атаку?
— Я? Да что вы. — Он смеётся и поднимает руки. — Ручки-то вот они!
— Быстро пишите им, что у нас есть их адреса! Что мы сейчас едем и по жопе им надаём, а потом всё их родителям расскажем!
— Хм, — задумался Георгий. — Лидочки.
— Деньги, — я мотаю головой.
— Лидочки.
— Деньги.
— Лидочки. Никаких денег.
— Ладно, — говорю, — я иду к коммерческому директору и всё про вас рассказываю.
— Пожалуйста-пожалуйста, — выдаёт он и возвращается в кабинет.
Я прохожу два коридора и стучусь в нужную дверь.
— Да-да, — отзываются с той стороны.
Я вхожу. За столом коммерческий директор с круглыми глазами слушает аудиозапись.
«Ты же привезёшь мне то, от чего я кайфую? — слышу я на записи свой голос. — Придётся попотеть? Хах. Да, попотей хорошенько, мне очень нужно».
Он переводит взгляд с меня на экран и обратно. Это же запись моего разговора по телефону с Никитой, это было в курилке на днях. В дверь стучат. Заходит Георгий:
— Вызывали?
— Да, Георгий, что вы мне такое прислали?
Я смотрю на стеллаж рядом и выбираю что потяжелее. Евангелие в кожаном переплёте или деревянная коробка-киот от иконы.
— Это…
— Сука! — кричу я и огреваю его киотом. — Там про футболку! Грёбаный шпион!
Он отбегает, я гонюсь за ним. Он прячется в угол за стулом.
— А знаешь, кому ещё надо отправить эту запись? — пищит он оттуда. — Родителям твоего парня! Телефончик не подскажешь?
Я бросаю киот в него.
— Наркоманка! Да у неё приход!
Коммерческий директор останавливает меня жестом и строго говорит:
— Идите по своим кабинетам.
Возвращаюсь на своё место и слышу от Феди:
— Тут Георгий заходил. Сказал нам тебя остерегаться, типа ты наркоманка.
— Ну и пусть пойдёт говна поест, умник.
— Надя, ты же постишься, — напомнила Юля.
— Ну и что. Должна же у меня быть хотя бы одна отрицательная черта?
Ох, во мне столько гнева, я даже не пойму, холодно мне или жарко. Всё-таки зря я пошла в маркетинг. Надо было идти в криминал. Там бы мой гнев пригодился.
— Я не наркоманка, — решаю на всякий случай уточнить, — Максимум извращенка.
В конце рабочего дня, когда все уже разошлись, а я лежала без сил на икеевском диване, Ксюша принесла мне дынное мороженое (одно название, на самом деле сорбет) и попробовала меня поднять.
— А почему все ушли с работы так рано? — спросила я, слегка очнувшись.
— Вынос плащаницы сегодня, очень трагичная служба. Память о смерти Христа.
— У меня есть хорошая новость. Он воскреснет.
Ксюша улыбнулась. Я спросила:
— А весёлые службы будут?
— Да. Пасхальная служба. Очень светлая. А потом у нас будет корпоратив. До воскресенья пост, а потом корпоратив.
— Траур, а потом дискотека, — вздыхаю я.
Ксюша подняла меня на ноги и повела гулять в лес возле стадиона.
— Вот я с мужем сколько раз замечала, — сказала она, когда мы переходили через рельсы, — гневаешься на человека, и что ты этим гневом изменишь, кроме собственного артериального давления? Гневом ничего не исправить. Да и фокус внимания сужается. Всех дорог перед собой не замечаешь, а видишь только одну.
Я посмотрела в зелёное от листьев небо.
— Звучит мудро. Но не в случае с неизлечимым нравственным уродом.
— Ну, считать человека неизлечимым… неправильно это. Господь даже парализованных исцелял. Любовь многое с человеком может сделать. Ты грех продолжай ненавидеть. А человека люби. Как говорится, «с грехом борись, а с грешником мирись».
— Да, — говорю, — Знаю такую цитату. Сорок лайков у нас набрала.
Мы вышли из леса и оказались с другой стороны платформы, где я никогда не была, но где, оказывается, существует жизнь и даже шашлычная.
Глава 17
— Всё-таки у вас очень прикольная квартирка, — говорит Никита в очередной наш вечер «на троих». Я, Соня и Никита — наши попытки вернуть всё как было выглядят со стороны довольно забавно. Но нам самим не весело. К тому же после недавней беспричинной пьяной истерики Сони мы решили ненадолго бросить пить.
Мы втроём сидим на кухне.
— Да, — говорю я. — Конечно, это не суперместо с ремонтом, это та ещё дыра. И человек, у которого мы её снимаем, купил её у свидетелей убийства журналистки Политковской. Поэтому перед каждым слушанием отсюда приходится съезжать на неделю, чтобы утром не проснуться с простреленной головой. Но это прикольное место. И стоит оно копейки. И находится в самом центре.
— Эта стена с паркетом, — трогает рукой Никита, — нигде такого не видел.
Соня вышла из залипания в ноутбук и окинула нас холодным взглядом. Мы оба поняли, о чём она: «Вы двое! Ведёте себя так, как будто решили съехаться! Вы что, спите втихаря?»
«Не надо, — передаю я взглядом Никите, — не бесим её».
— Ладно, — говорит Соня. — Мы сюда не стены обсуждать пришли. Продолжаем мемы отбирать. Как вам этот?
Она поворачивает к нам экран ноутбука. Картинки одна за другой: это Земля, вот Солнечная система, и так далее до самых далёких изученных звёзд. И над всем этим стоит Иисус (из протестантских брошюр) и говорит: «Не мастурбируй».
— Смешно, — говорит Никита.
— Действительно забавно, — добавляю я.
— И жизненно, — Соня разворачивает ноутбук обратно. — Эти веруны в трусы всем готовы залезть. Видно, сами удовольствие от жизни получать не умеют, вот и мешают другим.
— Так не, — встряла я и попробовала объяснить: — Удовольствие — это хорошо. Плохо, когда оно вызывает зависимость.
Соня тревожно посмотрела на меня. Я продолжала:
— Зависимость отбирает у человека свободную волю, а без свободной воли не работает любовь. Поэтому они и следят, чтобы их волю ничего не сковывало. Они не отказываются от удовольствия. Просто их главный смысл — любить.
Соня покосилась на меня с удивлением, но не могу сказать, что приятным. Никита смотрит влюблёнными глазами, как всегда, пока Соня не смотрит на него.
— Да и кто в трусы лезет? — продолжаю я, — Они просто хотят предупредить, что это мощный стимул. Представь, что каждый раз, как ты видишь… не знаю… квадрат, тебе дают миллион рублей. Да для тебя квадраты станут смыслом жизни. Ты эти квадраты будешь искать везде. Ради квадрата куда угодно сорвёшься и ночью поедешь… Друзей предашь… Вот что человек с самим собой делает, образно говоря. И это меняет жизнь очень незаметно. И бац, ты уже сам не свой. Ты что угодно готов бросить, чтобы квадраты продолжались и продолжались. Тебя хотят предупредить. Никому нафиг не нужно тебе в трусы залезать.