– Приятного аппетита, Анатоль Степаныч, – Тигранович уже нацеливается уходить, политес соблюдён. И что, это всё? Только ради этого он меня лишил нескольких часов воскресенья?
– Мы же с вами завтра встретимся, тогда и наговоримся, – Тигранович разворачивается, но останавливается.
– Конечно, хотя не очень понимаю, зачем, – пожимает плечами замминистра. – Хороших новостей для вас у меня, простите, нет.
Тигранович хлопает себя ладонью по лбу с видом «Чуть не забыл!». Артист! Внимательно наблюдаю, это наглядный урок для меня. Иначе, зачем он меня сюда вытащил?
– У меня для вас есть, уважаемый Анатоль Степаныч! И не стоит ждать до завтра. Новость короткая и, вы уж простите, неприятная для вас.
Замминистра и глазом не поводит, но, уверен, он напрягся.
– Для вашего министерства неприятная, Анатоль Степаныч, не для вас лично, – «успокаивает» сноба мой патрон и кратко формулирует, – вашему учреждению, простите за тавтологию, грозят неприятности.
Я в теме, понимаю, о чём речь. Слово сказано, можно уходить? Но Тигранович не торопится.
– Угрожаете? – равнодушно интересуется замминистра.
– Да бог с вами! – поражается обвинению Тигранович, – Клянусь, мы вообще ни сном, ни духом. Просто случайно узнали, вот и предупреждаю.
– О чём?
– Видите ли, Анатоль Степаныч, подробности довести не могу, – Тигранович разводит руками, – Мы всегда открыты для дружбы со всеми, но сами никогда не навязываемся. Понимаете меня?
По глазам замминистра вижу, что он понимает. А я не очень. Тигранович поясняет уже за нашим столом. Не забывая получать удовольствие от обеда.
– Обожаю бараньи рёбрышки, – почти урчит над блюдом патрон, – с детства любовь к ним питаю. Неугасимую.
Первое внимание рёбрышкам, потом уж и моя очередь настаёт.
– Владик, друг мой! Всё очень просто. Раскрытие подробностей угрозы – дружественный акт. Бескорыстная помощь с нашей стороны, правильно?
Соглашаюсь.
– Но при наших отношениях… – глаза блеснули тем самым арктическим холодом, – это будет выглядеть жестом подобострастия. На что рассчитывать они не имеют никакого права.
– Или бестактностью, – подтверждаю его довод. С начальством соглашаться легко и приятно. Особенно, когда оно право.
– Или так… – Тигранович удовлетворённо вытирает губы салфеткой. – Друг мой, ты всё понял? Знаешь, что делать?
– Я всё понял, – наклоняю в знак согласия голову, – но я человек маленький. Мне нужен прямой и недвусмысленный приказ.
И вот тогда Тигранович и сказал то самое короткое слово. Меня аж немного передёргивает.
Конец главы 5.
Глава 6. Всего понемногу
10 ноября, суббота, время 10:20
Лицей, третий урок, алгебра.
Улучила минутку и в паузу между разбором задач вытаскиваю зеркальце. Пальчиком подправляю ресничку, но на самом деле смотрю на класс. Контрольное движение, фиксирую реакцию шести человек. Ещё не всех вижу. Многовато.
Изучаю внимание мальчишек к нам. На данный момент, ко мне, ножки Вики не увидишь, это я с краю сижу. Смотрели в мою сторону многие, но движением глаз, когда чуть шевельнула ногой, выставив её немного в проход, отметились шестеро.
Прячу зеркальце. Очередная задачка… сейчас мы её распотрошим. Тихо переговариваюсь с Викой, я чуточку быстрее соображаю в точных науках. Апполинариевна бросает на нас взгляд и тут же теряет интерес. Отучила я её замечания нам делать. Как и других учителей. Конкретно Апполинариевну выстроила жёстким вопросом, когда она стала доставать нас с Викой замечаниями за разговоры.
– Ирина Апполинариевна, зачем вы запрещаете нам с Викой Конти осваивать ваш предмет? Иногда я Вике что-то подсказываю, иногда она. Если вы не хотите, чтобы мы понимали ваш урок, то в чём смысл вашей работы?
Ничего вразумительного, естественно, она ответить не смогла. И приставать к нам прекратила. А нечего тут…
На переменке.
– Вика, нам надо прекращать в коротких юбках форсить, – Ледяная ждёт, что скажу дальше, – я прямо чувствую, что успеваемость готовится уйти в штопор.
Делюсь своими наблюдениями.
– Ты – первая, – отдаёт мне инициативу. Соглашаюсь. На уроках именно я внимание отвлекаю, Ножки Вики в это время для просмотра не доступны.
Это мы быстро перебросились мнениями, и я принимаюсь за дело. Третий день таскаю с собой фотоаппарат, и вот момент пойман. Учителей никого, перед кабинетом – пикет, вокруг только доверенные люди. Быстро насаживаю кольца для макросъёмок. Встаю над столом делаю несколько снимков первой страницы, потом последней.
– Неправильно вы, ваше высочество, делаете, – замечает Гоша, худощавый, среднего роста брюнет. Реагирую быстро, сую фотоаппарат ему.
– Действуй.
