Остановилось трое, к ним присоединяется пресловутый Лейбович. Переглядываются. Мнутся.
– Мальчики, давайте завтра сразу после уроков встретимся, – хрустальному голосу Ледяной противостоять невозможно. Не мальчишкам в пубертатном периоде, уж точно. Соглашаются.
Через полчаса сидим в кафе, обсуждаем высокую политику военных действий. Парни взбудоражены, молодёжь во все времена хлебом не корми, дай побузить. Я дала им такую возможность. В тексте обращения в министерство есть прямое требование снять директора Лицея с поста, как не оправдавшего высокого доверия правительства в лице министерства просвещения.
– Неужто у нас получится? – для Миши и остальных одноклассников директор Лицея это некто вроде верховного божества Олимпа. На Зевса Колобок только видом не тянет, но статус в пределах Лицея такой же.
– Никто не заметил, что он исчез? – вопрошает Паша, – я специально у Дианы Леонидовны интересовался. Он в командировку сбежал.
Грамотный ход, – думаю я. На следующей неделе появится, но вал звонков от родителей наверняка спадёт. Не будут все его отлавливать неделя за неделей, только самые упёртые. Но правильным этот шаг выглядит только на первый взгляд. Бросать подчинённых в критический момент нельзя, это азбучная истина для любого руководителя. Как бы это ему не отлилось горяченьким в чувствительное место.
15 ноября, четверг, время 19:35.
Квартира Молчановых.
Новостями поделилась, охи-ахи Эльвиры выслушала, сейчас можно и передохнуть, уроки сделать. Как жизнь-то весело закрутилась, отдыхаю на сложных домашних заданиях. Программа алгебры девятого класса врубается в дифференциальное счисление, как ледокол в матёрый ледяной панцирь. Моя подружка Юля глазки в ужасе закатывает, а что там такого сложного? Заучи базовое заклинание «Для любого, сколь угодно малого эпсилон всегда найдётся такая омега, при которой…» и далее по тексту. После этого половина программы за весь годовой курс станет понятной и прозрачной.
Меня посещает интересная мысль, надо с парнями обсудить. В первую очередь с Пистимеевым. Это заклинание метод доказательства, а не аксиома. А можно ли считать метод специальным видом аксиомы?
Ладно, что там у нас? Определение производной функции? Тут тоже есть интересные вопросы, держитесь, мадам Апполинариевна, не падайте, когда я вам их завтра выложу, хи-хи…
Что там у нас дальше, биология? В старших классах начинается углубленное изучение человеческого организма, в девятом только анатомия была. Листаю учебник… и вдруг замираю. В ушах начинает гудеть от мощного кровотока, сердце замирает, как перед прыжком и начинает биться, как сумасшедшее.
Я вскакиваю, мечусь по комнате, как зверь в клетке, пытаясь сбросить возбуждение энергичными движениями. Вот это да! Вот это номер! Я готовлюсь долго и упорно грызть здешние науки, чтобы хоть крошки полезных знаний добыть, а они просто в учебнике напечатаны. Так, между делом и между прочим, затерянная среди прочих тем, красуется себе на странице школьного учебника таблица состава человеческой крови. Учебника, праматерь вашу всех! Школьного, эритроцит вам в ж…!
Пятьдесят лет назад мы нащупали факт, что кровь у людей разная. Именно по базовому составу. Про основные четыре группы тоже знаем, мы внимательно следим за всеми исследованиями в этой области. Но такая подробная таблица, с учётом резус-фактора, – надо ещё разобраться, что это такое, – это гигантский подарок для нас. Вбираю содержимое таблицы с жадностью сутки не евшего человека. Если завтра мне на голову упадёт кирпич, не страшно. Вынырну в своём мире с ценным трофеем. Моё пребывание здесь смысла не потеряло, могу узнать намного больше, но я уже не зря провела здесь время. Теперь мне и смерть в этом мире не страшна, я вернусь не с пустыми руками!
Во мне так бурлит, что я бегу в спорткомнату, надо сбросить возбуждение, а то взорвусь. Как раз настаёт время перерыва…
– Папочка, ты не входи, мне надо сбрую скинуть, – бросаю мимоходом, а то подловит, когда я буду раздета. Он заходит иногда, когда я занимаюсь.
Предупреждённый папахен не заходит, зато появляется наша толстопузенькая. Эльвира со вздохами и стонами принимается за лёгкую разминку. Немного руки, стопы, махи и наклоны с малой амплитудой. А я под конец занятий решаю зажать себя сбруей максимально резко. Максимально развожу плечи, втягиваю живот, короче делаю осанку до упора. И в этом положении улыбающаяся Эльвира стягивает на мне сбрую. Выхожу из комнаты, чувствуя себя распятой. Походила ещё по комнате, выворачивая ступни, под смешки папашки, в которых, однако, сквозит восхищение.
Почти час выдерживаю, потом в своей комнате валяюсь прямо на полу. Довольная валяюсь, в здание моей красоты и обаяния заложен ещё один мощный блок. Я его каждый день строю, просто сегодня мощный рывок делаю.
Заходит папочка. О, мы его сейчас приспособим!
– Папочка, ты вовремя, – быстро ставлю ему задачу. Ему нетрудно взять и поднять меня за ноги и слегка потрясти. Тем более, достаточно от пола только мою задницу оторвать. Разок, когда я на спине и разок, когда на животе. У-у-у-х, здорово!
