— Кстати, вам повезло: сегодня у вас на завтрак была сорговая каша. По мне, так гадость редкостная, а шеф распорядился оставить вам завтраки по офицерскому пайку.
Бывший штурмовик Алексей Ковалёв был раздавлен. Конечно, чисто по-человечески ему было очень приятно такое отношение. Да и вкусно поесть перед трудным днём не мешало. Но как-то уж слишком благородно всё это было для существа, которое Лёха поднял на смех в присутствии полусотни зрителей.
И Лёхе стало стыдно. Причём по-настоящему. Не слегка, когда хочется просто побыстрее забыть о неприятной мелочи, а вот совсем-совсем стыдно, когда желаешь провалиться сквозь землю, и чтобы там, под землёй, тебя расплющило и раскатало, да так, чтобы забыть вообще обо всём на свете и вместе с этим — о причине своего стыда.
В последний раз Лёхе было так стыдно пять лет назад, когда он перепутал даты и припёрся на день рождения своей дочери с шарами и подарками через три дня после праздника. Как потом сказала жена: девочка в первый день плакала, на второй просто ни с кем не разговаривала, а на третий сказала, что больше никогда не хочет видеть папу. А на четвёртый — притащился он. Папа. С подарками.
Да, у него было оправдание. Он был на войне. А там было немудрено не только даты перепутать — там имя своё можно было забыть. Но разве это интересовало маленькую девочку, которая ждала папу на день рождения и не дождалась?
В тот раз их отдельная бригада полгода зачищала небольшую дикую планету в Переходном Пространстве, позднее названную Митонгом, от разных антисоциальных элементов в лице пиратов, террористов, наркоторговцев, криминальных авторитетов и прочей мерзости. Весь этот сброд облюбовал маленькую планету, и без того погрязшую в войнах между несколькими местными государствами.
Бандиты без труда подчинили себе местных феодальных правителей, враждовавших друг с другом, и так хорошо там обосновались, что со временем начали совершать с территории этой планеты разбойничьи набеги на торговые корабли, а спустя какое-то время — и на близлежащие маленькие планеты.
Так как захваченная бандитами планета находилась за пределами Обитаемого Пространства, то Генералитету Армии Альянса не было до неё никакого дела. Они просто рекомендовали судам Альянса облетать её стороной. И в Конфедерацию она не входила, поэтому до поры до времени за неё вообще никто не брался.
Но потом бандиты обнаглели настолько, что начали нападать на торговые корабли планет Конфедерации даже на территории Обитаемого Пространства и высаживать десанты для проведения грабежей на некоторые наиболее удалённые планеты Альянса. Таким образом, они умудрились одновременно насолить сразу двум крупнейшим политическим союзам галактики № 15-М-99.
Это было чересчур. Наглость разбойников и их покровителей в лице феодалов дикой планеты перешла все границы. И учитывая, что они достали всех, Конфедерация и Альянс пошли на доселе невиданный шаг — решили снарядить на дикую планету совместную экспедицию для её зачистки от криминальных элементов и установления на ней легитимной и лояльной Альянсу и Конфедерации власти.
Исходя из расположения планеты, конфликта интересов между Альянсом и Конфедерацией не могло быть в принципе. Всё, что было за пределами границ Обитаемого Пространства, априори не интересовало Альянс, потому что его Армия не могла контролировать эти территории и, следовательно, обеспечить должную защиту Митонгу, реши он вступить в Альянс Независимых Планет. Поэтому Альянс волновало лишь одно — уничтожение базы пиратов и террористов. А вот Конфедерация рассматривала вариант привлечения этой планеты в свои ряды.
После долгих переговоров Агентство по Контролю за Соблюдением Кодекса Пятой Конфедерации и Генералитет Армии Альянса разработали совместный план по зачистке Митонга. И он был таков: Армия Альянса планету зачищает, а Конфедерация в лице Агентства эту операцию финансирует. И в дополнение к этому от имени Конфедерации Тропос, как одна из самых влиятельных её планет, снарядил туда отдельную бригаду для зачистки тех мест, где Армия Альянса могла что-то пропустить. Тропос планировал впоследствии колонизировать эту планету.
Правда, по каким-то причинам колонизации не произошло до сих пор. С тех времён, как разогнали всех бандитов, и по сей момент Митонг оставался формально независимой планетой. Ну, а непосредственно Митонгом его назвал в честь своей собаки первый губернатор цивилизованного периода. Ранее это просто была планета № 17-45-К Западной полусферы Промежуточного Пространства. Конечно же, какое-то местное название у неё тоже было. Ведь не могли многочисленные бандиты в часы попоек и веселья говорить: «Эх! Как же хорошо на нашей планете № 17-45-M Западной полусферы Промежуточного Пространства».
Однозначно какое-то самоназвание у планеты было, но его никто не помнил — все давно уже привыкли называть эту планету Митонг. А что касается истории с собакой первого губернатора — это был грандиознейший скандал. Но узнали о происхождении этого названия лишь через три года после обретения Митонгом своего нового статуса. К этому моменту все уже привыкли к названию, и поэтому хоть и материли первого губернатора самыми крепкими и диковинными словами, но решили всё оставить как есть. Слишком дорого выходило внести все изменения в различные документы и путеводители.
