– Сокольнический РУВД, следователь Карганов, номера дела не помню, но дело ведёт он. Именно то, в котором фигурирует Алексей Прохоров.
– Повторяю: мне ничего об этом не известно, – и глаза становятся какими-то рыбьими.
– Известно, – не соглашаюсь я, – я только что об этом вам сказала. Занесите это, кстати, в протокол.
Моё пожелание игнорируется.
– Вам придётся ответить, – голосом и взглядом следак «надавил», – как вы убили Алексея Прохорова?
– Так я ж и отвечаю, – распахиваю глаза, – я всё рассказала следователю Карганову. Обратитесь к нему, у него и возьмите все мои показания.
– Обязательно обращусь, – обещает следак, – и сопоставлю с теми, которые вы мне сейчас дадите.
Ага, разбежался. Перевожу взгляд на инспекторшу.
– А вы почему молчите? Вас для чего сюда позвали? Чтобы вы молча наблюдали, как господин следователь закон нарушает? – решаю, что можно и мне приступать к наездам.
– Не вижу никакого нарушения, – размыкает каменные уста бронебойная дама.
– Как не видите? Только что на ваших глазах господин следователь принуждал меня нарушить закон. Я, между прочим, следователю Карганову подписку о неразглашении давала. Господин следователь, вам что, не знакомо такое понятие, как «тайна следствия»?
Не смущает их это. То есть, гол засчитан, но полного проигрыша нет. Так они, наверное, думают, когда переглядываются.
– Кстати, у вас ордер на мой арест есть? Покажите! – требую я.
– Вы не арестованы, а задержаны. Для этого ордер не требуется. Имеем право задерживать любого гражданина на три часа, – сухо информирует меня следак.
– Один час уже прошёл, – машинально гляжу на часики, но их – нет. Даже любопытно, вернут ли?
– И за два часа можно многое успеть, – эти слова почему-то вызывают у капитанши какую-то подловатую ухмылку.
– Никак на пытки намекаете? – удивляюсь я и перехожу в контрнаступление, – вы хоть понимаете, что даже за одну царапинку на мне очень крепко по голове прилетит. И не вам! А вашему генералу! И что после этого сделает генерал с неким следователем Харитоновым, капитаншей Коротких и вашим непосредственным начальством? Рассказать?
Вот дурень! Кивает, хоть и скептически. Хотя у меня на любую реакцию заготовка найдётся.
– Вас всех поставят на четвереньки, снимут штаны, – дёргаю головой в сторону инспекторши, – этой жирной корове юбку задерут, и оттрахают в задницу длинным и толстым дрыном с шишкой на конце. Впрочем, может быть, вы об этом мечтаете?
– С-с-с-с…– шипит спущенной шиной капитанша. Кажется, хочет обозвать меня сукой. Флаг те в руки, жирная корова.
Следак смотрит на меня остекленевшими глазами. Контрольный.
– Действуйте, господин следователь. Хотите стать пидорасом, сделайте мне что-нибудь плохое.
Капитанша опять зашипела. Этот звук почему-то и выводит следака из ступора.
– А никто не знает, что ты у нас.
– Вы в этом уверены?
– Надеешься на тех прохожих, которым ты кричала? – ехидно ухмыляется Харитонов, – они никуда звонить не будут.
– Не пытайся казаться дурнее, чем ты есть, – мой взгляд холодеет, зеркально перехожу на «ты», – единственную полную гарантию молчания может дать только секир-башка. А их оставили в живых. Так что могут позвонить в любой момент. Или уже позвонили.
Мне приходит в голову ещё одна идея. Тут же реализую.
– К тому же у меня двойная охрана. Непосредственная и наблюдатель. Так что наблюдатель знает, что случилось с моим телохранителем и мной. Разыскать вашу машину по номеру не составит проблем.
– Составит, – роняет следак. Как это понимать? Их номера засекречены? Тогда это само по себе наводка. Да весь их план – полная туфта. Открыть на меня дело, наверное, можно. Вот только оно получится жутко токсичным для всех, кто его попытается двинуть. И до суда оно не доживёт.
– Молчанова, я тебя предупреждаю, за два часа с тобой может многое произойти, – Харитонов, надо признать, держит удар, хотя я его изрядно фраппировала, изорвав в клочья все его шаблоны.
– Что, например? – дежурно любопытствую я.
– Например, неожиданно и случайно в камере, куда тебя запрут, окажется пяток мужчин уголовников. И устроят тебе двухчасовой праздник тела.
– Да-да, конечно, – издевательски поддакиваю я, – но ведь после этого придётся меня убить. Куда-то деть тело, потом ведь кто-то вам разрешил на меня дело завести? А дальше откроют трассировку мобильника… о-о-о, так вы не знаете, что это такое?
Я начинаю хохотать. Чуть повизгивая от веселья, поясняю мрачному следаку:
– Вы идиоты, которые отстают от прогресса… ха-ха-ха. И я, признаться, тоже дура, совсем забыла. Координаты моего мобильника отслеживаются постоянно. Плата за это небольшая, и после известных вам событий, мой папочка озаботился. Так что свидетелям можно и не звонить. Как только папочка узнает, что я не явилась домой, местонахождение мобильника выяснят с точностью до метра.
– Спасибо за предупреждение, – вдруг ухмыляется следователь, – мы примем меры.