Гоша быстро компонует кольца по-другому. Для того, чтобы отдалить точку съёмки. На ходу поясняет:
– Когда близко снимаешь, резкость по краям кадра размывается. Надо увеличить расстояние, тогда разница от объектива до центра и до краёв станет меньше. И глубину резкости лучше увеличить…
Объяснения делу не помеха, Гоша быстро отснял нужные страницы с разной экспозицией.
Я сразу после снимаю кольца. Это пока тренировка, журнал-то нашего класса. Я выхожу на тропу войны, вывожу бронепоезд с запасного пути. Папочка дал мне полный карт-бланш, ещё в воскресенье.
4 ноября, воскресенье, время 21:30
Квартира Молчановых, комната Даны.
– Не прошло желание отомстить директору за лишение вас первого места? – папахен стоит сзади, пока я навожу вечерний туалет.
– Нет. Это же не личное, он весь наш класс за борт выбросил. Вика тоже за.
– Тогда нет никаких препятствий, – по тону видно, что папахен доволен. – Тебя интересует мнение моего ордена?
– Ну, па-а-а-п! Как оно может меня не интересовать?
– Мой шеф велел передать тебе одно слово, – положив руки мне на плечи, наклоняется и негромко произносит это слово в ушко.
– Твой шеф совсем уже, пап… – слегка ёжусь от щекотки при токах воздуха в ухо, – я ему что, бойцовская собака по команде «фас!» на всех бросаться…
10 ноября, суббота, время 10:48
Лицей, конец перемены после третьего урока.
Пока английский не начался, вспоминаю, что сказал папахен. Так-то он прав. Чем короче команда, тем лучше. Пожалуй, я даже на вооружение её возьму, в моём мире не поймут, что это собачья команда. Война дело такое, кто быстрее, тот и побеждает. Давно это знаю. Как можно перевести короткое «фас» на человеческий язык? Допустим, так: «В атаку! Пленных не брать!», целых семь слогов против одного. Лишняя секунда на получение команды, за это время лёгкий пехотинец до десяти метров преодолеет. А конный – до двадцати.
«Фас» можно перевести так: рвать всех подряд насмерть. Врагов всех подряд, понятное дело. Действительно, здорово. Хорошо, когда руки не связаны, кроме естественных ограничений.
Заходит англичанка, мы встаём, садимся, дежурный довольно бойко выдаёт доклад по-английски. Надо всем сообщить, что сегодня внеплановый классный час. Санкция сверху получена, Ледяная одобряет, остаётся довести до личного состава высочайшую волю…
– Мисс Молчанова, хау мач тайм?
Чего это она? Прокручиваю запись, а, понятно. Дежурный при докладе ошибся с формулировкой. Поправим…
10 ноября, суббота, время 13:10
Лицей, время шестого урока.
Шестых уроков по субботам не бывает, для облегчения учебного напряжения перед выходным. По понедельникам тоже пять уроков, но обычно классный час все в это время устраивают. В итоге, воскресенье обрамлено облегчёнными днями, что создаёт хоть какой-то ритм.
– Дана, мне кажется, ты слишком круто поворачиваешь, – Яша Зильберман, если не брат Лейбовича, хотя бы двоюродный, то я ничего в людях не понимаю. Впрочем, их семитские черты объединяют и общий вид субтильного интеллектуала.
Тревожный звоночек. Я заигралась? Привыкла ненароком думать, что под рукой у меня именно подданные, которых можно считать личным составом под присягой? Не важно. Новобранцы даже под тремя присягами всего лишь новобранцы, которые наверняка побегут в первом же бою. Серьёзных дел мы не проворачивали.
Настораживает, что он меня по имени назвал и теперь поблёскивает на меня своими интеллектуальными линзами. Намекает, что все эти «высочества» и «величества» всего лишь весёлые, но детские игры. И негоже из песочницы бросаться в бой, размахивая пластмассовыми совочками.
– Яша, есть альтернативные идеи? – на бедного Яшу уставилась не только я. Он очутился под прицелом всего класса, в том числе, Вика смотрит на него немигающими глазами. Даже меня пробирает, когда она смотрит так. Но, видимо, у Яши волшебные линзы в очках. Отражают выстрелы взглядов, как щит из танковой стали простые стрелы.
– Есть, – говорит этот интеллектуальный хмырь и вдруг излагает совершенно убойное предложение. Сама чувствую, как разгораются мои глаза. Пуская ими зелёные блики по классу, выруливаю прямо к нему, сопровождаемая шлейфом взглядов почти всего класса.
– Это замечательная мысль, Яша, – моя рука уже на его слегка дрогнувшем плече, наклоняюсь и легко целую его лоб. Вот теперь посмотрим, какой ты непробиваемый! Защитят ли тебя зачарованные линзы, хи-хи… При таком близком контакте я обдаю визави лёгким запахом очень дорогих духов. Лёгкий дурманящий (как утверждает Эльвира) запах, поцелуй, очень близко мои глаза и вообще лицо. Давай, попробуй устоять! Такой же почти незаметно глазу раскачивающейся походкой под вздох всего класса возвращаюсь на авансцену, к доске.
– Идея напрячь своих родителей, которые затерроризируют директора своими звонками или даже визитами, замечательная. Обязательно её используем. Но сначала общий стратегический план.
Прошлась немного, надо делать паузы для большего воздействия. Длинные доклады неизбежно навевают скуку.
– Вы должны понимать, что это всего лишь артподготовка. Она заставит директора нервничать, терять самообладание, но никаких результатов мы не добьёмся. Артподготовка она и есть артподготовка.