Пауза.
– А какого результата ты хочешь? – сразу несколько человек спрашивают вразнобой, но одновременно.
– Мы, дорогие мои, мы хотим, – поправляю я, – Минимум – наш законный приз, путёвка на кремлёвскую ёлку. Максимум – снять директора с его поста.
Пауза. Молчание.
– Как-то ты слишком, Дана, – бормочет Паша.
– Директор второй раз пытается пожертвовать нашими интересами в угоду своим. Напоминаю,первый раз мы победили. Вы – наивные детишки, если думаете, что на этом кончится. Если мы уступим без боя, без боя с предельным ожесточением, он ещё не раз на нас оттопчется.
– Вряд ли… – бурчит Яша. Вообще-то он прав, поостережётся директор с нами связываться. Но мне очень не хочется упускать такую вкусную возможность подраться.
– Яша, ты сам предложил нанести сильнейший удар по директору, – напоминаю события трёхминутной давности. – Странно тут же слышать от тебя намёки на отступление. Ограничившись действиями родителей, мы сведём всё к пошлой мелкой мести, приличной только маленьким детям. Нас обидели – мы с плачем бежим к папочкам и мамочкам.
Пауза.
– Предлагаю сначала определиться. Обозначим пределы, до которых можем дойти. Я повторю свой вопрос двухмесячной давности. Кто готов, если до этого дойдёт, положить на стол директору заявление об уходе из Лицея?
– Повторяю. Это крайняя мера, очень мощная. После этого директор вряд ли удержится на своём месте, шум поднимется на всю страну, – я мечтательно улыбаюсь. – Но мы обязаны быть готовыми ко всему. К реальному уходу из Лицея!
Пауза. Я медленно поднимаю руку. За мной Ледяная. За нами, кто-то решительно, кто-то сомневаясь, тянет руку один за другим.
– Секретарь! – обращаюсь к старосте, он у нас под таким званием ходит, – всех переписать, кроме нас с Ледяной. Список озаглавь…
Намеренно делаю паузу и громко:
– Лейб-гвардия!
Королевский секретарь, в миру просто Дима, переписывает семнадцать человек. Блеск! Нет, я сначала огорчилась наличию шестерых потенциальных дезертиров во главе с Яшей, затем вспоминаю процент выхода опытных бойцов из призванных ополченцев. Из моего опыта, чужого опыта, опыта других рас и народов. Речь не о пролитии крови, но всё равно, одна отбракованная четверть – везде и всюду замечательный результат. Намного чаще происходит наоборот.
– Утверждаю, – роняет Ледяная.
Но никто не отказывается подписать жалобу на действия директора в министерство просвещения. Как и обращение в газеты, если министерство попытается жалобу замылить. Я выдыхаю. Боялась, что кто-то даже на это не согласится. Но нет, пожаловаться могут даже те шестеро детишек.
Потом обсуждаем порядок артподготовки. Инструктирую.
– Не надо удерживать родителей от немедленного звонка. Поэтому говорите им не сразу и не одновременно. Давайте распределимся. Вы, третий ряд, извещаете родителей в понедельник… нет, завтра, в воскресенье. Второй, вы – во вторник. Вечером. Первый, а значит и мы с Ледяной – в четверг. Запишите телефон директора…
10 ноября, суббота, время 14:50
Любимое кафе Даны.
– Ладно, мальчики, идите, – машу всем ладошкой, – нам с Викой посекретничать надо.
Миша, Паша и Пистимеев поднимаются и прощаются. Сашок напоследок упрекает:
– Дана, совсем ты меня забыла. Как начали учиться, ни разу в гости не зашла… – корчит скорбную физиономию заброшенного ребёнка. Вот обормот! – еле удерживаюсь от смешка.
– Таковы мы, женщины, – всё-таки хихикаю, – используем мужчину, а потом забудем. Завтра в гости зайду, как раз дело есть.
Мальчишки уходят, Вика смотрит вслед, и от её слов чуть не выплёскиваю глоток кофе.
– К Пистимееву ты не ровно дышишь.
– Чево-чево?! – кое-как справляюсь с кофе и выпучиваю глаза на Ледяную, – к этому обормоту?
– Скажи, – Ледяная невозмутима, – а кого ещё из мальчишек ты обормотом называешь?
– Да кого угодно могу назвать, – пожимаю плечами, – моё любимое слово.
– Нет, – припечатывает Ледяная, – наших ты кличешь «колченогими», «балбесами» ещё как-то. Но обормот у тебя один – Пистимеев.
– Да? – я задумываюсь и неожиданно для себя лихорадочно заталкиваю обратно вылезающее откуда-то из подвалов сознания чувство. Пока робкое, очень неуместное и глупейшее. Надо с этим как-нибудь разобраться, это Данка внутри меня странно шевелится.
– И в гости к нему наладилась… – добивает меня Ледяная, но я уже пришла в себя.
– Да я перед поступлением от него не вылезала, – отмахиваюсь равнодушно и небрежно, – он моим главным репетитором был. Ладно, не важно всё это. Я вот о чём подумала…
Излагаю суть дела, что конкретно хочу от Пистимеева. Ледяная внимательно выслушивает, а потом величественно припечатывает:
– Утверждаю.
Закрепляем королевские планы дружным хихиканьем.
11 ноября, воскресенье, время 14:05
Площадка перед квартирой Пистимеевых.
