— Ну, мы сейчас спустимся, а потом побежим туда, к рабочим в яму. Поищем папу, и всё.
— Супер, — сказала она, но по её лицу мне показалось, что она считает меня дураком.
— Я, наверно, не пойду, — сказала Амина и показала своё платье (или длинную юбку, я не знаю, как называется эта штука). — Мне сюда было очень тяжело залезть, а туда я точно не смогу.
— Хорошо, — согласился я. В этот раз, чтобы Румина не подумала, что я трушу и отправляю девушек вперёд, я отправил Расула. Он кое-как спустился, а за ним и мы.
Горы строительного мусора оказались ещё выше, когда мы спустились на землю. Вначале мы думали, что просто пойдём прямо, но теперь стало ясно, что нам придётся обходить все препятствия. Мы сразу заляпали обувь, и это тоже было неожиданно. Лужицы оказались не просто лужицами, а целыми ловушками, где застревала обувь. Иногда приходилось перелезать через большие бетонные блоки, а над нами висели какие-то вонючие провода. Несколько проводов собрались на старом деревянном столбе, как попало запиханном в ямку («лишь бы держал»), а самодельная деревянная лестница служила подпоркой.
Мы услышали впереди какие-то голоса, но, к нашему удивлению, вместо людей увидели одну собаку, которая просто смотрела на нас из самодельной конуры (тут, наверно, всё было самодельное). Мы остановились, и я решил, что сейчас самое время спросить кое-что важное об умениях Румины:
— Румина.
— Что?
— А ты когда-нибудь пробовала дать в глаз собаке, которая собирается на тебя напасть и покусать?
— Не-а.
— Понятно…
— А зачем спрашиваешь?
— Так просто. Я не очень люблю собак.
Мы завернули в сторону, чтобы не раздражать собачку, но там стояла другая собачка, и выглядела она уже не как собачка, а как собака, и тоже смотрела прямо на нас. Поэтому мы решили в очередной раз вернуться к началу нашего пути и обдумать всё хорошенько. Мы начали пятиться назад понемногу. Собачка из конуры встала. Мы сделали ещё пару шагов. Она пошла в нашу сторону. Расул поскользнулся и упал в грязь. Большая собака издала «рррр», а потом мы просто побежали. Собаки побежали за нами. Погоня была недолгой. Мы понимали, что не успеем добежать до своего ограждения, поэтому все залезли на ту самую самодельную лестницу. Собаки добежали до нас и начали лаять, стоя прямо под нами в ожидании, пока кто-нибудь из нас упадёт, чтобы потом его сгрызть. Румина и Расул, конечно, кричали, визжали и издавали всякие другие испуганные звуки (Расул даже заплакал), а я круто смотрел в глаза собакам, стараясь их испугать взглядом, и иногда отвечал им на собачьем языке (говорил им, чтобы они не мешали мне искать папу).
Неожиданно в сторону собак полетел сперва один камешек, а потом и второй. Мы оглянулись и увидели, что Амина с гаражей бросает в собак камни. И перед тем как рассказать, как Амина спасла нас от этих собак, надо рассказать про камни.
Это камни на удачу. Много лет назад один из классов готовился сдавать ЕГЭ. Они стояли как раз рядом с этими гаражами и обсуждали предстоящий экзамен. Кто-то из них сказал «На удачу!» и бросил камень на гараж. Остальные за ним повторили и тоже бросили камни. Не знаю, что у них получилось в конце, но почему-то многие школьники решили, что бросить камень на гаражи — это хороший знак (я так не думаю, потому что при мне это делали три человека и все получили двойки). И это в самом деле оказался хороший знак, но для нас, потому что десятый камень попал одной из собак в лапу. (Одиннадцатый чуть не попал в меня, Амина извинилась.) Собака отошла назад и что-то там сказала, я не смог разобрать. Ещё пару выстрелов, и собаки отступили. Недолго думая, мы слезли с лестницы и побежали к ограждению. Это оказалась ловушка, собаки с лаем опять побежали за нами, но мы уже были на ограждении. В последний момент маленькая тупая собачонка подпрыгнула и схватила Расула за брюки. Амина бросила в неё камень, но она не отпускала, потом Румина пнула собаку ногой, и та заскулила и отпустила брюки Расула. Так мы и оказались опять на гаражах. Я был злой тому, что это была уже вторая неудача в покорении стройки. Расул решил немного поплакать и отвернулся от нас. Амина, наверно, захотела его поддержать и тоже чуть-чуть поплакала.
Румина, ничего не сказав, слезла с гаража. Мы слезли за ней.
— Ты куда? — спросил я.
— Ухожу. Мне надоело.
— Но мы ещё не нашли папу!
— Нас чуть не сгрызли собаки! Я не буду туда идти, я хочу домой! — сказала она.
— Ты просто трусиха, — сказал я, и она меня толкнула в ответ. Я плюхнулся на землю. — Ну и уходи, ты и так лишняя в команде была! И вообще нам не нужна!
— Нет у тебя никакой команды, — сказала она и ушла. Расул уже перестал плакать. Он молча сидел на бордюре, разглядывая покусанные брюки. Ко мне подошла Амина.
— Мы уходим. Всё уже.
— Что всё? — спросил я.
— Всё уже всё. Мы искали и не нашли. Зря мы туда залезли. Его, наверно, нет там. Давай искать в другом месте.