– Если уже не поздно, – смотрю на него скептически. Достали они меня. Придётся их уничтожать на месте. Артподготовку беру на себя. Жить им, как полицейской структуре, осталось недолго.
– Вас уничтожит ваше же МВД. Потому что предателей не любят больше всего, – мой голос сух и холоден, – если к врагам могут проявить милосердие, то изменников уничтожают на месте, без суда и следствия. С вами именно так и поступят. В военное время вас перевешали бы на ближайших столбах, а так с вас просто сорвут погоны и выбросят на улицу. Без выходного пособия.
– Деточка, ты не много на себя берёшь? – подаёт голос капитанша.
– Заткнись, – небрежно бросаю в её сторону, – вы обязаны защищать закон, вы принимали присягу. Вы охраняете Закон, а Закон защищает вас. Но сейчас вы этот Закон на моих глазах топчете и насилуете. И вы что, всерьёз думаете, что Закон вам всё простит? Вы – клятвопреступники и предатели, вы подняли руку на то, что обязаны защищать. Мало того, вы защищаете серийных убийц, на совести которых дюжина изнасилованных и убитых девочек. И что с вами будет, когда я выйду отсюда и всё журналистам расскажу?
Харитонов невозмутим, но на дне глаз мелькает-таки тень. Достала я его, пусть не прикидывается непробиваемым. Не бывает такой защиты, которую нельзя пробить. А против калибра, какой сейчас в моём распоряжении, слабовата у них броня.
Во многом я блефую, но ведь не во всём. И знать точно они не могут, где я привираю, а где – нет. Про мобильник соврала частично, его местонахождение установить – нет проблем. Но вот постоянное отслеживание, про это я не знаю, возможно такое или нет. Вероятность, что те молодые люди, свидетели моего задержания, позвонят в РУВД, всё-таки не нулевая. Тоже надо учитывать.
И как бы они не ерепенились и не запугивали, какой-то политес им придётся соблюдать.
Немного раздражает эта ситуация, но в принципе всё нормально и естественно. Нарабатываю репутацию в этом мире. Меня уже многие знают, теперь узнают и генералы. И как бы некоторым из них икать, заслышав моё имя, не пришлось. В том мире уже было так. Выход против Катрины – серьёзнейший шаг. Шаг, требующий вдумчивой и долгой подготовки, что, однако, не гарантирует даже ничьей. Бывало, я проигрывала, особенно в юности. Но после редкой победы надо мной враг очень долго зализывал раны. О, Катрина! Карающая длань Мессира.
Харитонов и Коротких резко подскакивают от звука распахнувшейся двери. Чуть поворачиваю голову, больше никаких движений. Вошедший сразу становится центром комнаты. В форме, но без кителя, по той же причине, почему я в лёгком сарафанчике. Жарко. На погонах две крупные звезды, подполковник. Лицо, как из гранита высечено, короткая причёска, волосы чуть тронула седина. На пару сантиметров выше и можно назвать высоким, а так, просто крупный мужчина. Крупный, но без выпирающего живота и распирающих брюки телес.
Снова отворачиваюсь, не желаю показывать, что мужчина абсолютно в моём вкусе, вкусе Катрины. Сильной и уверенной аурой на патриарха похож. Мне такие нравятся, но возраст, как бы не за пятьдесят. Великолепен, но не для меня, к сожалению.
Это новое действующее лицо. И как мне быть теперь? Может так?
Эпизод.
– Господин Харитонов, это третий? – на мой вопрос следователь только смотрит удивлённо: какой ещё третий?
– Двое, это вы с капитаншей, а третий – господин подполковник. Это вас троих скоро поставят на четвереньки, снимут штаны и оттрахают длинным и толстым дрыном…
Хрясь! Бум-к!
– Господин подполковник! – отчаянный вопль Харитонова.
Что это у меня перед глазами? Кое-как фокусирую глаза на поверхности стола, оказавшегося от них в нескольких сантиметрах. С трудом отрываю голову, на столе небольшое красное пятно.
Только сейчас понимаю, что мне прилетел мощный подзатыльник от подполковника. Офигеть! И что дальше? А дальше так…
Держу голову наклонённой, якобы пока не очухалась. Чуть подгибаю левую ногу вверх, инстинктивно зажимаясь от полученного удара. Пора! Наношу резкий и хлёсткий удар, целясь каблуком в мошонку. Не получается! Подполковник поднимает правое бедро с лёгким поворотом вбок. Хватает меня за шею, сжимает железными пальцами.
– Не надо, господин подполковник! – Харитонов явно стремится нас растащить, но не может. Держит капитаншу, которая тоже рвётся в бой. А в ушах шум и в голове сгущается туман, мне сонную артерию передавили.
Конец эпизода.
Бр-р-р-р! Стряхиваю морок. Нет, это, конечно, весело, но я неизбежно получу травмы при таком преимуществе у противной стороны. Синяков и шишек не боюсь, но вот рисковать внешним видом не готова, могут выбить зубы или сломать нос. Если придётся защищать свою жизнь или честь, плата небольшая. Но не ради развлечения.
Судя по выражению глаз подполковника, он на оскорбления в свой адрес среагирует рефлекторно. Так что делаем невинную и глупую моську.
И с такой же мордочкой теперь иду по мрачному коридору под конвоем могутного парня в форме.