танкист и советский поэт Сергей Орлов побывал тут
на КВ-1, где был зарыт в шар земной из-за попадания
снаряда противника, но остался в строю поколения Победителей.
Журналист, останови меня случайно на улице. и
я прочитаю тебе его стихи на камеру или диктофон. Мы
продолжаем числиться в строю поколений Помнящих;
чтим Завещание; сопротивляемся; оглядываемся назад.
Отдадим детям — им донашивать. Пусть они решают
судьбу Мавзолея под красными звёздами. Пусть они
лучше занимаются нашими спорами, чем болтаются без дела
в подворотнях больших и малых городов. Мы ведь спорили.
Пусть они тоже помнят стихи Сергея Орлова о деревне Мга,
сожжённой полностью захватчиками при отступлении.
О сегодняшнем посёлке расскажу я, а потом сам передам
эстафету другому, ещё неведомому избраннику, вместе
со своим «привет, как дела?» через бесконечность мгновений,
этих неуловимых «сейчас», исчезающих уже
в момент произношения вслух (либо когда ты о них подумаешь).
Ученица школы посёлка Мга решила уйти от матери,
чтобы жить в «домике под землёй». По словам девочки,
мать её обижала и била. О намерении она сообщила
своей подруге 16 апреля. Девочку нашли живой
и здоровой в тот же день.
Вспоминаю наши детские прозвища:
Панчо, Сява, Калаш, Паштет, Сачок,
Горка, Башка, Лукиш, Толстый, Кастет,
Рыжий, Пупок, Анька, Серый,
Костян, Чили-Вилли, Муха, Диса…
Кого-то забыл, словно и не было вовсе,
с кем-то давно не здороваемся,
встретившись взглядами в настоящем,
делая вид, что не знаем друг друга.
Даже лайки не ставим под фото
или постами, числясь во френдах.
Мы быстро повзрослели и получили
имена, отчества, жён, мужей, детей,
семейные праздники, ипотеку, налоги,
диктаторский режим, инфляцию,
курс доллара и евро, сомнительный ВВП,
паршивую медицину, дороги, запои,
алименты, венерические заболевания,
а кому-то достались надгробия…
Так и должно быть.
В целом, меня всё устраивает,
но, бывает, пытаешься снова
уловить навсегда ускользнувшее
и не можешь поверить…
Мутные воды реки, где учился плавать.
Солнечные лучи рассыпаются на
поверхности, словно крошки со слойки-булки
в кружке крепкого чая. Смотрю
в торфяное болото с надеждой обнаружить
в нём своё отражение. Воду качает от ветра.
Кладбище мангалов на берегу, вдоль которого
стволы деревьев при Романовых сплавляли
для строительства Петербурга. Говорю
с рекой медленной речью, а рыбы молчат и
плывут по течению к стремительной Неве.
Запах шашлыков. Женские голоса. Митя
выпил лишнего и смело ныряет в реку, где много
утонуло людей, умевших плавать.
У нас во дворе слушали The Prodigy* (британский музыкальный
коллектив, образовавшийся в 1990 году и ориентированный на электронную музыку),
носили толстовки и футболки,
как флаг несуществующей страны.
Ждали новый альбом или концертное видео.
По вечерам Сява брал магнитофон на батарейках
и ставил компакт-кассеты* (до начала 2000-х
один из самых распространённых носителей информации
на магнитной ленте), а мы трясли головами,
ногами и руками, подражая кумирам.
Наш двор окружали субкультуры 90-х:
Киноманы* («Кино» — одна из самых популярных советских рок-групп 1980-х годов),
Алисаманы* («Алиса» — советская и российская рок-группа, образованная в 1983 году в Ленинграде),
Панки* (англ. punk — перен. разг. «нехороший», «дрянной») —
мы друг друга не переносили,
Рейверы* (Рейв — организованная танцевальная вечеринка с привлечением диджеев, обеспечивающих бесшовное
воспроизведение электронной танцевальной музыки) —
мы с ними соблюдали нейтралитет,
и Рэперы* (Рэп — англ. rap, rapping «стук, удар; выкрик») — мелодизированный речитатив, обычно на фоне однообразного остинато) —
мы вместе с другими дворами отлавливали их.
Так и жили, отжимая друг у друга деньги,
сигареты, человеческое достоинство и прочее.