Но это теперь у жителей Митонга не было других проблем, кроме как сетовать, что их планета названа в честь собаки, а в те тяжёлые времена причин для головной боли было намного больше. И причины эти нужно было ликвидировать как можно быстрее.
Штурмовой отряд Лёхи прибыл на планету № 17-45-К одновременно с Армией Альянса, поэтому им достался участок, Армией не зачищенный. Им всё пришлось делать самим. Помимо трудного продвижения и частых боёв с пиратами и контрабандистами на самом Митонге, бандитов приходилось преследовать и добивать также и на территории близлежащих планет Переходного Пространства.
Так получилось, что в той экспедиции всё пошло немного не по плану. Лёха много мотался с планеты на планету, ориентируясь лишь по местному времени, и когда наконец-то вспомнил про часы, отсчитывающие единое время Обитаемого Пространства, обнаружил, что на день рождения дочери он не попал.
Он опоздал на три дня. На целых три дня. Но зато привёз ей в подарок то, чего не было ни у кого — митонговского шестиухого тушкана. Правда, забавный зверёк через два дня издох от невозможности переносить атмосферное давление Тропоса, в три раза превышающее давление на Митонге, но это уже мелочи, которые никого, кроме самого тушкана, не волновали.
Лёха с головой погрузился в воспоминания и пришёл в себя лишь в столовой. Они с Жабом быстро перекусили, и почти сразу же после завтрака за временно осуждёнными приехал транспортёр судебных исполнителей. Комедианты быстро переоделись из арестантских роб в гражданскую одежду, и их повезли в суд. Вопреки страшилкам охранника про долгую дорогу и ожидание суда до самого вечера, доехали быстро.
Примчавшийся почти сразу же после их приезда адвокат сообщил, что заседание состоится менее чем через час, а перед этим необходимо обсудить детали дела и нюансы защиты, чтобы предстать перед судом во всеоружии. Такой настрой немного воодушевил комедиантов.
Обвиняемые в убийстве уважаемого господина Чылоо общались с защитником в маленькой тесной комнатушке. За дверью стоял вооружённый охранник, готовый, случись что, стрелять на поражение. В десяти метрах по коридору находился зал судебных заседаний, где через некоторое время Лёхе и его товарищу должны были вынести явно не радостный приговор. А напротив, ухмыляясь, сидел непонятный и подозрительный сухопутный кальмар, который пытался убедить Лёху, что желает ему добра.
«Какой логичный финал для такой нелогичной жизни», — подумал Ковалёв и спросил:
— Шансы хоть какие-то есть?
— Смотря на что, — уклончиво ответил адвокат.
— На то, что нас оправдают. Записи камеры наблюдения из той комнаты к делу приобщили?
— Следователь обещал вообще все записи со всех камер клуба отправить на экспертизу. Он нам нравится, настроен всё раскопать по полной программе. Только вот одно «но»… — кальмар замолчал.
— Что ещё за «но»? — занервничал Лёха.
— В комнате, где были убиты господин Чэгээ Чылоо, нет камер видеонаблюдения, из этого помещения есть отдельный выход на улицу и тоже без камер. Это сделано специально, чтобы исключить возможность отследить, кто приходит к VIP-гостям. Ну, вы же понимаете, дело-то интимное.
— Но если нельзя проследить, кто его убил, то можно ведь увидеть, что мы этого не делали, — резонно заметил Жаб. — Мы-то под камерами были всё время!
— Сложновато будет это доказать, — развёл щупальцами кальмар. — Вы в комнате с убитым около минуты находились. С вашими-то навыками можно и троих прикончить за это время. Но всё равно мы бы на вашем месте так сильно пока не переживали. У нас есть продуманные решения.
— Не переживали? — разозлился Жаб. — Ты, вообще, понимаешь, каково это, когда тебя собираются судить за то, что ты не делал?
— Понятия не имеем. Нас, кроме как в излишнем потреблении холестерина, обвинить не в чем. Мы ничего противоправного не совершали, — ответил явно не желающий примерять на себя шкуру комедиантов адвокат.
— Мы тоже! Но, как видишь, нас судят за убийство! — разошёлся амфибос.
— Жаб, успокойся! Всё будет нормально, — решил приободрить товарища Лёха, при этом осознавая, что более идиотскую фразу в данном случае придумать было сложно.
— Мы тоже считаем, что надо успокоиться, — поддержал Ковалёва адвокат. — Говорим же, у нас есть план.
— И какой у тебя план? — никак не успокаивался Жаб.
В этот момент открылась дверь, и в комнату заглянул секретарь суда.
— Защитник Алексея Ковалёва и Вэллоо-Колло-Чивво, пройдите в зал заседаний! Через десять минут начнётся слушание.
Секретарь скрылся, а адвокат, улыбнувшись перед выходом, сказал Жабу:
— Через десять минут и узнаешь. И не переживай, твой друг прав: всё будет хорошо, мы контролируем ситуацию.