Лицей. Венценосный дуэт — страница 37 из 87

Инга в этом году последняя. Зимой меня на подвиги не тянет. Не на кого. Все девки ходят в зимнем, купишься на мордашку, цапнешь, уволокёшь, а в берлоге поймёшь, что попался крокодил с миленьким личиком.

Так что зимой буду скучно свою штатную Снежану тянуть. Можно и сменить, если зарываться начнёт. На такую же скучную.

Весной опять начнётся. Девчонки выйдут в лёгких коротких платьях, в нейлоне, в лёгких туфельках. Всё можно оценить. Ещё лучше на пляже. Там вообще ничего не скроешь. Интересно, та рыжая на пляжах бывает? Фигурка у неё классная, даже в демисезонной одежде видно. А как двигается! М-м-м, аж мычу от предвкушения. За рыжими никогда не убивался, но вот поди ж ты, зацепила.

Так что гулять моей рыжей милашке до лета. Или поздней весны, как повезёт. Если мне повезёт. А если ей, то до лета. И у меня она дольше Инги побудет. Если понравится.

20 декабря, четверг, время 14:02.

Лицей. После уроков.

Монументальный Денис.

– Куда спешим? – передо мной стоит Артём. «Наощупь» мы друг друга уже пробовали в той «дискуссии» в классе. К моей досаде, хоть противник не остался совсем безнаказанным, но общий счёт в его пользу. Это не учитывая, сколько мелкоты от его железных кулаков полегло. И сравнять или переломить в свою пользу не получится. Рядом с Артёмом стоит его дружина раза в полтора многочисленнее. Их-то на вторую тренировку сподобились пойти всего восемь человек. Только вчера чуть ноги отошли, а сегодня даже ходить можем.

– Дайте пройти! – их ещё и сзади отодвигают. Опять математики! Десятка полтора, не меньше.

И с ними Данка-Светофор. Наглая до упора! Как всегда.

– Ваши занятия отменены, – и смотрит зелёными бесстыжими очами, – вернее, перенесены на 17:30. Так что, топайте отсюда.

– Кем отменены? Кто сказал?

– Тебе я сказала, – не смущается совершенно, – этого достаточно.

Мы стоим.

– По расписанию, утверждённому директором, сейчас у нас занятия в спортзале. Так что это вам надо топать отсюда, – твёрдо говорю я.

– И как ты доберёшься до места занятий? – нахально ухмыляется Светофор. Её поддерживают глумливые смешки. М-да, силовой перевес раза в четыре, не пробьёшься.

– Ты ж понимаешь, что ваши занятия закончатся через пять минут, когда мы сюда директора приведём?

– Хоть пять минут, да наши, – не смущается Светофор, – команды «Кругом!» и «Шагом марш!» сами исполните, или помочь?

На нас начинают напирать всей массой и выдавливают из коридора.

Дана Светофор… ой, Молчанова.

– Теперь не торопясь, но быстро, в спортзал, – командую парням. Дверь в спортблок, коридор, в котором входы в раздевалки закрываем на ключ. Для верности Паша блокирует руку шваброй.

Идём с Ледяной в спортзал, в наш закуток, нас улыбкой встречает физкультурник.

– Ого, я вас ждал позже! – делает вид, что мы его не предупреждали. Остряк!

– Они сейчас директора приведут, – вздыхает физкультурник, – и мне придётся вас выставить.

– Не приведут, – усмехаюсь я. – Директор куда-то неожиданно делся.

– Что-о-о! – округляет глаза физкультурник, – говори сразу! Что вы с ним сделали?!

Я ж говорю, остряк. И что там делать-то? Всего-то мой папахен и ещё парочка других папахенов предупредили Павла Петровича, что намерены приехать в Лицей ровно в 14:00 для серьёзного разговора. Ожидаемо и предсказуемо директор к этому времени испаряется. Но наши отцы даже и не думали появляться. Зачем? Чтобы полюбоваться на вежливую улыбку Дианы Леонидовны? Не такая это ценность, чтобы рабочим временем жертвовать.

– А что дальше? – спрашивает Ледяная после исполнения прыжка в шпагат. Приближается по чистоте исполнения ко мне.

Расшифровывается вопрос довольно объёмно. Сегодня мы подвинули юристов. А что будет в понедельник? Они ж с директором придут.

– Во-первых… – я прыгаю, приземляюсь и продолжаю, – передадим им устное послание. Придут после уроков в понедельник, будем им морды бить.

– Точно с директором придут, – после удачной попытки поставить «крокодила» замечает Ледяная.

– И замечательно, – подмигиваю я, – а когда директор вернётся в кабинет, в приёмной его будут ждать.

– Не в лоб, так по лбу, – пытаюсь закрутить фуэте. О, два оборота получается!

– Кто его будет ждать?

– Сюрприз будет ждать! – хохочу я, – ладно, пошли на обход…

Наша лейб-гвардия увеличилась до тридцати человек, параллельные сами упали нам в наши ласковые руки. Постоянный эскорт увеличен до шести человек, а у Артёма появился заместитель Кирилл. Королевство растёт и ширится.

24 декабря, понедельник, время 13:59.

Лицей. Приёмная директора.

Денис Ранков (монументальный).

Пришлось спешить, парни вперёд умчались. Быстрый бег мне под силу только на короткие дистанции, как тяжёлым рыцарским коням. А тут из одного корпуса по лестницам, в другой корпус, там ещё хуже, вверх по лестницам.

У-у-х, надо продышаться. Что-то у парней лица растерянные, и что тут Лев Семёныч делает?

