— Жаб, ты не знаешь мою бывшую! Для неё попадание в рабство — не отмазка. Да даже если бы меня там, в тюрьме, цванки сожрали, это не явилось бы уважительной причиной отсутствия. Для неё это мелочи.
На самом деле Лёхе было всё равно, что сказала бы его бывшая жена, но он очень не хотел расстраивать сына. И вот теперь, когда шанс попасть на выпускной к Ивану стал достаточно большим, бывший штурмовик Ковалёв почувствовал себя почти счастливым. Тем более, это была ещё и возможность увидеть дочь.
До орбиты Олоса комедианты долетели без приключений. Там быстро отстыковали капсулу с кальмаром и его свитой, предварительно включив на ней сигнал SOS, а после этого, к великой радости Лёхи, они наконец-то устроили небольшую походную пирушку, по окончании которой Жаб направил «Жука» в сторону Шорка.
Глава 14. Ориентировка
Шорк был населён людьми процентов на восемьдесят, и они занимали практически все государственные должности и трудились в банках. Процентов пятнадцать населения составляли другие расы, чьи представители прибыли на Шорк в поисках лучшей доли и стабильного заработка.
Так как почти все хорошие места на этой планете были заняты людьми, то на долю остальных приходилось лишь то, чем люди заниматься не хотели. Немногочисленные цванки в основном работали в охранных фирмах или в службах безопасности местных банков, редкие кхэлийцы держали ресторанчики или ювелирные магазины, а амфибосов Лёха с Жабом вообще ни разу не встретили за все их прилёты на Шорк.
Иммигранты с наименее развитых планет и коренные жители, коих было не более пяти процентов от общего числа населения, выполняли самую низкооплачиваемую и непрестижную работу.
В своё время первые прибывшие на Шорк люди поразились тому, насколько он походил на их родину — Терру, давно перенаселённую, пережившую несколько экологических катастроф и в силу этих причин покинутую большей частью человечества.
Схожесть была поразительной. Практически тот же климат, воздух, сила притяжения, длительность дня и года, что и на Терре, которую иногда ещё называли Землёй. Правда, Шорк оказался немного меньше, и на нём почти не было морей и океанов, но, благодаря обширным запасам подземных вод, проблемой это не стало. А со временем на Шорке, в его тропических районах, даже создали несколько искусственных морей, чтобы сделать посреди них небольшие острова для продажи наиболее богатым гражданам.
Ещё первых переселенцев поразили удивительная инертность и миролюбие местных жителей, которые совершенно не противились нашествию неожиданных и незваных гостей, а наоборот, иногда даже помогали переселенцам обустроиться на новом месте. В принципе, люди ответили на это дело добром, кто бы что на этот счёт ни говорил. Да, они через некоторое время присвоили себе планету, стали назначать верховного правителя из своих, максимально ограничили возможности местных, но взамен обеспечили им спокойствие, безопасность и уверенность в завтрашнем дне.
А то, что аборигенов было всего пять процентов от населения планеты, не значило, что их притесняли. Просто за последнюю тысячу лет людей прилетело слишком много. Сначала напрямую с Терры, а затем уже потомки тех, кто переселился с Земли на другие планеты Обитаемого Пространства, начали прибывать оттуда. Это называлось местными историками второй волной иммиграции на Шорк. И если потомки первых переселенцев составляли элиту Шорка, то потомки второй волны трудились пусть и на высокооплачиваемых, но менее престижных работах.
Один из таких потомков в форме иммиграционного офицера стоял перед Лёхой и Жабом. Он разглядывал в рабочем мониторе личные данные комедиантов, которые ему любезно выдал компьютер после сканирования сетчаток глаз прибывших.
Сначала офицер читал информацию равнодушно, без особого интереса, но неожиданно его что-то привлекло, он прильнул к монитору, а после этого внимательно посмотрел на стоявших перед ним гостей планеты. Лёху это разозлило, и он решил ненавязчиво намекнуть работнику порта, что можно было бы действовать побыстрее и отпустить уже уставших от перелёта гостей — вкладчиков шорковского банка.
— Долго ещё? — спросил Ковалёв довольно грубо.
— Прошу прощения, — ответил офицер. — Но у вас очень интересный статус. Я такого никогда раньше не видел. У вас статус свободных граждан с оговоркой, что на территории некоторых планет вы являетесь рабами некоего господина Бронкхорста.
— Какого ещё Бронкхорста? Кто это, вообще, такой? — вспылил Лёха, но офицер был невозмутим.
— Вам лучше знать, раз уж вы по базе проходите, как его рабы.
— Ну-ка позови мне своего начальника, и мы поговорим о рабстве!
— Извините! Я не хотел вас оскорбить, — пробормотал офицер и испуганно посмотрел по сторонам. — Шорк против рабства, и я тоже! Я не считаю вас ничьими рабами, я лишь сказал, что так написано в Единой базе. Я только лишь передал вам то, что там написано.
Единая база была общей для примерно девяносто пяти процентов планет галактики № 15-М-99, исключая разве что самые дикие. Все планеты Альянса и Конфедерации, равно как и крупнейшие независимые планеты, признавали данные Единой базы единственно верными и не подлежащими оспориванию, кроме как в суде.