Однажды
по дороге в магазин меня остановили четверо —
на них были кожаные куртки,
чёрные джинсы и вызывающие лица.
«Как звали отца Виктора Цоя?», —
спросил меня самый младший.
«Какой альбом группы „Кино“ вышел последним?» —
спросил меня средний.
«Есть пять рублей на сигареты?» —
спросил меня третий.
Старший ничего не спрашивал,
ему и не надо было говорить.
Родителям сказал, что деньги потерял,
когда упал в канаву и поцарапал лицо.
Дело завели в отношении школьницы-блогера,
которая издевалась над бездомным в посёлке Мга.
Мы закончили школу
(нас подготовили к жизни:
учили находиться в обществе,
считать сдачу в магазинах,
работать пятидневку,
привыкать к несправедливости)
и больше не общались.
«Домушник» обокрал жилище электрика на полмиллиона
рублей в посёлке Мга.
Его кликуха была «Питон»,
а имя не помню,
да и не знал, наверное, никогда.
Он сидел в тюрьме на малолетке,
потом ещё сидел
и ещё сидел
уже во взрослых зонах.
Когда он возвращался с очередной отсидки,
я частенько встречал его на улице.
Меня пугали эти случайные пересечения.
Питон стрелял у меня сигареты
и брал в долг деньги,
которые не возвращал.
Бывало, стучал в дверь квартиры
и просил пару сотен на неделю.
Через неделю просил ещё.
Я бы мог покончить с этим,
собрать своих ребят
и раскроить ему череп.
Но Питон всегда говорил «братан»,
был дружелюбен и позитивен со мной.
Никогда не пытался унизить открыто.
Его убили на зоне совсем молодым.
Сейчас вспоминаю о нём,
и мне грустно.
В посёлок Мга съехались поэты и
авторы-исполнители из районов Ленобласти,
Санкт-Петербурга, Пскова и Эстонии.
Кого только не было на моей кухне:
Витя-хитрец (посадят за серию изнасилований),
Света-естьчтонибудьтакое (родит четверых и здоровых),
Андрюша-комик (станет сектантом),
Ксюха-сплюслюбым (устроится работать учительницей),
Лида-дочьмэра (уедет за границу, растворившись
в пространстве и времени),
Лёша-растаман (будет счастлив),
Саша-боксёр (у него всё получится в жизни),
Костя-таксист (посадят вместе с Витей),
Таня-спортсменка (выйдет замуж и всех забудет),
Слава-коп (займётся бизнесом, а потом отправится на зону),
Вова (останется хорошем человеком),
Максим-ноздря (не женится на Свете),
Костя-улёт (умрёт),
Митя-гастарбайтер (уедет в Европу на заработки)
и многие, многие, многие, многие, многие другие.
На моей кухне мы: пили, любили, распространяли,
делились, скрывались, взрослели, менялись,
завидовали, смеялись, дрались, строили планы и
хотели быть вечно молодыми.
Кого-то
не стало
в сердце
Кого-то
не стало
в мыслях
Кого-то
не стало
в пространстве
В посёлке Мга испуганный чёрный котёнок просидел на холоде сутки в ожидании спасения.
Вчера.
Парень, живущий на пятом этаже,
перепил чего-то.
Я встретил его на улице, бегущего вперёд,
словно спринтер. близкий к финишу.
«Аааа», — кричит он, — «аааа».
Это снег так сильно обжигал его пятки
через подошву кроссовок,
вгрызался во внутренние органы.
Парень кричал и направлялся известно в какое будущее.
Год назад он спас девочку из пожара,
но это совершенно другая история.
Во Мге у мужчины в руке взорвалась найденная им граната времен ВОВ.
Ничего не меняется, но
теперь самогон не в моде, алкоголя и так полно.
Теперь вместо токсикоманов и растаманов
(они ещё существуют, но не в таком количестве, как раньше)
бабульки ежедневно орут у подъезда:
«кис, кис, кис…», «Рыжик, Беляш,
Васька, Муруська…»
Они устроили кормушку
прямо под моим окном
(я живу на первом этаже).
Несмотря на то, что меня это раздражает,
мне жалко старушек:
они настолько одиноки,
что бездомные кошки
заменяют им друзей, детей и внуков.
У молодых хоть социальные сети есть
и компьютерные игры.