Последнюю игрушку я заставил исповедоваться, рассказать про личный сексуальный опыт. Вполне возможно, она что-то присочинила, но мне всё равно. Даже лучше, я развлекаюсь, и если кто-то может подсобить в этом деле, то это же здорово.
Сейчас в мои руки попала стерва. Интересно, как быстро она сломается. Такие гордячки часто парней обламывают. Меня они особо никогда не привлекали, но неделю назад две сыкушки меня с приятелем обломали. Почему-то задело. Охрану не приметил, первый щелчок по носу. Девчонки недоростки-переростки второй щелчок дали. Мне сильно не нравится, когда меня по носу бьют. Ничего, попадётся мне ещё эта рыжая…
Пока с брюнеткой позабавлюсь, потренируюсь, ха-ха-ха. Это не девушки, это акулы в юбках, вот и попробую их на вкус.
– Не прикидывайся, ты уже очнулась, я вижу, – легонько хлопаю красотку по щекам. Знаю по опыту, что когда обморок проходит, глаза под ещё закрытыми веками начинают двигаться.
Юбку я с неё содрал, но полностью не стал раздевать, зачем лишать себя удовольствия? Тёплые колготки длину и стройность ножек не скрывают. Девица вполне пригодна быть моделью. Вот сейчас с ней и намоделируем, ха-ха-ха…
– Чо за хрень?! – девушка дёргает руками и ногами. Бесполезно. Связанные руки за спиной зацеплены за спинку стула. Ноги перемотаны в щиколотках и коленях, концы верёвок пропущены за ножками. Это чтобы пнуть ими не могла, осторожность лишней не бывает.
Наблюдаю. Высокомерная стерва у меня впервые. Овечки, что были раньше, пугались с первой секунды. Эту придётся ломать, хотя почему придётся? Буду ловить каждую секунду её реакции. А ещё у меня есть рояль в кустах, вон бутылка с минералкой стоит. И кое-что я там растворил.
– Что за ерунда, я тебя спрашиваю?! – грозно рявкает девица. Какая прелесть! Связана, беспомощна, но как гневно глазки сверкают!
– Я тебя к себе в гости пригласил, – главное держать тон, всё сказано абсолютно мирно.
– Развяжи меня немедленно!
– Развязать? – в голосе готовность немедленно услужить прекрасной синьорите.
– И быстро! – купилась? Задумчиво глажу её по бедру, веду рукой выше. Девушка шипит, как змея, когда дохожу до груди.
– Как скажешь, Инга, – начинаю расстёгивать ей блузку.
– Тварь! Сволочь! – Инга начинает бешено биться, – ты знаешь, что с тобой сделают?! Знаешь, какие у меня друзья есть?! Тебя отпидорасят так, что стоять не сможешь!
Классная реакция! Как в слабый раствор уксуса щепотку соды бросить. Бурление, кипение, пузырьки столбом в воздух. Плюёт мне в лицо. Ах, ты тварь! А если так? Шлёп! Разок справа. Шлёп! А теперь слева.
Гневное бурление оборвано, в глазах первые признаки растерянности. На лице проявляются красные пятна от полновесных оплеух. Отхожу ополоснуть лицо. Злости нет, я в ответ могу сделать что угодно. Хоть помочиться ей на мордочку, кстати, мысль, надо обдумать.
– В моём доме попрошу так не выражаться, – грожу пальцем и нравоучительную строгость в голос. Продолжаю неторопливо заниматься блузкой.
Когда перевожу все пуговицы в нерабочий режим, тон девушки становится более мирным.
– Ты ж понимаешь, что меня будут искать. Меня в кафе видели, тебя видели…
– Допустим, найдут меня и что? – пожимаю плечами, – отвёз тебя на Кузнецкий проспект и высадил.
Ржу. Ещё кое-что сделал. Рассказываю Инге и с наслаждением любуюсь нарастающей растерянностью.
– Я в одном месте остановился и незаметно забросил твой мобильник в какую-то машину. Парень вышел ненадолго, оставил окошко приоткрытым. Мне осталось только мимо пройти.
Продолжаю ржать.
– Так что парня того, когда твой мобильник найдут, долго трясти будут…
– Он мог сразу в полицию сдать…
– Ты в курсе, как работает наша полиция? – мне ли не знать. Под тот фоторобот, что они составили, четверть всех парней моего возраста влезет.
За разговорами разрезаю ножом перемычку лифчика.
– Классные сиськи, – поддеваю ручкой ножа одну грудь, потом другую, – третий размер? Мой любимый.
– А если выкуп? – Инга делает вид, что её не трогают мои фамильярности, – хочешь миллион?
– Не, не хочу, – задумчиво мну её грудь, пока не грубо, – у меня есть…
Выкуп что означает? То, что я засвечусь, она меня в лицо знает. Полиции остаётся только хватать всех подряд и даже таскать на опознание не надо, только сфотографируй и всё.
– Можно по другому сделать, – Инга лихорадочно ищет способы спастись, умненькая, всё уже понимает, – у меня дома почти четверть миллиона есть. Едем ко мне, забираешь деньги, побрякушки, а в полицию я не заявляю…
– Как только я выйду из квартиры, ты кинешься к телефону, – зажимаю ей лицо пальцами, – в полицию, может и не обратишься, но ты говорила что-то про своих друзей, которые меня того… язык не поворачивается повторять.
Заканчиваю внушение лёгкой пощёчиной. Развлекуха начинается…
3 декабря, понедельник, время 12:55.