— В каком другом? У нас больше нет других мест! Папа или там, или вообще умер! Он точно там, среди рабочих, и мы должны туда попасть, — сказал я. Расул в этот момент встал и просто пошёл в сторону дома. Амина посмотрела своим добрым взглядом на меня (но мне она уже не нравилась) и ушла за ним.
— Вы просто все трусы! — крикнул я им вслед, но они ничего не ответили. — Настоящие воины так не сдаются! Не хотите помогать, тогда вы не друзья вообще! А я бы вам помог! Когда я найду папу, он будет лучше всех ваших пап!
В этот момент я понял, что мне срочно надо поплакать, поэтому я сел на скамейку и заплакал, но получилось дольше, чем я хотел.
— Ты был прав, Крутой Али. Все воины бывают сами по себе.
— Ага.
— А что мне теперь делать?
— Убей этих собак и найди папу.
Я согласился, но вначале мне надо было подготовиться, поэтому я поискал всякие более тяжёлые камни, чтобы забросать ими собак. Собрав свою гору, я начал бросать камни на гараж, а потом и сам залез наверх. План был простой: обстрелять собак камнями, пока они не умрут (я был очень зол), а потом спокойно пойти в логово и найти папу среди рабочих. Для этого плана нужны были три вещи: я, снаряды и собаки. Собак не было. Я поискал их как мог, потом начал гавкать, мяукать и пытаться их подозвать, но собак уже не было.
— Хитрые тупые собаки, — буркнул я себе под нос. Они прятались где-то там в уголках в ожидании какой-нибудь новой жертвы.
Я решил, что так или иначе когда-нибудь их убью, даже если не сегодня. Я сел на крышу гаража, потому что не знал, что делать дальше. Вдалеке я услышал крики рабочих, которые закончили обедать и возвращались к работе. Они говорили всякие крутые и плохие слова, которые Крутой Али не разрешал мне говорить.
— Крутой Али.
— Чё?
— Почему мне нельзя говорить плохие вещи?
— Я тебе уже говорил. Тебе дадут за это по башке.
— Но тут все ругаются! Все суперкрутые и спортсмены, и всякие полицейские, и рабочие, и наш учитель по физре, и сосед с первого этажа, и самые крутые в школе, и даже в моём классе две девочки — все говорят плохие слова. И ещё говоришь, мусульмане не должны говорить плохие слова. Ну, я не знаю. Все говорят плохие слова. Я тоже хочу.
— Зачем тебе?
— Потому что я там лишний среди них. Когда стоят крутые пацаны, они говорят всякие крутые и плохие слова, а потом подхожу я и не могу сказать ничего такого. Это сразу видно, Крутой Али. Все знают, что я не говорю плохие слова, это значит, что я воспитанный и хороший мальчик, и поэтому я им не подхожу. И акцента у меня нет, и плохих слов нет. А я выучил только «олень» и «ушатаю».
— Ну ладно, — сказал Крутой Али.
— Что?
— Наверное, ты уже готов.
— К чему готов?
— К главному правилу любого воина. Это правило суперсекретное. Записывай! — дал он команду, и я вытащил из портфеля дневник. — «Секретное правило воина! Лучший воин…»
— А мне ставить цифру к правилу или так оставить? — перебил я Крутого Али.
— Так оставь. Это же особенное правило. Заново. «Секретное правило воина! Лучший воин должен чем-то отличаться от остальных, чтобы быть особенным воином!» Записал?
— Ага.
— Ты хочешь быть обычным воином или особенным?
— Особенным, конечно!
— Вот тогда и знай. Твоя супер-особенность — это быть крутым без плохих слов. Запугивать врагов, не говоря плохие вещи! И вообще, особенный воин не участвует во всех этих тупых разговорах. Пусть все знают, что ты особенный. У тебя должен быть взгляд воина, как у волка. Понял?
— Ага. Круто. Я хочу быть особенным воином.
— Красавчик!
Я слез с гаража и просто пошёл по дворам. Без цели. Я просто ходил и думал о всяких своих вещах. Обо всём и ни о чём одновременно. Это слова Ахмеда. Полгода назад у него были соревнования, к которым он очень сильно тренировался. Каждый ужин он говорил о своих боях, о том, как победит своих соперников, и мне нравились эти истории. И вот вернулся он после этих соревнований грустный. Я спросил, что случилось, он сказал, что проиграл. Весь вечер он вот так пролежал на диване, не говоря ни со мной, ни с типа мамой. На следующий день он сказал: «Я выиграю! Ин ша Аллах, через год я опять приду туда и выиграю!» И через год он выиграл и точно так же лёг на диван, думая о чём-то. Я спросил:
— О чём думаешь?
— Обо всём и ни о чём.
— Одновременно?
— Одновременно.
Вот и сейчас я шёл по улице так же. Зазвонил мой телефон. Это был дядя. Я не хотел отвечать на этот звонок. Если честно, то хотел, но я пытался не хотеть, а потом всё равно ответил:
— Алло?
— Салам алейкум, мужик!
— Ваалейкум Ассалам.
— Что делаешь?
— Ничего, иду домой со школы.
— Понял, давай я тебя заберу, перекусим, а потом подвезу домой. Будет классно. Мама разрешила.
— Ага.
— Хорошо, тогда подходи к зоомагазину у дороги. Знаешь такой? С огромной кошкой.
— Знаю.
Я подошёл к зоомагазину, машина дяди уже была там. Я сел, мы поздоровались и поехали перекусить. По дороге он рассказывал всякие истории, но я не слушал его, потому что все его рассказы — враньё.