— Ты что, меня совсем не помнишь? Вы приходили с мамой ко мне за сладостями каждый месяц, на каждый твой праздник вы покупали у меня торт! И в тот день тоже… Вы купили торт, — сказала она и опять заплакала. — Ой, как ты вырос, сколько уже прошло?
— Я не помню, — сказал я, но соврал.
— Сколько тебе лет?
— Девять, — сказал я, но опять соврал. Мне девять через месяц.
— Ему через месяц будет девять, — сказал Расул (дурак). Он очень гордится тем, что сейчас ему девять, а мне восемь, хотя он старше меня всего на три месяца и одну неделю. Зато меня в школе поздравляют с дурацким днём рождения, а его нет.
— Я помню, как рисовала на твоём торте цифру «6». Почти три года прошло. Какой красавчик, вы все такие красивые, а вы тут живёте?
— Нет, мы просто гуляем, — сказала Румина, а я всё это время смотрел на эту женщину и пытался её вспомнить.
— Понятно, хотите чего-нибудь покушать? У меня новый интересный торт есть, как раз нужно его проверить на детишках, хотите? — спросила она, и все, конечно, согласились, кроме меня. Я продолжал вспоминать. Она пригласила нас в кондитерскую, и мы все пошли. Амина взяла мою руку, наверное потому что ей было страшно. То есть не наверное, ей точно было страшно, а когда девочке страшно, воин должен дать ей руку, хоть и не собирается на ней жениться.
Опустив голову вниз, я смотрел на ноги Расула и шёл за ним, пока мы не оказались внутри.
— Хотите чай? — спросила она.
— Нет, — практически хором ответили мы, тогда она взяла тарелки и положила нам по большому куску торта. Я смотрел по сторонам. Это место было одновременно старым и новым.
— Я недавно сделала ремонт, — сказала она. — Ты помнишь, каким оно было раньше?
— Не-а.
— И меня тоже? Как я здесь работала.
— Не-а.
— Ничего. Кушай торт.
— Я больше не кушаю тортов, вообще никаких, — сказал я. — И эти дни рождения дурацкие тоже больше не праздную. Я пришёл сюда спросить у вас кое-что.
— Что?
— Расскажите всё, что знаете про маму и про папу. Вообще всё, что вспомните.
— Ну… это очень тяжёлый вопрос. Ваша семья жила тут, наверно, с твоего рождения. Мы много не общались, но ты точно был лялькой, когда я увидела тебя в первый раз. За все годы я видела и тебя, и маму много раз, но мы с ней практически не разговаривали. Говорили «здрасти», спрашивали, как дела, и всё. Что ещё? Папу твоего я даже не знала. До того дня… А после того дня никогда не видела.
— Вы видели папу?
— Да, то есть мне кажется, это был твой папа. Уже не знаю почему. Может, потому, что он сам мне сказал, не помню. Даже не помню, как он выглядел, усы были точно, и он был худой, обычного роста, не высокий и не низкий, а ещё смуглый. Больше ничего не помню про него. А мама была одним из моих клиентов, с которыми я всегда здоровалась, но имён друг друга мы не знали и даже не спрашивали. Вроде бы всё. Вы жили вот в этом пятиэтажном доме. Кажется, ваши окна смотрели в эту сторону, потому что твоя мама говорила иногда, что видела из окна, закрылись мы или нет, чтобы успеть что-нибудь купить на ужин.
— Это всё? — спросил я.
— Да, — ответила она.
— Спасибо, — сказал я, потом встал и быстро вышел из кондитерской. Посмотрел один раз на место, где лежала моя мама, и ушёл обратно во двор. Через пять минут пришли остальные. Я сказал: — Дурацкое место. Чтоб оно сгорело и потом взорвалось. Чтобы на него упал метеорит, или цунами чтобы его утопило, или чтобы было землетрясение и оно упало в трещину в земле.
— А нам понравилось, — сказал Расул.
— Нам всем понравилось, — добавила Румина.
«Потому что вы все тупые», — хотел сказать я, но не сказал, потому что там была Амина.
Я смотрел на пятиэтажный дом. Посчитал подъезды и квартиры, потом сказал:
— В этом доме шесть подъездов, я жил или на пятом, или на четвёртом этаже. Я точно помню, что из окна было высоко, и помню, как уставал всегда подниматься по лестнице и завидовал всем, у кого были лифты в домах. Поэтому…
— Тридцать шесть квартир, — сказал Расул. Он самый умный в нашем классе, а может быть, и во всей школе среди второклашек.
Мы разделились по двое и выбрали по три подъезда. Расул хотел с Руминой, Румина хотела с Аминой, я тоже хотел с Аминой, Амине было без разницы (но я точно знаю, что она хотела со мной). Чтобы никто не пошёл с тем, с кем он хочет, мне пришлось опять идти с Руминой, а Расул пошёл с Аминой.
Некоторых жителей ещё не было дома, у некоторых были только дети, некоторые не открывали нам, а одна женщина приоткрыла дверь и сказала: «Нет у меня ничего! Идите отсюда, попрошайки!» — и хлопнула дверью. Из некоторых квартир мы слышали всякий шум, но они делали вид, что их нет дома. Через двадцать минут поисков мы с Руминой нашли нашу квартиру. Но нам не повезло, я предварительно осмотрел подъезды и, доверившись памяти, выбрал один, из-за которого мои руки (и иногда ноги) дрожали сильнее. Когда мы с Руминой поднялись на второй этаж, я уже понял, что это мой подъезд. Мы поднялись на третий этаж, и я увидел знакомую полосу, нарисованную фломастером красного цвета. Её нарисовал я, и доходила она до нашей двери, за что все соседи обозлились на меня (это всё я вспомнил, пока мы поднимались).
