Лицензия на убийство. Том 2
Глава 1. Хэнлорыж и ылыки
На пятый день пребывания в Трудовом Легионе Ковалёв осознал простую, но ужасную истину — шансов выбраться оттуда почти нет! До этого в его голове никак не укладывалось: зачем привлекать людей и ещё платить им зарплату, если можно использовать роботов? Но менее, чем за неделю, Лёха понял суть этой организации.
Проработав на руднике всего пять дней и изучив ситуацию изнутри, Ковалёв пришёл к выводу, что только в теории выгодней использовать роботов, а на практике всё выходило наоборот. Когда от невыносимых условий труда часть легионеров погибала, а часть срывалась, получала огромные штрафы и работала потом бесплатно, выходило, что живые работники были в несколько раз выгодней, чем техника, которую в случае поломки никаким штрафом и карцером в строй не вернёшь.
Утром шестого дня за завтраком комедианты снова подняли больную тему.
— Думаю, ждать Носка смысла больше нет, — неожиданно произнёс Жаб, прервав приём пищи. — Он явно не прилетит.
— Я это тебе на второй день сказал, — мрачно буркнул Лёха, с отвращением глядя в свою тарелку.
Он никак не мог заставить себя приступить к поеданию неаппетитного месива из какой-то неприлично разваренной крупы, называемого поварами Трудового Легиона кашей.
— Может, случилось что-то? — предположил амфибос.
— Ничего не случилось, — огрызнулся Ковалёв. — Просто крысёныш он. Как мы могли ему настолько доверять?
— А мне кажется, всё-таки случилось. Не мог он нас так подставить.
— Мог — не мог, подставил же! А мы идиоты! — Лёха в сердцах отбросил ложку и отодвинул тарелку с кашей. — Жаб, как мы могли на это пойти? За год на такой работе мы сдохнем, я уж на драге точно. А свалить отсюда невозможно! С роботами договориться нельзя, людей здесь нет! Это ловушка, Жаб! Здесь даже кормят хуже, чем в тюрьме!
— Здесь не соглашусь, по калорийности и питательным веществам все нормы выполняются.
— Да при чём тут калорийность? Я просто не могу жрать это хрючево!
— Это другой разговор, — ответил амфибос, спокойно доедая кашу. — Но меня больше волнует Носок. Точнее, то, что он не приехал. Значит, надо искать выход самим.
— Серьёзно? — Ковалёв всплеснул руками. — Какая неожиданная мысль. А я и не догадался до такого. И какие есть идеи?
— Пока не думал, — спокойно ответил Жаб, не понял сарказма друга. — Но надо искать. Просто до сегодняшнего дня мы надеялись на Носка, а теперь придётся самим. Но выход всегда есть.
— Не спорю, есть, — согласился чернорабочий драги. — Можно через тюрьму, можно через получение инвалидности. Но мне оба эти варианта не нравятся!
— Значит, будем искать третий!
— Мне нравится, дружище, твой оптимизм. Только вот свалить отсюда проблематично! Здесь даже транспортник угнать нельзя — они летают без водителей и тупо запрограммированы на маршрут. Если кто-то и прилетает сюда на чём-либо, что можно угнать, то в то время, когда мы на работе, а пешком отсюда далеко не уйдёшь. Поэтому не думаю, что нам удастся быстро найти этот самый выход!
Ковалёв встал из-за стола и пошёл к выходу, Жаб последовал его примеру. Комедианты вышли из столовой и направились к стоянке, на которой вовсю шла погрузка легионеров в транспортёры для отправки на рудники. Массивные средства передвижения потихоньку заполнялись подходившими работягами, до отправления оставалось не более пяти минут, поэтому все заметно торопились.
Дошагав до транспортёра и намереваясь войти внутрь, Лёха краем глаза увидел расположенный в самом конце стоянки небольшой двухместный транспортный шаттл. Бывший штурмовик уклонился от входа и отошёл в сторону, утащив за собой идущего рядом товарища.
Не успел Жаб задать какие-либо вопросы, как Ковалёв указал на привлёкший его внимание шаттл. Бывший разведчик понял друга без слов — это был реальный шанс, и другой, скорее всего, появился бы нескоро.
Менее чем за минуту комедианты пересекли стоянку и подошли к шаттлу. На месте пилота дремал совсем молодой парнишка, ожидая пассажира. Скрутили его, даже не дав проснуться. После тщательных расспросов Лёха с Жабом выяснили, что парень привёз инспектора с главного управления рудников, и тот в этот момент знакомил всех работающих на руднике андроидов с новыми директивами.
После небольшого совещания на тему, угонять ли шаттл сам по себе или с пилотом, было решено взять парня с собой. Тот сначала пытался возражать, но Ковалёв смог его уговорить. У измотанного трёхдневным каторжным трудом чернорабочего драги, имеющего богатый боевой опыт и находящегося на грани нервного срыва, нашлись подходящие слова, чтобы убедить пилота не спорить, а выполнять все требования.
Уже через минуту шаттл оторвался от стоянки и полетел в сторону главного порта Лакфана.
Приземлившись возле порта на крупной стоянке для частных лёгких кораблей, комедианты связали пилота, чтобы он не объявил тревогу. После чего попробовали пробраться к сектору грузовых перевозок. Им это удалось без особого труда, так как в порту было много легионеров как среди прилетавших — улетавших, так и среди работников порта. Легионерская униформа позволила комедиантам быстро смешаться с толпой, а после пробраться к интересующему их сектору.
