Народ в зале хлопал, свистел и смеялся. Стендап-комик Ковалёв с теплотой оглядел присутствующих, словно в благодарность за то, что они две недели принимали его шутки, допил пиво и встал из-за стола. Амфибос тоже поднялся со стула, и они незаметно покинули ночной клуб «Андроид и блондинка». Уход комедиантов остался незамеченным, ведь на сцене начался самый ожидаемый номер вечера — межвидовой стриптиз.
Лёхе предстояло побывать на Олосе всего второй раз в жизни. Свой первый приезд на эту планету он вспоминать не любил. Даже его друг и товарищ по шоу знал лишь то, что бывший штурмовик что-то там натворил, получил три года тюрьмы, отсидел восемь месяцев и был досрочно выпущен на свободу. Подробностей не знал никто, кроме самого бывшего заключённого, а он молчал и лишь облетал с тех пор эту планету стороной. Разумеется, с таким жизненным багажом решение лететь туда ещё раз далось ему нелегко.
Старый Лёхин звездолёт давно требовал капитального ремонта. Его гипердвигатель был сломан, и комедиантам пришлось добираться до Олоса на обычном. Поэтому дорога заняла ровно те самые пять суток, которые им отпустили кальмары. Впрочем, будь гипердвигатель в норме, комедианты всё равно летели бы на обычном. Это было экономичней в плане топлива, да и прибыть на ненавистную планету заранее и находиться там несколько дней бывшему узнику олосской тюрьмы не хотелось.
На пятый день полёта, когда цель их путешествия уже была отчётливо видна на радаре, как ближайшая планета, Жаб подкорректировал курс автопилота и радостно сообщил другу:
— У нас есть семьдесят восемь минут, чтобы отдохнуть или перекусить, потом переводим корабль на ручное управление и заходим на посадку.
— Да не хочу я ни отдыхать, ни есть, — грустно ответил Лёха. — Но больше всего не хочу приземляться на этот проклятый Олос. И прыгать на сцене перед кальмаром, чьё имя я даже не могу выговорить.
Верный товарищ и партнёр по шоу понимающе кивнул и сказал:
— Знаешь, Лёха, меня это тоже достало. Я же там, на Ксине, во время последнего выступления чуть не убил цванка. Просто тебе не говорил.
Лёха с интересом посмотрел на друга.
— Чего именно не говорил?
— Что я его со всей дури ударил. Обычно же вполсилы бью. Особенно если ногой и неподготовленного соперника, который не ожидает удара. Но в тот вечер мне вдруг стало так тошно от всей этой ерунды, которой мы занимаемся, такая злость охватила. Меня чуть трясти не начало. И в этот момент цванк на тебя бросился. Это было очень кстати: я всю злость на нём выместил. Но хорошо, что это был цванк — они ребята крепкие. Человека точно убил бы.
Жаб замолчал, и несколько минут они с Лёхой сидели в тишине, поглядывая на мигающие огоньки автопилота. Затем амфибос продолжил изливать душу:
— Ты-то хоть удовольствие от этого получаешь, а я вообще не понимаю, что мы делаем.
— Знаешь, удовольствие сомнительное, — попытался возразить Лёха, но это возражение было отклонено.
— Но, тем не менее, ты хоть иногда веселишься, — сказал Жаб. — А я просто смотрю на это всё каждый раз и не понимаю: как я вообще дошёл до такой жизни? Амфибос — комик. Видимо, это смешно. Умей я смеяться, должен был умереть со смеха от такого сочетания.
Жаб опять замолчал, и Лёха попытался хоть как-то взбодрить товарища:
— Друг мой! Посмотри на это всё по-другому. Ты же уникальный амфибос! Один в своём роде. Разве это не прекрасно?
— Я хочу вернуться в армию, — ответил Жаб, который явно не желал обсуждать положительные стороны своей уникальности.
— Тебя же не возьмут обратно.
— А кто сказал, что я хочу обратно? Я не собираюсь идти в Армию Альянса.
— Наёмником решил, что ли, подрядиться?
— Нет. Это не моё. Я только ради денег воевать не могу. Ты слышал, что происходит у меня дома, на Далуворе?
— Ну так, обрывками, — признался Лёха. — Особо не в курсе. Слышал, что король скончался, и регент при несовершеннолетнем наследном принце хочет узурпировать власть, и на этом фоне снова повылезали республиканцы.
— А что регент им тайно покровительствует, слышал? — спросил Жаб.
— Этого — нет. Но я не пойму, к чему ты клонишь.
— Регент хочет создать республику, чтобы стать президентом. Или хотя бы конституционную монархию и занять пост премьера. Все понимают: через три года, как только наследный принц достигнет совершеннолетия, власти регента придёт конец. А он не хочет довольствоваться тремя годами, он хочет править дольше. До меня дошла информация, что в столице начались якобы студенческие восстания. Народ требует выхода Далувора из Альянса и полного присоединения его к Конфедерации. Якобы в ней лучше жизнь и больше свободы. Ассоциированных отношений с Конфедерацией им уже мало. Разумеется, после выхода из Альянса первое, что нужно будет сделать — создать свою армию. Меня уже пригласили. Пока неофициально, но вопрос практически решённый. У молодого принца совершенно нет союзников. Регент и республиканцы не оставили ему шансов.
— И что они с ним сделают?