Мы дошли до четвёртого этажа, и я сразу указал на центральную дверь. Это была новая чёрная бронированная дверь, но я был уверен, что когда-то здесь стояла наша — старая, деревянная снаружи, а изнутри обшитая дерматином, мягкая, как диван, дверь. Я постучал и практически сразу услышал какие-то шаги за дверью. Дверь открылась, и мы расслышали:
— Сейчас узнаю. Какие-то дети.
— Здрасти, — сказал я и только потом увидел перед собой высокого мужчину с короткой стрижкой и длинным носом.
— Здрасти, — сказал он растерянно. Я опять не понял, почему взрослые реагируют на меня как на инопланетянина. Я молчал несколько секунд, потому что пытался его вспомнить. Кто знает, он вполне мог оказаться моим папой, но если он и был моим папой, то хорошо, что от него мне не передался такой нос.
— Вы Умарасхаб? — спросил я.
— Я? Нет, ты ошибся.
— А вы тут живёте недавно? Года два?
— А кто спрашивает?
— Я, — ответил я на этот глупый вопрос и обернулся на всякий случай, но кроме Румины рядом никто не стоял. Зачем он спрашивает? Как будто я невидимый, а он говорит с призраком.
— А кто ты?
— Меня зовут Артур. Я жил в этой квартире с мамой, пока её не убили.
— Я… хм, сейчас, — сказал мужчина, и потом из-за угла выглянула девушка, и теперь они вместе смотрели на нас круглыми глазами.
— Кто кого убил? — спросила женщина, но я решил не отвечать на её вопрос.
— Я не знаю, мальчик, нам эту квартиру продал мужчина.
— Это мой папа? Умарасхаб, — я повторил имя папы.
— Нет, вроде нет, — сказала девушка. — Мы тут живём два года, и до нас эту квартиру снимали, какая-то семья вроде.
— Это его семья, Айшат, — сказал тихо мужчина, но я всё услышал и посмотрел на них хитрыми глазами, чтобы они знали, что я умею слышать любые звуки, даже всякие секретные.
— Вы, наверно, слышали про то, что случилось с моей мамой.
— Да, да, кое-что слышали, — сказал мужчина, — извини, Анвар?
— Артур.
— Извини, Артур, нам очень жаль. Хотите войти? С вами есть кто-нибудь? Взрослые?
— Нет, — сказал я. — Я просто хочу кое-что узнать.
— Точнее, мы хотим всё узнать про семью Артура. Расскажите всё, что вы знаете, — влезла Румина. Она говорит грубо, не понимаю, как Расул будет с ней жить.
— А мы… — мужик и девушка переглянулись.
Девушка сказала:
— Мы ничего не знаем о вашей семье. Отсюда всё вывезли, и мы купили пустую квартиру. Сейчас я позвоню владельцу квартиры, но это точно не твой папа, потому что нам сказали, что вы снимали эту квартиру. — Девушка отошла. В этот момент наверх поднялись Расул и Амина.
— Мы нашли, — сказала Румина. — Это вся наша команда, — добавила она, как будто это её команда и её идея создать команду и как будто это она нашла мою квартиру. Мы долго молчали, мужик смотрел в пол, в потолок, потом на всех нас по очереди, а потом почесал нос и спросил:
— А вы тут рядом живёте?
— Нет, мы просто приехали найти его папу, — ответил Расул.
— Понятно, — сказал мужик и почесал теперь голову. Я услышал, как в соседней комнате девушка говорила с кем-то по телефону, называя моё имя. Мужик посмотрел на меня и спросил: — Значит, ищешь папу?
— Ага.
— Так, зовут его Умарасхаб, а фамилия?
— Гаджиев.
— Никого не знаю с такими инициалами.
— Я его тоже не знаю, — сказал я. — Никогда его не видел. Он с нами тут не жил. Он ушёл, наверно, очень давно.
— Понятно, — сказал мужик. Его лицо стало очень задумчивым, как будто кто-то задал ему самый сложный в мире вопрос и он пытался на него ответить. — А ты живёшь с бабушкой и дедушкой?
— Нет, у меня новая семья. Нормальная типа, но там нет папы, а мне нужен папа.
— У него в воскресенье драка с Гасаном-Вонючкой, и он хочет позвать с собой папу, чтобы тот побил Гасана и всех его друзей, — сказал Расул (дурак).
— Это неправда, я сам их всех побью, — сказал я.
— Понятно, — опять сказал мужик, и лицо у него стало ещё более задумчивым, как будто он забыл своё имя и пытался его вспомнить. Девушка вернулась к нам:
— Узнала, вы снимали эту квартиру, и твой папа забрал все вещи.
— Точно Умарасхаб? — спросил мужик.
— Да, — ответила девушка и продолжила рассказ. — Бывший владелец звонил твоему папе, но номер его был выключен. Он мне его продиктовал, и я позвонила по номеру, там отвечают вообще другие люди, говорят, что купили этот номер. Это значит, что твой отец давно не использовал эту сим-карту, её отключили и теперь она у других людей. Больше ничего он не знает.
Я обдумал все её слова, но, вместо того чтобы загрустить, я разозлился и сказал:
— Хорошо. Если что-нибудь узнаете, позвоните сюда. — Я вырвал из своего дневника чистую страничкуу, записал свой номер и отдал мужику. Потом развернулся и ушёл. За мной ушли все остальные.