Лицей. Столовая.
Сегодня день Российской Армии. Если точно, то второго, сегодня отмечаем. Неформальный праздник, красным днём в календаре не отмечен. Что тогда в 1919 году произошло, я не очень поняла. Катавасия та еще. Царская армия развалилась, красные создали свою, белые свою, и обе армии уже готовы были вцепиться друг другу в глотку, как вся страна подверглась немецко-австрийской агрессии. Красные сцепились с немцами, деваться некуда было. Опасались удара в спину, но белые неожиданно ударили по австрийцам с юга. Потом как-то дело дошло до координации действий, а когда нападение через год боевых действий отбили, рука друг на друга уже не поднималась.
В итоге белые выторговали у красных какие-то преференции, политические и экономические. Крым и Дон получили статус автономных республик, где сохранилась частная собственность на землю и средства производства. Ограниченно, но тем не менее. Коммунисты постоянно бурчали, что такая химера не жизнеспособна, но как-то всё утряслось. Армию объединили, казачьи части вошли, как отдельный род войск.
И как-то само собой этот день стал считаться мужским праздником. Армия до сих пор призывная, почти все мужчины через неё проходят.
Нам с Викой ничего не стоило отпроситься с физкультуры. Поздравили Владимира Семёновича, поцеловали его с Викой и пообещали вкусненького. Вот сейчас Вика несёт к учительскому столу поднос с пирогами. Они большие, одним таким можно пообедать. Нам с Викой на двоих одного хватит.
– С праздником всех! – Вика ставит поднос, – Эти пироги с капустой, эти с мясом, эти с ливером. Выбирайте. Первый – Владимир Семёнович, он нас с урока отпустил.
Учителя, довольно улыбаясь, разбирают горячие пироги. Женщины тоже, хотя и не все.
Я наблюдаю мимоходом, несу с помощниками груды парящего жаром угощения нашему классу и параллельному. А также присоединившемуся к нам Пистимееву.
Ради праздника мы с Викой в укороченных юбках. Нейлон применить не рискнули, зима всё-таки, но и так неплохо. Судя по мальчишеским взглядам.
Хорошо, что директор в столовую ходит очень редко. К очередному демаршу я не готова. Просто не знаю, как быть. И поздравлять его язык не повернётся и не поздравить нельзя. У-ф-ф-ф! Сажусь на своё место с облегчением. Хорошо, что нам повара помогли, а то не знаю, как бы мы успели вдвоём с Викой. А эти тётки с шуточками и прибаутками три четверти всей работы на себя взяли. Мне только образец показать пришлось, размерчик-то нестандартный.
Мы с Викой разделываемся с пирогом с капустой. Вика чуть улыбается, показывая бровями на мальчишек. Да я и сама вижу, выпечка немного теряет при больших объёмах, но в целом всё удалось. Мальчишки лопают с удовольствием.
– Тяжело всё-таки сорок мальчишек вдвоём поздравлять, – вздыхаю с облегчением после проделанной работы.
– На следующий год надо всем девчонкам объединяться, – предлагает Вика.
– И с юристами? – влезает в разговор Пистимеев и ставит нас в тупик. Переглядываемся и отмалчиваемся.
Наша жалоба пока увязла в бюрократических извивах. Прошло всего две недели, как нам объяснил Альберт Францевич, срок прохождения таких бумаг три-четыре недели. Так что подождём. Директор вид имеет уже не такой пришибленный, но ведёт себя очень осторожно. Большого разбирательства по поводу драки с юристами не было. Как-то он всё на тормозах спустил. Я только заметила, что учителя стали плотнее Лицей контролировать. И нас в особенности.
29 ноября, четверг, время 21:35.
Москва. Гаражный городок на окраине.
Алекс Прохоров.
– Инга, минет ты всё-таки поучись делать. Мне нравится, но можно лучше, – лениво и почти не больно шлёпаю её стеком по заднице. Она голая стоит на четвереньках, держит на спине мои ноги. Удобно, чёрт возьми! Спина и задница, да и всё остальное исполосовано. Всего сутки продержалась, хватило одной взбучки кнутом и лёгкого удара по печени. Попыталась взбрыкнуть, когда я переоснащал её конечности с верёвок на наручники. И наножники. Цепочки длинные и лёгкие, почти ничему не мешают, кроме активного сопротивления. И зафиксировать легко. Прицепил замок за цепочку к любому месту и всё.
Дело, конечно, не в кнуте. Главное убедить дурочку, что планирую её отпустить. Заодно и сфотографировал её во всех позах и позициях. Иллюстрация к камасутре, ха-ха-ха! А потом надо сделать угрожающее и глупое лицо и рассказать, что все фото разбросаю в разных уголках столицы. И разошлю по всем знакомым. Специально все адреса у неё выведал.
– Короче, ты у меня на крючке, – втолковываю уверенно, – будешь являться ко мне по первому зову, поняла?
Быстро трясёт головой, смотрит покорно.
– А если что, то прославишься, как порнозвезда, гы-гы-гы…
Это вчера я ей объяснял, а сегодня…
– Сегодня я тебя отпускаю, ну-ка сдвинься, – наклоняюсь, вытаскиваю из кармана связку ключей, освобождаю ноги, – иди, одевайся. Как наденешь всё снизу, наручники сниму.
Приходится ей немного иголкой поработать, сшить разрезанный спереди лифчик. Когда полностью оделась, кладу ей руку на плечо, испытующе гляжу в лицо.