– Как с нашими делами, Даночка? – папахен садиться на пол спиной к кровати, я продолжаю валяться.
– Всё хорошо. В воскресенье с мальчишками проявим плёнку, распечатаем, вечером в понедельник я тебе отдам фото. Будут все анкетные данные по тому классу и несколько фотографий. Не всех, человек десять. Сам понимаешь, мы не можем их принудительно отснять, как в полицейском участке.
– Что с подписями?
– Наш класс подписался в полном составе. Чуть больше десятка из старших классов. До конца недели потрясём научников и к нашему параллельному зайдём, – докладываю я. – Тебе, кстати, как родителю надо позвонить директору и спросить, почему твою дочечку обидели.
Папахен смотрит вопросительно, растолковываю диспозицию.
– Мы решили натравить на директора родителей. С понедельника они ему названивают и возмущаются. Пора и тебе подключиться. Только он в командировку сбежал. Тогда хоть секретарше нервы помотаешь.
– Даму не буду обижать, – топорщит пёрышки папа.
– Не надо никого обижать. Вежливо заявишь, по какой теме тебе нужен разговор, полюбопытствуешь, когда директор объявится, и попросишь его самого перезвонить.
– Вы решили организовать на него давление? – улыбается папочка.
– А чем плохо?
– Всем хорошо, – соглашается он, – В начале следующей недели надо отправлять ваши бумаги. В Москве не само министерство, только городской департамент, но можно и туда. Глава департамента на правах замминистра у нас.
– Может в Петербург тоже отправить? Правда, мы третий экземпляр не предусмотрели…
– Поглядим. Может и отправим. А для журналистов и фотокопии сойдут. Так что не суетись с третьим экземпляром. Не будем на ходу колёса менять.
На этой позитивной ноте папахен покидает мою комнату. А мне же ещё вечерние процедуры делать… охо-хо, бедная я, замученная, но зато красивая девочка!
17 ноября, суббота, время 18:15.
Квартира Молчановых
– Дана, как ты могла такое допустить? – папахен аж вскакивает с дивана, на котором сидит в обнимку со своей ненаглядной. Немного пометавшись по комнате, успокаивается. Вернее, заставляет себя успокоиться. После укоризненного восклицания Эльвиры, – и ко мне и к папахену, – он приходит в себя. Волновать Эльвиру нельзя, а человеческие чувства имеют свойства индуцироваться, передаваться от одного другому.
– Папочка, я – не господь бог, – таращу на него невинные глазки, – и не могу контролировать всё.
– Я думал, ты своих держишь в руках, – кипение понемногу стихает.
– Своих держу, чужих – нет. Папочка, а чего ты так разволновался? Подумаешь, мальчишки подрались, что такого?
Эльвира легонько поглаживает его по затылку и папочка утихомиривается.
– Понимаешь, теперь минпрос может прислать комиссию по поводу драки, а не из-за произвола директора…
– Это связано между собой, – указываю я.
– Министерским выгодно не заметить этой связи и сделать тебя виноватой.
Неприятно. Но я и правда ни при чём. Нет, я никогда не против драки, но я её не планировала и не затевала. Однако в словах папочки всё равно есть резон.
– Директор отсутствует, бросил Лицей в кризисный момент, – мне надо продумать хоть какую-то защиту. Папахен уже успокаивается, трёт лоб в размышлениях.
– Не, я пойду посоветуюсь… – уходит в кабинет.
После получасового разговора, я так понимаю, с начальством выходит собранный и грузит меня по полной. Уже мне потом приходится перезваниваться с одноклассниками почти час. На уроки время почти не остаётся, и ладно, воскресенье завтра, в конце концов.
18 ноября, воскресенье, время 13:20.
Место действия – Москва.
Утро папочка мне всё-таки отдал под учёбу. А после обеда хватает в охапку и вперёд. Первая точка – наш королевский секретарь Дима. Надо забрать у него бумаги. Потом едем на работу к папе. У него там есть офисная техника, у меня принтера нет, нашу жалобу в министерство надо оформить. Сопроводительная записка, опись документов, я и не знала, что всё не так просто.
Особняк Конти.
Мы спешим, поэтому внутрь не входим. Наши отцы беседуют, прогуливаясь по аллее, мы с Викой гуляем по саду.
– Мальчишки точно ненормальный народ, – с лёгкой досадой говорит Вика. Она в очень красивой белой шубке и такого же цвета шапке. Дорогое всё, наверное. В Лицей она так не ходит.
– Ты не права, – спорю я, – нельзя никому давать о себя ноги вытирать.
– Ты тоже ненормальная, – припечатывает меня Вика.
– А ты наша королева, – хихикаю я, Вика не выдерживает, улыбается. – Королева придурков… хи-хи-хи.
– Девочки, идите сюда! – о, высокие стороны договорились. Подходим. Выслушиваем повеление высочайшим особам, то есть, нам.
– Завтра с утра в департамент. Мне светиться нельзя, поэтому официально с вами будет Альберт Францевич, – отец Вики в знак согласия слегка прикрывает светло-голубые глаза, – вы ж несовершеннолетние. Заодно проследит, чтобы все формальности были соблюдены. Придётся вам пропустить три-четыре урока.