— Макарохи по-флотски, безымянный воин заявил, что с этого дня не кушает ничего, кроме мясной еды. Бери с него пример.
— Серьёзно? А что не так с овощами? — спросил он.
Я собирался ответить, но типа мама опять влезла:
— Ну, это еда для слабаков. Мясо рулит. Только не варёное — оно невкусное.
— А мощный бульон? — спросил типа брат.
— Не, — покривил я ртом.
— Как это так? От немясных вещей решил отказаться, а бульон тут при чём? Спроси у каждого серьёзного мужика, бульон — это сила. И варёное мясо — сила. О, у меня новый вариант! «Арчибальд»! Как тебе?
— Тупость, — буркнул я.
— Согласен. «Артурио»?
— Тупость.
— «Артурян»?
— Тупость.
Типа мама поставила на стол тарелки.
— «Артуриан»? Это не армянское — типа из «Властелина колец». Король эльфов Артуриан!
— Тупость.
— «Артуроид»? Это как робот. Робот-воин, не?
Типа мама, достав сметану, села за стол.
— Тупость.
— Хватит, — влезла она. — Других тем, что ли, нет? «Артурудин», как тебе? — они оба засмеялись, но простым людям не понять. Пусть смеются, а я буду говорить только по делу или вообще вечно молчать. Мне понравилась мысль вечно молчать. Со всеми буду вечно молчать. Пусть вместо меня говорят мои кулаки.
— Ты не должен молчать со своим сенсеем, — заметил Крутой Али.
— Кроме тебя, — ответил я Крутому Али, а потом ответил типа маме: — Тупость.
— Я пыталась. Найти себе геройское имя — сложное дело, как оказалось. Прогугли, — она пожала плечами.
— Загугли, — поправил её типа брат и спросил: — А как ты будешь учиться в школе, если ты отказался от имени?
— Они не узнают. Смысл секретного воина в том, чтобы никто не знал его хода мыслей, — ответил я суперскрытно.
Типа брат выставил рот рыбой и молча согласился, переглянувшись с типа мамой. Я на секунду подумал, что они что-то задумали против меня, какой-нибудь заговор, но потом они вместе кивнули. Кажется, теперь он понял всю серьёзность ситуации с именем.
— Ты крут, кумиж, — сказал он.
Я задумался над кумижем. Жумик. Умжик. Кимуж. Мужик… Он думает, что я совсем дурак и не понимаю его шифровки?
— Кумиж? — спросила она.
— Женщина, тебе не понять мой секретный шифр, — добавил Ахмед и подмигнул мне. Это ему не понять, что я всё понимаю. Ракуд. Дукар. Акдур.
После ужина я ушёл от этих детей в свою комнату. Я решил, что надо хорошо продумать план побега из дома, когда судьба позовёт великого воина. Я подошёл к окну и посмотрел вниз. Второй этаж. Не так уж высоко, но и не так уж низко. Крутой Али стоял у окна, только с улицы. Мы как раз стали одного роста.
— Крутой Али, что будет, если я выпрыгну из окна?
Крутой Али посмотрел себе под ноги.
— Я думаю, что ты выживешь, но ходить не сможешь.
— Думаешь, лучше канат из одежды или типа парашют?
— Ты хочешь круто или как лох?
— Круто.
— Тогда тебе нужен правильный момент. Надо дождаться высокой машины. «Газель» дяди Махмуда пойдёт. Он проезжает четыре раза в день у тебя под окном. Или мужик, который продаёт соленья во дворе, или который молочник, или который привозит хлеб в магазин рано утром. Не забудь выкрикнуть что-нибудь крутое.
— Что например? «В бесконечность и даль»? «Банзай»? Или «Эхе-хей»? — я перечислил наиболее известные мне варианты.
— Оставь эти детские кричалки! — гаркнул он. — Ты живёшь в Дагестане. Для таких случаев тут уже придумали свой крик. Все кричат «ииииуууу».
Мне не очень нравится «ииииуууу». Я часто слышу его из машин с громкой музыкой, которые едут по Махачкале. Ночью очень часто. Вчера, когда я шёл со школы домой, они крикнули «ииииуууу», когда проезжали рядом с нашей новой суперкрасивой учительницей английского языка. А ещё «ииииуууу» постоянно кричат в наших дагестанских роликах. Наверно, это круто. Я достал свой «Дневник Воина» и записал туда «Научиться „ииииуууу“».
— Шанс выжить? — спросил я, выглянув из окна ещё раз. Здесь нужен серьёзный подход.
— Писят на писят, — пожал плечами Крутой Артур. Он слишком крут, чтобы знать, что это значит. Поэтому он придумывает цифры, я уверен.
Остаток дня я потратил на то, чтобы сделать уроки, хотя знаю, что если я решил быть крутым, то должен перестать делать уроки. Все самые крутые в школе не делают уроки. И Анвар, и Мурад, и Гаджи, и Гасан-Вонючка, и Азиз, и другие. Хотя Азиз начал делать уроки, он больше не крутой. Нельзя учиться хорошо и быть крутым. Это несовместимые вещи. Несовместимые вещи называются оксюморонами или исключениями. Никто не хочет быть тупым исключением. Вчера в крутом историческом фильме главный герой сказал: «Ради великой цели мы должны совершить эту великую жертву!», а потом их всех убили. Вот и я подумал: ради великой цели (стать крутым и по возможности злым воином) я должен пожертвовать школой. Надо пожертвовать всей обычной жизнью. Я уже начал жертвовать. Я дал обет безбрачия. Это значит, я никогда не женюсь на Амине. Но мне себя не жалко. Жалко Амину, потому что у неё никогда не будет крутого мужа.
