– И как этого добиться? – первым на этот раз спрашивает Саша.
– Добиться должны вы, всем классом. Вы сами сказали, что хотите видеть нас у себя, – буднично и незаметно ставлю перед ними главную стратегическую задачу.
– Ничего не получиться, – расписывается в полном бессилии Миша, – Ни у вас, ни у нас всем классом.
– Вика, они не хотят за нас драться, – смотрю на Ледяную разочарованно, – Что будем делать?
Я делаю вид, что размышляю, уделяю внимание кофе и мороженому, Вика ждёт. Мальчишки растерянно переглядываются. Время начинать новый раунд.
– Вика, есть идея. Мы вместе уйдём в ИМ-2. Полагаю, они обрадуются, – предлагаю я. Вика молча кивает, не давая себе труда и времени на подумать. Я бы на месте мальчишек была уязвлена.
– Ну, что ж, мальчики! Приятно было с вами пообщаться. Сейчас добьём мороженое и пойдём. Да, Вика? Нам ещё с ребятами из ИМ-2 надо связаться, – моё давление на мальчишек достигает закритических величин. Ни один нормальный мужчина от двенадцати лет и старше такого не вынесет.
– И что, Вика, ты так легко бросишь нас? Свой родной класс? – осмеливается обратиться к Ледяной Королеве Миша. Я ж говорю, он самый смелый.
– Вы ребята хорошие, я без претензий, – начинает Ледяная, – Но вот послушала Дану и поняла, чего мне не хватает. Не будь её, я бы потерпела. Наверное. Просто не понимала, что не так. Теперь знаю, и терпеть не собираюсь.
Парни смотрят на неё удивлённо. Я вопросительно на них, что не так?
– Вика редко произносит больше двух-трёх слов кряду. Только у доски, – объясняет Миша.
– Для женщин лаконизм не характерен, – просвещаю оболтусов, – Это вы её довели. Вернее, отсутствие рядом девчонок, с которыми можно потрещать. С вами она может говорить только о деле.
– И то, больше слушает, – поправляет Паша.
– Дана, я никак не понимаю, как можно перебить решение администрации, – Миша опасается, что мы вот-вот уйдём, мороженое кончается, поэтому торопливо возвращается к теме, – Ты так говоришь, будто это плёвое дело.
– Ох, как же мне всё надоело! – вздыхаю я, – Для того, чтобы чего-то добиться, надо вступить в драку. Почему я, девочка, должна объяснять это мальчикам?
Делаю устало тоскливое лицо и поднимаю его вверх, обращаясь к высшим силам: «посмотрите на этих идиотов».
– Да что мы можем сделать-то?! – почти возмущается уже Саша. Паша вот всё время молчит и о чём-то думает. Интересно, о чём?
– Что делает каждый солдат, вступающий в бой? Никогда не задумывались? А зря, – приходится заниматься элементарным просветительством, – Он ставит на карту свою жизнь. Его ведь могут убить. Он делает самую большую ставку, которую только может сделать человек. Он ставит на карту возможность счастья, любви, возможность увидеть своих детей, пообщаться с друзьями за чаркой вина. Он ставит всё! А что ставите вы? Удивлённый вопрос «А что мы можем сделать»? Такие сирые, убогие…
В моих последних словах столько яда, что Ледяная смотрит на меня с удивлением и восхищением. По виду не скажешь, но я научилась видеть её под огромной толщей льда. Яд в моих словах тоже часть холодного душа, которым я продолжаю их окатывать.
– Дана, а что, по-твоему, мы можем поставить? – Паша – красавчик. Открывает рот только сейчас и сразу выстрел в десятку.
Я отвечаю. Много времени это не занимает. Повисает такая тишина, что Эльвира оглядывается на нас из-за соседнего столика. Я встаю.
– Вот об этом я и говорю. Вы не готовы за нас драться, – тяжело вздыхаю, – Но выигрыш невозможно получить, не делая ставки. Поэтому нас вы не получите. Пойдём, Вика.
Вика, ни слова не говоря, выходит из-за столика, оставив деньги на столе. Когда мы уже готовы уйти, нас настигает умоляющее:
– Подождите, девчонки! Мы же не отказываемся! Но надо со всем классом поговорить, – наперебой голосят парни.
– Говорите, – милостиво соглашаюсь я и в милости своей даю шикарную подсказку, – Только внимательно выслушайте совет и постарайтесь его исполнить. Не говорите с каждым по отдельности и тем более по телефону. Соберите всех вместе. У вас два дня. Если за это время не позвоните мне или Вике, мы выходим на контакт с ИМ-2. Всё понятно?
Дождавшись неуверенных кивков, мы с Викой и Эльвирой лёгкой, но твёрдой походкой покидаем кафе и оглушённых мальчишек.
– А вдруг с ИМ-2 тоже не срастётся? – Вика заговаривает впервые после своего длинного молчания. Моё лицо делается жёстким, из глаз льётся холодная неугасимая ярость, это я – Катрина.
– Тогда, Вика, мы сделаем свою ставку. Неотменяемую. Если мы им не нужны, то и они нам тоже. Ты понимаешь, о чём я? – сквозь мой голос прорывается ликующий звон стальных клинков.
В ледяной глубине вижу искру понимания. И еще восхищение. И восторг. По виду невозмутимо Ледяная кивает. С таким лицом ей только в покер играть. А еще она – молодец! На прощание целую её в щёку. Не отстраняется, но смотрит с лёгким недоумением.
– Не знаю, как мальчишки, но ты – молодец, – озвучиваю свои мысли, – Ты – боец, и это очень хорошо.