Дзинь-дзинь! – Клац-клац! Дверь открывается, передо мной возникает незнакомая девочка лет одиннадцати-двенадцати. Голенастое создание в простеньком платье до колен, короткой причёской и очень строгим личиком. Склоняю голову набок, я не туда попала?
– Кто ты, чудное создание? Или я ошиблась квартирой? – нет, номер на двери правильный, шестьдесят седьмой.
– Карина, кто там? – голос из глубины квартиры проясняет почти всё. Голос принадлежит Вадим Петровичу, отцу Сашка. Девочку зовут Карина, надо же, почти Катрина. Осталось выяснить, кто она и почему.
– Пока не знаю, пап! – отвечает девочка.
– Меня Дана зовут, – информирую девочку с неясным статусом. А нет, она назвала Вадима Петровича папой! Теперь ясно, кто она.
– Её Даной зовут! – девочка включает режим ретранслятора. В глубине квартиры слышится шум, который я полностью не распознаю. Падает что-то небольшое, звона нет, значит, небьющееся. На толстую книгу похоже. Слабый женский вскрик, мужской – громкий и радостный.
После лёгкого переполоха, меня впускают. Карина действительно родная сестра Сашка. Это новость! Ну, правильно, откуда мне знать, что у него сестра есть? До показа семейных альбомов дело не доходило, лето сестрица Сашка провела в деревне у бабушки.
Пришлось стерпеть ушат попрёков, что я их беспардонно забыла и прямо-таки ввергла в омут печали и депрессии своим долгим отсутствием. Карина слушает родителей с крайне скептическим выражением на мордочке.
– Мы ж с Сашей каждый день в Лицее видимся, – пытаюсь защищаться.
– Но мы-то вас не видим! – стонет от «горя» Вадим Петрович. Кажется, я понимаю, в кого Сашок пошёл.
– А когда вы успели сестру Саше заделать? – нащупываю нужный тон, – ещё летом её не было.
Родители дружно смеются, я получаю возможность скрыться в комнате Сашка. Не улавливаю момент, когда там появляется Карина. Как будто телепортировалась. Теперь на меня смотрит так же скептически. Очень скептическая девушка.
– А ну, брысь отсюда! – Пистимеев с сестрицей не церемонится. Что абсолютно не помогает, она на его команду не реагирует. Никак. Они оба друг с другом не церемонятся.
– Нам бы посекретничать, Пистимеев. Почему она тебя не слушается? – поддерживаю стиль Карины, которая не обращает внимания на меня и пропускает мимо ушей слова старшего брата. Сашок чешет репу.
– Вбила себе в голову, что за мной нужен присмотр, – разводит руками.
– В принципе она права, – гляжу на Карину с долей уважения и обращаюсь к ней. – Но сейчас я с ним, поэтому твоё присутствие излишне.
– Я тебя не знаю. Может и за тобой нужно приглядывать, – надо же, заговорила со мной!
– Твои родители знают. Спроси у них, они подтвердят мои полномочия…
– Совсем охренели… – бурчание Сашка мгновенно иссякает под взглядом Карины. Немного подумав, она встаёт и уходит. Если я правильно рассчитываю, то она не вернётся.
Правильно рассчитала, Карина не появляется. Моё внимание привлекает причёска Сашка а-ля «непричёсанный ёжик». Задумчиво запускаю туда руку и подавляю слабые попытки уклониться.
– Сашуль, это у тебя уникальный стиль такой или ты банально до парикмахерской дойти не можешь?
– В ближайшей парикмахерской орудуют какие-то дубовые тётки эпохи социализма. Знают только две модели мужских причёсок. Одна из них налысо… – жалуется Сашок.
– Всё понятно, – берусь за дело. Я довольно много времени провела в салонах, навыки там элементарные. Если не лезть в дебри.
– Много на себя брать не буду, – сообщаю чуть испуганному Сашку, – чуточку подровняю и укорочу на пару сантиметров.
Выслушиваю пожелания и устраиваю диспозицию. Парня на стул, на парня – простыню, мне в руки расчёску и ножницы. Поехали!
– Саш, ты же наши разговоры в кафе слышал? – щёлк-щёлк! Начинаю сзади. Из трусливых побуждений, сзади он себя в зеркале не увидит и критиковать не будет. Если что.
– Хотите кляузу на директора накатать?
– Да, – щёлк! – ты нам не подсобишь? Собери подписи в своём классе. От других классов тоже не откажемся, – начинаю реализовывать наши с Викой королевские планы.
– Не все подпишутся…
– Всех и не надо. Если в сумме наберётся с полсотни, директору станет кисло, – щёлк!
– Я и к научникам могу заглянуть…
– Давай. В 9ИМ-2 мы сами сходим.
В конце процесса дверь тихо шуршит, в щель просовывается мордашка Карины, затем в комнату просачивается девочка в целом.
– А чего это вы тут делаете? – несколько чуждый её возрасту скепсис уступил место более естественному любопытству.
– Скажи, Карина, – подпускаю в голос строгость, – почему в твоё понятие «приглядывать за братом» не входит контроль внешнего вида?
Девочка старается не подавать вида, но видно, что борется с замешательством. Продолжаю её расстреливать неприятными вопросами. А кто будет учить подрастающее поколение? Кто, если не мы?
– Ты что же, считаешь, что в твои обязанности входит лишь шпионить за Сашей и ябедничать родителям?
– Да! Именно так она и считает! – вопль израненной души издаёт Сашок.
– Почему это шпионить? – слегка краснеет девочка.