Вообще, делать уроки мне нравится, мне нравится делать вещи, которые мне нравятся. Я люблю гулять, люблю учить новые боевые стили (вчера я изучил кунг-фу, стиль змеи), люблю делать уроки (но я скоро должен перестать), люблю говорить крутые слова. Типа «типа». Когда говоришь «типа» в любом предложении, это уже круто, но типа мама и типа брат не поэтому. Они «типа», потому что они по-настоящему мне не мама и не брат. Мою маму убили, так что я должен готовиться к великой судьбе воина. Может, я даже когда-нибудь смогу отомстить за неё.
— Когда плачешь, поворачивайся, чтобы никто не увидел, — подсказал Крутой Али.
— Хорошо, — сказал я и повернулся.
— И платок носи, чтобы вытирать сопли.
— Хорошо.
Я заканчивал домашнюю работу, когда в комнату вошла типа мама. Я даже её не услышал. Мне надо тренировать свой слух. Я не уверен, но есть вероятность, что секретная техника «Шелест листьев» передаётся по генам. Хоть она мне и не мама.
— Что делаешь, зайчик? — спросила она и села рядышком. Я успел закрыть «Дневник Воина» и спрятать его.
— Не называй меня так, — ответил я.
— Извини, я всё ещё не привыкла, что ты уже вырос.
«Ты и не видела, как я рос! Не притворяйся, мы с тобой знакомы только два года, ведёшь себя, как будто ты меня родила!» — подумал я, но сказал… ничего не сказал.
— Можно, пока ты не определился с новым именем, называть тебя просто Артур? Временно.
Я кивнул. Воин должен иногда проявлять милосердие.
— Ну и что у тебя? Математика?
— Уже закончил.
— Молодец.
Мы немного помолчали. Я делал вид, что занят чем-то важным. Она смотрела то в окно, то на меня. У неё грустный взгляд всегда, когда она не улыбается. Я не люблю такие моменты. Лучше бы она была обычной. Не шутила и не грустила.
— Слушай, зайчик, ой, то есть Артур, мне неудобно, но я хочу спросить у тебя кое-что.
— Да, я подрался, я заступился за девочку и выиграл, — сказал я спокойно, как будто я делаю так каждый день. Я и так делаю так каждый день. Дерусь (не заступаюсь за девочек). Крутой Али показал мне из окна «класс».
— Ух ты, за девочку? — усмехнулась типа мама, как будто это великое дело и уже надо выбирать галстук для свадьбы.
— Да, но я дал обет безбрачия, — жёстко отрезал я.
— Да, да, помню. Это я не забуду, мой маленький безымянный воин, который в восемь лет дал обет безбрачия, — сказала она, чмокнула меня так быстро, что я не успел применить защиту. — Извини, не удержалась. Ну, как гласит великая мудрость: «Перед любым великим делом надо закончить школу и сдать ЕГЭ на пять». Я пошла, спокойной ночи. — Она пулей вылетела из моей комнаты.
— Крутой Али!
— Чё?
— Есть такая великая мудрость?
— Не-а, она всё врёт.
Я всегда знал, что взрослые врут. Они думают, что мы не знаем, когда они врут. Когда я буду взрослый, я не буду врать детям. К чёрту Деда Мороза, Гарри Поттера, аистов и капусту. Я сразу расскажу, откуда всё берётся. И дети, и подарки.
Суббота. Я люблю ходить в школу, и это проблема
На следующий день я опять пошёл в школу. По дороге я вспомнил мои вчерашние мысли про крутые слова и решил дальше их обдумывать. Есть много крутых слов, которые пока у меня не получается говорить, но это дело привычки. Чем больше говоришь, тем легче. Это как с матом. Если хочешь говорить плохие слова, надо их часто говорить. Но Крутой Али сказал, чтобы я не учился говорить плохие слова, потому что «тебе за это дадут по башке, а ещё ты мусульманин. Мусульмане не ругаются матом». Я ответил: «А крутые пацаны в классе тоже мусульмане, но говорят плохие слова», а он мне ответил: «Они — олени. Ты не олень». Я ответил: «Понятно». Я не матерюсь. Я не олень.
— Эй, Крутой Али, какое слово самое крутое из всех?
— Из вообще всех или из тех, которые тут говорят, в этой яме?
Ямой он называет «это место». А «этим местом» он иногда называет место, где мы стоим, а иногда Махачкалу, а иногда Дагестан. Это правило для любого, кто хочет быть крутым и злым. Мы должны называть место, где живём, ямой. Я сразу получил доказательство, что становлюсь из-за «ямы» крутым. Учительница дала нам тесты, и в вопросе «Назовите республику, в которой вы живёте» из вариантов «Дагестан», «Татарстан», «Башкортостан», «назвать другое место» я указал «яма». Мне поставили двойку. Потом классная руководительница звонила типа маме. В классе многие смеялись, когда узнали, а некоторые показывали на меня пальцем и говорили «дурак». Меня похвалили Анвар, Мурад и Гаджи, самые крутые и плохие пацаны в классе, а Гасан-Вонючка взбесился из-за того, что всем понравилось то, что я сделал. Как я и сказал, крутость зависит от оценок.
— Крутой Али!
— Чё?
— Какое крутое слово ты знаешь вообще из всех?
— «Атомный» или «ядерный». Это крутое слово везде. Если какие-нибудь президенты спорят и кто-нибудь говорит «ядерный», остальные все кидают задний, — сказал уверенно Крутой Али.