Дома Эльвира, которая кое-что поняла, а не дослышанное я ей рассказала, выражала своё впечатление долго и сумбурно. В кратком переводе звучало как «ну, ты даёшь!».
Перед сном додумываю. Вика – боец и это здорово. Нас бы даже и хватило на всё. Но я не собираюсь преподносить мальчишкам себя и Ледяную Королеву на блюдечке. Хотя мы могли бы. Но нет, пусть поупираются. Иначе, зачем они нам?
22 августа, среда, время 10:50.
Аэропорт Домодедово.
Заходим все трое в салон самолёта. Папочка выполнил свою угрозу, увозит нас к тёплому морю. Парни так и не позвонили. Оставила Вике наказ без меня ни с кем, ни о чём не договариваться.
Усаживаюсь в кресло, место у окна занимает Эльвира, папахен в кресле перед нами, места тут двойные. Отключаю мобильник, ощущение будто отключаюсь от всех забот. Всё, нет меня.
28 августа, вторник, время 15:20.
Санаторный комплекс «Бирюзовая бухта».
Восточный берег Чёрного моря.
Почти неделю так усиленно отдыхаю, что измучилась вконец. Ломать свой график из-за смены часовых поясов не пришлось. Не выскочили мы за пределы московского времени. Потому режим мой прежний.
6:00 – 7:00. Подъём, пробежка по берегу, при желании – купание.
7:00 – 7:30. Завтрак.
7:30 – 8:00. Прогулка.
8:00 – 12:30. Занятия. Интеллектуальные игры.
12:30 – 13:00. Обед.
13:00 – 16:30. Свободное время № 1.
16:30 – 17:00. Полдник.
17:00 – 18:30. Свободное время № 2.
18:30 – 19:00. Ужин.
19:00 – 21:30. Свободное время № 3.
21:30 – 06:00. Сон.
По графику вон сколько у меня образовалось свободного времени. Во время учёбы от него свою львиную долю отнимает учёба в школе и домашние задания. В итоге получается, что во время учёбы на личную жизнь, на прочесть интересную книжку, порезвиться с подружками в будний день остаётся часа три-четыре.
Ещё во время вступительных экзаменов заметила, как много времени съедает школа.
Папочка перец умный, но тоже, бывает, притормаживает. Диалог первого дня отдыха:
– Даночка, ты почему с нами на море не пошла? – днём дело было. Я его понимаю, санаторий клановый, в чудном месте, пляж почти пустой, вода… прелесть, что за вода. Прозрачная с зеленоватой синевой на глубине, которая просматривается метров на восемь. Сама я отстраняюсь, а Данку вперёд.
Но в первый же день? Кручу пальцем у виска, дерзость, но папочка многое мне прощает.
– Папочка, ты с Луны свалился?! Ты до сих пор не знаешь, что твоя дочь – натуральная рыжая? Так я довожу до тебя новость. Я – не крашеная! Я – натурально рыжая! Нам солнце можно потреблять исключительно в гомеопатических дозах!
Открутилась от моря, только издали диспозицию наметила, где можно побегать, где покупаться. И гуляла в тенистом саду, с наслаждением хрустя яблоками, айвой (ох, и вяжет!), лакомясь инжиром и дикими персиками и ещё какой-то фигнёй, не знаю названий.
Прижившихся отдыхающих сразу заметно. Они, в отличие от меня, на фрукты не обращают внимания, избалованные. Между ними курсирует старикан, ну, как старикан? Для Даны мужчина лет пятидесяти глубокий старик, а для меня – кое-как оперившийся юноша. Седоватый мужчина в свободных светлых штанах и безрукавке шатается между остальными, окидывая их тоскливым взглядом, почти полностью лишённым надежды. Под мышкой – шахматная доска. С кем ни заговаривает, все отрицательно мотают головой.
Ловит мой любопытный взгляд, каким я в первый день смотрела на всё. В светло-голубых глазах загорается слабый огонёк надежды.
– Девочка, а ты в шахматы не играешь?
– В данную минуту, – оглядываюсь вокруг, – вроде бы нет…
Огонёк в глазах дрогнул, как бы в нерешительности, разгореться или подождать?
– А умеешь?
Я серьёзно задумываюсь. Умение – понятие широкое.
– Если вы про то, как фигурки называются и как ими двигать, умею. А серьёзно – нет.
Выражение лица у него делается тем самым, которое я называю «чесать репу».
– Фору дам.
– Подозреваю, что мне это не поможет. Вам придётся меня учить.
Я ведь не против. Мне нужно часов шесть-семь в сутки интеллектуальных занятий. Взяла я с собой пару учебников по программированию. Но без компьютера они, как ложка без каши. Так почему бы и в шахматы не поиграть. Они ведь такую нагрузку могут дать, что любые мозги заскрипят.
Мужчина задумывается, но деваться ему, по всей видимости, некуда. О чём он и рассказывает.
– Был у меня замечательный партнёр. Я ему даже форы не давал и бывалоча проигрывал. Время вышло, он уехал, а мне ещё неделю, и никто не хочет… сыграем? – Надежда в глазах вспыхивает, как бурный восторг при появлении любимой девушки, опоздавшей, но всё-таки прибывшей на свидание.
– Нет. Сначала учите премудростям. Не волнуйтесь, я быстро учусь.
– Девочка, шахматам годами учатся. Если серьёзно, – опять смотрит тоскливо. Спешу успокоить.
– Так на ходу же. Покажете дебютик, мы его сразу и разыграем.