Во время полёта Лёха подробно допытывал пилота обо всех способах пробраться на Тропос, и теперь был более чем уверен: если их с Жабом и начнут искать, то явно среди улетающих в метрополию, а вовсе не возле транспортников, отправляющихся на Олос с грузом хэнлорыжа.
Контейнеры с этим фруктом легионеры нашли по запаху, а точнее, по невероятной вони, которая исходила от них. Органы обоняния у кхэлийцев работали иначе, чем у остальных жителей Обитаемого Пространства, поэтому маленький синий фрукт, вызывавший омерзение и рвотный рефлекс у каждого гуманоида, рептилоида и инсектоида, у кхэлийских кальмаров вызывал чувство невероятной эйфории и являлся главным деликатесом.
Убедившись по маркировкам на контейнерах, что они отправляются именно на Олос, а, к примеру, не на Кхэлиэ, комедианты зажали носы и влезли внутрь. Они, безусловно, могли попытаться спрятаться в контейнерах с другим содержимым, но, во-первых, ящики с хэнлорыжем из-за их вони не открывали ни таможня, ни охрана, а во-вторых, другого груза на Олос беглецам на глаза не попалось.
Первое, что сделал Лёха, устроившись в ящике, это позавидовал людям, страдающим обонятельной агнозией. Эти счастливчики не могут различать запахи, и в тот момент Лёха многое бы отдал за такой дар. Вонь была настолько сильной, что перехватывало дыхание и кружилась голова.
Жабу было немного легче, он хоть и испытывал те же ощущения, но по крайней мере избежал головокружения, так как на него не действовали эфирные масла, запредельная концентрация которых потихонечку травила и сводила с ума его друга.
«Как же можно жрать такую гадость, — думал Лёха, пытаясь устроиться в ящике поудобнее. — Больше получаса я здесь не протяну».
Но бравый штурмовик и в этот раз ошибся. Залезая в злополучные ящики, комедианты не могли и предположить, что проведут в них почти двенадцать часов. Примерно через час после того, как они разместились среди спелых плодов хэнлорыжа, передавив большую их часть, отчего вонь стала окончательно невыносимой, ящики перевезли на какой-то склад, где они и дожидались погрузки на корабль.
И что самое ужасное — всё это время комедианты слышали, как вокруг контейнеров с хэнлорыжем кто-то ходил, разговаривал, время от времени ставил какие-то штампы на сами ящики. Вариантов вылезти не было, контейнеры стояли в очень оживлённом месте.
Когда наконец-то их погрузили на корабль, Ковалёв стал жадно прислушиваться, в надежде как можно быстрее услышать шум двигателей, чтобы в безопасности покинуть ненавистный ящик. Во время перелёта в грузовом отсеке явно не должно было находиться ни одной живой души, кроме двух отчаянных ребят, что путешествуют в коробках с хэнлорыжем.
«Ещё чуть-чуть, ещё рано, ещё не взлетели, надо ждать, — мысленно отговаривал себя Ковалёв от того, чтобы не выскочить раньше времени из контейнера. — Вот же зараза, глаза режет похлеще лука».
Комедиант сомкнул веки, чтобы хоть как-то защитить глаза от едких испарений эфирных масел хэнлорыжа.
— Лёха! Ты живой, вообще? Очнись! — послышался голос Жаба.
Ковалёв открыл глаза. Над ним склонился друг, крышка ящика была сорвана, вокруг ваялись раздавленные плоды кхэлийского деликатеса.
— Ну ты меня напугал. Я уже полчаса не могу тебя в чувство привести. Думал, ты совсем отравился, — сказал Жаб, который выглядел всерьёз перепуганным и говорил намного быстрее, чем он обычно это делает.
— Какие полчаса? — удивился Лёха. — Я только глаза закрыл. Тут же открываю — вижу твою морду. Что случилось?
Ковалёв попытался вылезти из ящика, но его повело в сторону, и он упал.
— Говорю же, отравился, — с сочувствием произнёс амфибос и помог другу выбраться.
Лёха попробовал очистить одежду от налипшей мякоти хэнлорыжа, но у него мало что получилось.
— Мда, видимо, здесь поможет только смена гардероба, — сказал комедиант, в отчаянии махнул рукой и обратился к товарищу: — Ты сам как?
— Нормально, уже осмотрелся. Есть хорошая новость, пойдём!
Жаб пригласил друга подойти к двум стоявшим в противоположном углу грузового отсека контейнерам. Ковалёв подошёл к ним и прочитал надписи на боковых стенках.
— Скажи, дружище, когда нам в последний раз так везло? — спросил Лёха, улыбаясь во все зубы и не имея ни желания, ни сил скрывать свою радость.
— Нам, вообще, давно не везло, — грустно констатировал печальный факт амфибос.
— Может, кончилась чёрная полоса? Ты не в курсе, сколько отсюда до Олоса лететь?
— Здесь совсем рядом, часов восемь без гиперпрыжков. Они поэтому и обслуживают Олос, что так близко находятся. Транспортные расходы минимальные, обычные грузовые шаттлы используют, без гипердвигателей.
Ковалёв ещё раз оглядел стоящие рядом контейнеры и размял плечи.