— Сначала предложат конституционную монархию. Будет выполнять церемониальные функции, если согласится.
— А если не захочет?
— Повесят, наверное. Не сразу, конечно, а по достижении совершеннолетия. Но мне бы этого не хотелось. Старый король был очень хорошим правителем, его сын не заслужил такой участи.
— Да уж, — протянул Лёха.
Он был очень удивлён неожиданно свалившейся информацией и не представлял, что в этой ситуации лучше сказать. А вот его друг знал.
— Если честно, я очень надеюсь, что ты поедешь со мной, — произнёс Жаб, сделав акцент на слове «очень».
— Думаешь, амфибосы возьмут на службу в свою армию человека? — спросил Лёха и расхохотался. — Спасибо, конечно, за доверие, но я сильно в этом сомневаюсь.
— Кадровым офицером, скорее всего, не возьмут, — согласился Жаб. — А вот инструктором не просто возьмут — с руками оторвут! Учитывая, что у меня есть кому замолвить за тебя словечко. Мои бывшие боевые товарищи довольно хорошо продвинулись по службе и в Армии Альянса, и в силовых структурах Далувора. Они и будут создавать нашу новую самостоятельную армию.
— А ты сам-то как относишься к идее превращения Далувора в республику? Ты же был таким махровым монархистом.
— Не знаю пока, но я очень надеюсь, что всё же оставят конституционную монархию.
Друзья немного помолчали, затем Лёха посмотрел на экран автопилота. До подлёта к орбите планеты оставалось чуть более десяти минут.
— Жаб, дружище, — сказал бывший офицер Армии Тропоса. — А давай, мы на эту тему по прибытии на Олос поболтаем? А ещё лучше — на обратном пути. Думаю, разговор будет долгий и непростой.
Амфибос кивнул и полностью сконцентрировался на корабле: перед заходом в атмосферу его следовало перевести на ручное управление.
Лёха откинулся в кресле и подумал, что, возможно, их с другом ждёт последнее совместное выступление. Жаб мечтал вернуться на службу с того самого дня, когда его выгнали из Армии Альянса за невыполнение неоднозначного приказа в боевых условиях. Бывший штурмовик знал: даже маленькой возможности вернуться его друг не упустит, а тут был самый настоящий большой шанс.
Стендап-комик Ковалёв и сам бы вернулся в армию с удовольствием. Опытный офицер, командир штурмового отряда, человек, переживший две войны и десятки спецопераций, собственными руками удавивший огромное количество всевозможных космических гадов и даже несколько хороших парней, ступивших на скользкую дорожку, он был вынужден колесить по задворкам галактики и работать комиком. Или, как его иногда называли из зала, клоуном, шутом. И Лёхе это очень не нравилось.
Но с другой стороны, надо было на что-то жить. С тех пор как его выгнали из армии, приличных вариантов заработка у Лёхи не было. Конечно, он пытался найти что-то достойное, но выбор был невелик. Сначала бывший штурмовик работал охранником в разных клубах и барах, потом полгода отлетал дальнобойщиком-контрабандистом за пределы Обитаемого Пространства, затем был телохранителем у любовницы одного олигарха с Тропоса, но всё это были либо разовые случайные заработки, либо Лёха просто не мог удержаться на одном месте более двух месяцев. Такой уж у него был характер: прямолинейный и вспыльчивый.
И ещё был у Алексея Ковалёва один особый враг, который приносил ему девяносто девять процентов проблем — его язык, острый, как лезвие кинжала цванка, и способный принести неприятностей больше, чем опрометчиво оформленная закладная банка Шорка. Из-за своего острого языка Лёха потерял службу, большинство друзей и в какой-то степени даже брак.
Но волей судьбы именно язык не давал бывшему штурмовику помереть от голода и обеспечивал самой постоянной работой из всех временных, что попадались после увольнения из армии. Лёха работал стендап-комиком или, другими словами, клоуном в «Боевом шоу». Звучало это дико, а выглядело ещё хуже, но не бандитом же на подхвате было идти работать, после того как олигарх бросил жену и перебрался жить к любовнице вместе со всей своей охраной.
Поэтому бывший командир штурмового отряда радовался, что хоть такую работу нашёл. Причём произошло это случайно: в определённых узких кругах широко ходили слухи о Лёхе, как о весёлом парне, шутнике и балагуре, который — чуть что — мог перейти от слов к делу, и драться у него получалось ничем не хуже, чем юморить. Вот его и позвали как-то на один небольшой конкурс, затем на фестиваль.
А потом пошло-поехало: ночные клубы, кабаки, вечеринки, но, по сути, каждый раз одно и то же — прилетел, вышел на сцену, пошутил, изредка подрался, улетел. Только платили по-разному — иногда мало, а иногда очень мало. Вот и теперь необычный стендап-комик летел на ненавистный ему Олос, чтобы развлекать гостей на частной вечеринке по случаю дня рождения неизвестного ему богатого кальмара с труднопроизносимыми именем и фамилией.
«А, может, гори оно всё зелёным огнём в вулканах Митонга? Может, действительно рвануть с Жабом на Далувор, если там всё так серьёзно? — подумал Лёха. — Вот выступим у кальмара, раз уж договорились, подрубим деньжат, и хватит. Как минимум, можно попытаться что-то изменить. Да и Жаб меня просто так не оставит».