ый ранее иммиграционным офицером. Человек разводил руками и с лицом, преисполненным скорби, рассказывал зрителям:
— Я видел господина Чэроо последний раз вчера. Он был полон сил и грандиозных планов. Мы с ним совершили сделку. Я купил у него небольшой участок земли на одной из планет и двух рабов с их имуществом. Разумеется, я против рабства, и купил несчастных, чтобы освободить. Вы же знаете, такие уж традиции на Кхэлиэ, но я не осуждаю кхэлийцев — такова их культура. Вот, кстати, все документы и на землю, и на рабов. Прошу прощения, что мне приходится произносить это не политкорректное слово.
Бронкхорст продемонстрировал несколько бумаг, после чего продолжил рассказ:
— И вот сегодня я узнаю, что эти парни убили своего бывшего хозяина, моего друга господина Чэроо. Зачем? Никто не знает. Но все хотят узнать, и я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы эти двое предстали перед судом. Пока их не поймали, я не стал давать им вольную. Хоть это и противоречит моим принципам, но в данный момент они являются моими рабами по законам Кхэлиэ. Это позволит мне объявить их в розыск на тех планетах, которые не поддерживают Кодекс, но имеют соглашение с Кхэлиэ о выдаче беглых рабов.
Изображение сменилось, на экране снова появился ведущий.
— В данный момент, — продолжил он выпуск, — подозреваемые в убийстве находятся на Шорке, известном своим нейтралитетом. Шансов на их выдачу практически нет. Но как долго они смогут там пробыть? Ведь хотя их вина пока и не доказана, всё указывает на то, что это сделали, скорее всего, именно они. В пользу этого утверждения говорит тот факт, что совсем недавно их осудили за убийство отца господина Чэроо, после чего, собственно, по законам Кхэлиэ они и перешли в его собственность. Ну, а сейчас мы переключимся на тему, косвенно связанную с нашей главной новостью. На многих планетах перед посольствами Кхэлийской Республики прошли манифестации гражданских активистов, требующих отмены рабства на Кхэлиэ и в её колониях. На Тропосе это переросло в стычки с полицией. Наш корреспондент передаёт из Тропос-сити.
— Выключи новости, хватит! — крикнул Лёха.
Инфовизор послушно среагировал на указание, и экран погас.
— Ты что-нибудь понял? — спросил Ковалёв друга.
Жаб ответил не сразу. Он некоторое время чесал свою серо-зелёную лысину, после чего рискнул предположить:
— Нас опять подставили?
— Именно! Смотри! Мы отправили их в капсуле вчера днём. Вчера же они и погибли, если новости не врут. И это чучело показывает бумаги, подписанные тоже вчера. Не много ли событий за один день? Учитывая, что с Олоса мы вместе с кальмаром вылетели рано утром, практически ночью, и всё время были вместе, он до своего путешествия в капсуле ничего подписать не мог — никакой договор продажи рабов. И вот что это значит?
— Это значит: или бумаги поддельные, или они всё-таки долетели, но этот Бронкхорст саам их и убил, предварительно подписав договор, — сделал несложный вывод амфибос.
— Не факт, что сам, но он явно к этому причастен.
— А шансов, что бумаги поддельные, не много, — сказал Жаб. — Кто бы стал так рисковать? Мы ведь сейчас можем потребовать самой серьёзной экспертизы.
— Я тоже так думаю, — согласился Лёха. — Бумаги явно настоящие. И их явно заверил настоящий нотариус. Но где прошла сделка? В космосе, после чего кальмара там же и прикончили? Или на какой-то планете, а бедолагу уже потом вернули в космос, где и бросили со свитой в капсуле до обнаружения их патрулём?
— Я думаю, ответ на этот вопрос даст только Бронкхорст, — ответил амфибос. — Или сам нотариус, заверивший сделку. Но где его найти?
— И куда делись адвокат и те двое, человек и амфибос?
— И кто нас всё время подставляет?
— И кто и зачем убил обоих кальмаров?
— И, вообще, почему вся эта ерунда происходит именно с нами? — задал Жаб самый важный вопрос, и на некоторое время друзья замолчали.
— В принципе, если поднапрячься, то на все эти вопросы, кроме твоего последнего, можно найти ответы, — сказал Лёха спустя некоторое время. — И сдаётся мне, Бронкхорст явно будет к этим ответам причастен.
Друзья ещё немного помолчали, размышляя о происшедшем, после чего амфибос сказал:
— Предлагаю не ждать, пока нас отсюда увезут в электронных наручниках, а побыстрее куда-нибудь валить. Хоть на тот же Эдельвейс.
— Здесь нам ничего не грозит, но время действительно терять не стоит, — согласился Ковалёв. — Сегодня же надо провести техосмотр корабля, а вечером улетать. Зря номер на сутки сняли.
— Это сейчас меня расстраивает меньше всего, — ответил Жаб. — Едем в порт?
— Да, — сказал Лёха. — Но по пути надо обязательно поесть местных цыплят. Побывать на Шорке и не поесть цыплят — непростительная глупость!
— Сначала в порт, а там, если время будет, поедим твоих цыплят.
Ковалёв не стал спорить, он встал с кровати и крикнул в сторону инфовизора:
— Эй, как там тебя? Ниу!
Монитор инфовизора тут же включился, и из него на беглых рабов посмотрело улыбающееся лицо виртуальной помощницы.