Практически каждый гражданин галактики был в базе. На всех планетах находились агентства, которые занималось внесением данных о своих жителях в Единую базу и их постоянной корректировкой. В базе было всё: кто ты, чем занимаешься, где родился и кем работал и работаешь, вплоть до уникальных личных сведений — например, информации о том, на какие лекарства у тебя аллергия и какие операции ты перенёс.
Часть сведений была закодирована и могла просматриваться лишь судебными или следственными органами после получения специального ордера. Часть была доступна более широкому кругу — тем же иммиграционным офицерам или патрульным полицейским. Ну а большая часть сканеров, расположенных в различных общественных и служебных местах (к примеру, у банковских клерков), давала лишь общую информацию: фотографию, имя, возраст, расу, гражданство, семейное положение и наличие непогашенной судимости, если она имелась.
Такие сканеры, расположенные во всех государственных учреждениях и во многих коммерческих, например, в банках или отелях, позволяли народу обходиться без документов. Секундное сканирование сетчатки глаза было намного удобнее необходимости таскать с собой кусок пластика.
Ну а те, у кого глаз не имелось, или рисунок их сетчатки не был уникальным (например, кхэлийцы), продолжали таскать пластик, а в особо важных случаях им приходилось сдавать слюну на мгновенный анализ ДНК. И вот теперь эта Единая база показывала, что на некоторых планетах комедианты числятся собственностью некоего Бронкхорста.
Кто это такой — ни Лёха, ни Жаб не знали. Но второй фамилии господин Чэроо явно не имел. И ошибки в Единой базе быть не могло — если она выдавала такую информацию, то кто-то её туда официально ввёл.
Ситуация не нравилась Ковалёву всё больше и больше. Он постарался сделать максимально дружелюбное лицо и обратился к офицеру:
— А вы не можете по базе посмотреть, что это за Бронкхорст такой? Честное слово, мы о нём не имеем ни малейшего понятия.
— К сожалению, я не могу посмотреть, — извиняющимся тоном ответил офицер. — Принцип работы с базой так надёжен, потому что предельно прост. Я ведь не ввожу туда никаких запросов. Сканируется сетчатка, и на монитор моментально выводится информация. Если бы у вас была с собой сетчатка господина Бронкхорста, я бы сразу сказал, кто он такой.
— Знаешь, если бы я забрал у этого парня глаз, то перед этим сам спросил бы у него, кто он такой, — выдал Лёха логичное умозаключение. — Долго ещё ждать?
— Минутку, не больше, — сказал офицер, забивая информацию в компьютер. — Назовите цель вашего визита: туризм, в гости, банковские дела?
— Банковские дела.
— В таком случае срок вашего пребывания на Шорке — ровно тридцать дней с момента внесения информации в базу. Но вы можете продлить визу, если…
— Да в курсе мы, в курсе, — перебил офицера Жаб, который уже тоже начал нервничать. — Давай быстрее заполняй, не отвлекайся!
— Я уже всё! — сообщил офицер, выпрямился, улыбнулся во все зубы и стал похож на парня с рекламного щита, висевшего напротив пункта пограничного контроля.
На этой яркой голограмме молодой клерк, одновременно рекламируя всех неизвестных стоматологов Шорка, своей широченной улыбкой призывал приезжих открывать счета в местных банках.
— Добро пожаловать на Шорк, господа! Я вас больше не задерживаю! Счастливого пути! — сказала сама любезность в лице иммиграционного офицера.
Лёха с Жабом, пробормотав в ответ что-то невнятное, развернулись и начали уже отходить от стойки, когда до их снова донёсся офицерский голос:
— Постойте! Может, это покажется вам интересным!
— Спасибо, нам не нужны рекламные проспекты самых дорогих отелей Шорка! — бросил Лёха через плечо, даже не притормозив.
Он знал, что больше ничего интересного иммиграционный офицер ему сообщить не может. Но бравый штурмовик ошибался — последующая фраза сотрудника пограничного контроля заставила его остановиться и обернуться.
— Вы в розыске за убийство! — произнёс офицер.
— Что? — хором завопили комедианты и подбежали к стойке.
— Вот, сейчас поступила ориентировка, — сказал офицер. — Видимо, по базе прошло, что вы на нашу планету прибыли, вот нас и известили. Думаю, она поступила во все заведения Шорка, раз уж вы здесь.
— Да это вообще бред! — искренне возмутился Жаб. — Это ошибка!
— Это провокация! — поддержал Лёха товарища. — Кто вам эту ориентировку прислал?
— Да вы не переживайте, — пытался успокоить комедиантов офицер. — Шорк — нейтральная планета, нам не важно, кто и за что вас разыскивает. Эта ориентировка не доставит вам на нашей планете никаких неудобств. Просто могут в некоторых местах проверить на предмет наличия оружия, и то вряд ли. И могут визу не продлить, но это формальность. Вы можете вылететь за орбиту планеты, сразу же вернуться и получите визу ещё на тридцать дней. И так до бесконеч