– Лев Семёныч… у-ф-ф.., Диана Леонидовна.., здравствуйте!

– Денис, – шепчет в ухо Рома, – Пал Петрович уволился, прикинь. Лев Семёныч сейчас ио.

И что делать? А это ещё кто?

В приёмную заходят трое взрослых мужчин. Здороваются. Чьи-то родители?

– Диана Леонидовна! Когда же мы, наконец, встретимся с директором? – спрашивает один из троих. – Долго мы за ним бегать будем?

Секретарша со вздохом глядит на Льва Семёныча, тот не прячется.

– Господа, Павел Петрович уволился, пока исполняющим обязанности назначен я.

Мужчины переглядываются несколько озадаченно. Первым возобновляет разговор другой мужчина, яркий блондин аристократической внешности.

– Я – Конти Альберт Францевич… – за ним представляются другие. Оп-па! Один из них Молчанов! Папашка Светофора? Тогда нам тут ловить нечего.

– Мы позже зайдём…

Уходим.

– Опять они нас сделали, – бурчат парни. Не поспоришь. Это не математики, а какие-то анархисты. Есть приказ и расписание, утверждённое директором. Выполняй! Нет, не будут. По детской причине: нам не нравится.

– Может, сходим с физкультурником поговорим? – предлагает кто-то сзади.

– Не пройдёт, – мотаю головой, оборачиваюсь, – ты что, Саш, не понял? Владимир Семёныч на их стороне.

Тот же день, время – 14:10

Лицей. Кабинет директора.

– Как вы понимаете, господа, я первый день за директора, – говорит Лев Семёныч, – так что многого от меня не ждите. Но поговорить могу, конечно. Что у вас?

– Во-первых, мы возмущены решением вашего предшественника на конкурсе «Осенний бал», – почти равнодушным, совсем не возмущённым, тоном заявляет Конти.

– С этим я ничего не могу поделать, – разводит руками бывший завуч, – решение принято, официальный победитель уже выступил на районном конкурсе. Если бы ваши девочки согласились выступить там, была бы возможность переиграть.

– Или вы нашли бы другую возможность протолкнуть вперёд своих юристов, – бурчит третий, Данилов Николай Васильевич. Лев Семёнович запоминает всех. Что тут запоминать? Конти и Молчанова и так на слуху всего Лицея.

– За предшественника ничего не могу сказать, – мягко возражает и.о.директора, – но насчёт «своих» вы не правы. Для нас – все свои.

– Но некоторые больше свои, чем другие, – не сдаётся Данилов.

– Николай Васильевич имеет основания так говорить, – вступает Конти, – ваш предшественник продолжил политику прессинга по отношению к нашим детям.

– Что вы имеете в виду?

– Они уже месяц занимаются спортом дополнительно к урокам физкультуры, – любезно объясняет Конти, – по понедельникам и четвергам. И вдруг директор издаёт приказ, где он фактически запрещает им это делать. На это время он ставит класс 10ЮП-2, с которым у наших конфликт, по понятным причинам.

– Я не совсем в курсе, – Лев Семёнович вызывает секретаршу. Затем изучает представленное расписание. Мужчины терпеливо ждут.

– Расписание вызывает вопросы, – вынужденно соглашается ио через несколько минут.

– Вот именно! – первым не выдерживает Молчанов, – во-первых, есть малый спортзал. Кто мешает юристам заниматься там, если им тоже приспичило именно в понедельник и четверг? Их всего семь-восемь человек против тридцати математиков. Во-вторых, кто мешает распределить три факультета по шести дням? Три секции человек по двадцать-тридцать можно организовать. Не верю я, что все полторы сотни старшеклассников начнут в спортзал бегать. Самые активные – наши математики, их тридцать человек из пятидесяти ходит.

– Есть что возразить, Лев Семёныч? – любезно закругляет спич Молчанова Конти.

Ио разводит руками.

– Вы хотите, чтобы ваши, как раньше, занимались после уроков в понедельник и четверг? – получив дружное согласие, продолжает. – На этом всё?

– Нет, – огорчает хозяина кабинета Конти, – хотелось бы всё-таки узнать, по какой причине прокатили наших детей на конкурсе?

– Увы. Мотивы Павла Петровича мне не известны.

– Зато вам известны ваши мотивы, – жёстко, в пику Конти, заявляет Молчанов. – Вы же тоже были членом жюри.

А вот это меня загнали в угол, – озабоченно размышляет Лев Семёнович. И как выкручиваться?

– Мои мотивы просты, – извиняющаяся улыбка, – я пошёл за авторитетом руководителя.

Пришлось признаться. А что тут скажешь?

– То есть, нарушили Положение о конкурсе, – не менее жёстко спрашивает Данилов и поясняет, – ведь подразумевается, что члены жюри должны иметь независимое мнение.

– Получается, что члены жюри – юристы поддержали участников конкурса – юристов. Явный протекционизм, – мягко улыбается Конти. – Так что вы разделяете ответственность за то решение.

– Разделяю, – вздыхает Лев Семёнович, – но моя ответственность вторична.

– Павел Петрович от неё увернулся, – почти ласково говорит Конти, – так что за всё придётся вам отвечать.

– Это понятно, что бывший директор продавил решение, – добавляет Данилов, – но вы тоже под ним подписались.

Избиение младенцев долго не продолжается. Мужчины уходят. Лев Семёнович задумчиво оглядывает кабинет и рабочий стол. Кажется, я здесь не надолго, – застревает и не хочет уходить унылая мысль.