— Чем могу служить, уважаемые гости? — проворковала цифровая девушка.
— Такси организуй через три минуты ко входу, поедем в космопорт! — бросил на ходу Лёха, и они с Жабом покинули номер.
Глава 16. Охотники за головами
Прибыв в порт, комедианты сразу же направились к старшему технику, но не застали того в рабочем кабинете. Помощник сообщил, что шеф в данный момент лично осматривает императорский корабль Его Величества Солнцеликого и Солнцеподобного Кхилиона Первого, властителя и узурпатора планеты Узу. Дабы исключить конфуз, подобный тому, что случился в прошлый раз.
— А что у нас произошло в прошлый раз? — полюбопытствовал Лёха.
— Так ведь скандал был нешуточный, — ответил помощник. — Эти бестолковые рабочие залили в систему обеспечения корабля питьевой жидкостью обычную воду. Поналетели из Переходного Пространства: знаний нет, желания работать — тоже. Они даже маркировок не читают, когда что-то куда-то заливают!
Лёха слышал, что жидкостью для питья у жителей планеты Узу является вовсе не вода, а некое углеводородное соединение, отдалённо напоминающее керосин, и мог представить разочарование Солнцеликого и Солнцеподобного Кхилиона Первого. Ведь воду жители Узу использовали исключительно для мытья и выращивания риса.
— Это никуда не годится, — согласился Ковалёв, чем вызвал искреннюю симпатию помощника старшего техника, который разошёлся пуще прежнего:
— Да потому что в департаменте труда сплошная коррупция! Выдают разрешения на работу кому попало, а нам потом мучайся! И ведь уволить нельзя — засудят! Десять комиссий пришлют для проверки — не докажешь, что выгнали за дело!
Пока помощник старшего техника жаловался комедиантам на бестолковых рабочих, понаехавших по контрактам на Шорк из различных уголков галактики № 15-М-99 и на несовершенство миграционного законодательства Шорка, позволяющее таким непрофессионалам получать работу на его планете, в кабинет вошёл сам техник.
Он прошёл к своему столу, сел за него и злобно выругался, не обращая внимания на присутствующих:
— Идиоты! Уроды клешнерукие! На пяти языках написано, что и куда конкретно надо заливать, и это не считая маркировок. И всё равно ни на шаг нельзя отойти, потому как обязательно зальют что-то не то.
— Как они, вообще, получили право работать на Шорке? — подхватил помощник-ксенофоб.
— И не говори. Эту планету погубит толерантность, — печально резюмировал старший техник.
— И коррупция! — добавил помощник.
Техник кивнул, согласившись, и наконец-то обратил внимание на посетителей.
— Вам чего? — спросил он комедиантов.
— Мы по поводу «Майского жука», — бойко отрапортовал Жаб. — Хотим, чтобы он уже сегодня был готов к отправке.
— Какого ещё жука? Номер помнишь по каталогу?
— К-278-CTE-846.
Старший техник уткнулся в монитор и через некоторое время посмотрел на амфибоса.
— А… так это вы и есть? Он же, судя по транспортной базе, два дня как с капремонта — что вы хотите, чтобы мы с ним сделали сверх этого?
Лёху немного напрягла фраза «Это вы и есть?», но он промолчал, а Жаб продолжил настаивать на тщательной проверке корабля перед вылетом:
— Там была отстыковка аварийной капсулы. Надо бы проверить, не повредилось ли чего.
— Ничего там не повредилось, — раздражённо сказал техник. — Хоть сейчас можете вылетать, если, конечно, не будете оружие модернизировать.
— А зачем нам его модернизировать? — удивился Жаб.
— А как вы будете пробиваться?
— Куда пробиваться? — подключился к разговору Лёха.
— Не знаю — куда, но знаю — откуда! С Шорка! — ответил техник, посмотрел в ничего не понимающие лица комедиантов и спросил: — А вы что, не в курсе?
— В курсе мы, в курсе, — еле сдерживаясь, чтобы не взорваться, ответил Ковалёв. — И что нас ищут, и что мы объявлены в розыск. Давно в курсе.
— А что за вашу поимку назначили вознаграждение в двести пятьдесят тысяч конфедеративных юаней, вы тоже в курсе?
— Сколько? — хором воскликнули комедианты.
— Значит, не в курсе, — сделал вывод старший техник.
— Когда назначили? Кто? — спросил Лёха, поражённый такой новостью.
— Видимо, недавно назначили. Только что по новостям сказали. Ваш хозяин, — техник осекся. — Простите, вырвалось. Человек, именующий себя вашим хозяином, назначил.
Неполиткорректному работнику порта стало стыдно, он почувствовал себя неловко до такой степени, что пустился в объяснения:
— Мы на Шорке категорически против рабства. Сам не знаю, как у меня такое вырвалось. Я просто хотел вас предупредить, чтобы вы были осторожнее.
— Не проблема. Мы не обиделись, — успокоил его Жаб.
— Ага. Привыкли уже, — добавил Лёха. — Ты лучше скажи, эта информация про вознаграждение — точно не утка?
— Не думаю, — ответил техник. — Этот человек уже по всем средствам массовой информации объявил, что сделает для вашей поимки всё возможное. Поэтому и сумму такую немалую назначил. Двести пятьдесят тысяч — это, я вам скажу, деньги!