— Господин Ковалёв, пройдёмте со мной! — произнёс незнакомец тоном, не допускающим возражений.
Глава 6. «Неотвратимость естественного»
Незнакомец указал на роскошный чёрный лимузин, припаркованный в пятидесяти метрах от площади, и добавил:
— Вас ожидают.
Перед Лёхой встал непростой выбор: что делать, немедленно уходить или рискнуть? Ковалёв быстро прокрутил в голове оба варианта. Если это ловушка, то стоило уйти и попытаться скрыться. Вряд ли незнакомец в костюме попытается его преследовать. Впрочем, если за всем этим стоит Джия, она хорошо знает бывшего мужа. Знает, что он ей доверяет и не станет убегать, а сядет в машину.
Поэтому с большой долей вероятности можно было предположить, что вариант насильственной погрузки Лёхи в лимузин не рассматривался. Слишком много народа было вокруг, да ещё и камеры. Впрочем, при желании было возможно всё. Вырубить электрошокером даже бывшего штурмовика не составляло труда, после чего его можно было спокойно перетащить в машину.
Записи с многочисленных камер тоже не должны были испугать такого человека, как Бронкхорст. Как уже не раз убеждались комедианты — возможности их формального хозяина и его связи были явно выше уровня, необходимого для решения такой мелкой проблемы, как ликвидация компрометирующих записей из архива.
Ковалёв инстинктивно отошёл от незнакомца на расстояние двух метров, при этом понимая, что толку от подобного манёвра немного — иглы электрошокера могли и с десяти метров пробить одежду.
— Вас ожидают, — повторил мужчина, не скрывая удивления от такого поведения Лёхи.
Комедиант продолжил мысленно прокручивать варианты. Можно было рискнуть, подойти к машине и с расстояния проверить, находится ли в ней бывшая супруга. Но что бы это дало? Возможно, таков был план: увидев Джию, Лёха теряет бдительность, садится в лимузин и получает-таки полагающийся удар электрошокером. И очень уж ему не хотелось такого варианта.
Но при этом Ковалёву понимал: если он ошибается, то не сев в машину, обрубает последнюю ниточку ведущую его к Тиду, а соответственно и к Бронкхорсту.
«Придётся рискнуть, — подумал Лёха. — Если уж и мать моих детей заодно с теми, кто хочет меня поймать, то терять мне в этой жизни уже особо и нечего».
Однако проверить наличие Джии в машине не мешало, поэтому Ковалёв обратился к незнакомцу:
— Ты дверцу сначала открой, я хочу глянуть, кто там внутри сидит.
Мужчина в чёрном костюме одарил Лёху ещё одним недоумевающим взглядом и отправился к машине. Подойдя к ней, открыл переднюю пассажирскую дверцу и что-то сказал находящимся внутри. Почти сразу же опустилось стекло задней дверцы, и в проёме появилось недовольное лицо Джии. Очень недовольное.
Ковалёв улыбнулся — можно было смело идти и садиться в машину. Он всё же неплохо знал бывшую жену, и такое её недовольство могло быть вызвано лишь одним — она приехала ради него, а он посмел ставить условия. Если бы она помогала Бронкхорсту, то как минимум состроила бы нейтральную мину или даже смогла выдавить из себя улыбку.
Однако полной уверенности не было, и Лёха отправился к лимузину с неприятным ощущением, что идёт в ловушку. Подойдя к машине, он остановился, мужчина в костюме открыл заднюю дверь, и беглый раб господина Бронкхорста сел в лимузин.
— Ковалёв, что за цирк? — прошипела недовольная Джия.
— Тебе что, трудно было в окно высунуться? — ответил Лёха. — Знаешь же, что я в бегах. Учитывая, что мы с тобой договаривались прогуляться в парке, я должен был проверить, кто здесь.
— По паркам я с тобой в своё время достаточно нагулялась, хватит с меня.
— Джия, ты так говоришь, будто это было плохо.
— Ковалёв! Ты приехал обсуждать наши прошлые прогулки в парках? Мы могли это сделать по телефону.
— Нет, я приехал попросить у тебя помощи. Но сначала хотелось узнать, почему ты решила, что мы не убивали Джаапа?
— Потому что он мне звонил.
— Он? Тебе? — От такого неожиданного известия Лёха немного растерялся. — Когда?
— Он, — ответила Джия. — Мне. Точнее, моему помощнику. Примерно минут через сорок после того, как вы его якобы убили.
— А откуда ты знаешь точное время «якобы убийства»? Отец пробил у полицейских?
— Ковалёв, не тупи! К журналистам попали записи с камер наблюдения, как вы покидаете бизнес-центр. Там время стоит в углу. По логике, если убили его вы, то должны были сделать это раньше, чем вышли. Но через сорок минут после вашего ухода он позвонил моему помощнику, значит, был жив. Потому что, даже если бы вы его ранили, то судя по фотографиям, с такими ранениями он бы так долго не протянул.
— Что он сказал?
— Ничего. Спросил лишь, как ему можно поговорить со мной, но сразу же отвлёкся и попросил подождать, а потом связь оборвалась.
— Видимо, в этот момент его и грохнули, — предположил Лёха.
— Возможно, — согласилась Джия. — А теперь давай ближе к делу. У меня мало времени.
— Погоди! А полицейские тебе звонили?
— С чего они должны были мне звонить?
— Ну они явно пробили все разговоры убитого.
— Ковалёв, если ты в ситуации, когда надо организовать тайную встречу, звонил бы со своего телефона, то мой помощник звонил с рабочего аппарата и служебного аккаунта. И на него же перезванивал нотариус. Да, полицейские звонили помощнику. Он сказал, что разговаривал с Джаапом по поводу планируемой сделки. И как я заметила, никто особо не занимается этим расследованием, все уверены, что виновны вы. Надеюсь, больше у тебя вопросов нет, и мы можем перейти к делу?
— Можем, — ответил Лёха и вкратце рассказал бывшей супруге всё, что с ним произошло и всё, что узнал от адвоката Шылоо, добавив в конце: — К сожалению, запись этого допроса нам сделать не дали. Сама понимаешь, начальник тюрьмы не разрешил бы вынести доказательства такого беспредела на вверенной ему территории.
— Допустим, я тебе верю, — сказала на всё это Джия. — Что тебе нужно от меня?
— Одна маленькая помощь, совсем небольшая. Тебе особо и делать-то ничего не нужно будет.
— С тобой, Ковалёв, к сожалению, так не получается. С тобой, если уж ввязываешься куда, то встреваешь по полной, — сказала Джия, которая очень хорошо знала бывшего мужа. — Что тебе надо?
— У тебя есть картины художников Лифентра периода гонений?
— Разумеется.
— Я так и думал. Очень нужно, чтобы ты одолжила мне одну из них на несколько дней, максимум на неделю. Обещаю, что с ней ничего не случится, — Лёха посмотрел на бывшую жену таким невинным взглядом, будто просил одолжить ему на полчаса кухонный комбайн или фен.
— Ковалёв! — от такой неожиданной просьбы Джия невольно повысила голос. — Ты с ума сошёл? Дать тебе на неделю картину мастеров Лифентра периода гонений? Тебе рекламный плакат доверить нельзя — или порвёшь, или потеряешь. Ты хоть представляешь, сколько такая картина стоит?
— Представляю. Очень хорошо представляю, но это единственный вариант поймать Тида.
Джия ничего на это не сказала, но её взгляд был настолько красноречив, что Лёха поспешил как можно скорее пояснить делали:
— Мы хотим поймать Тида на живца. Это единственная возможность. Он ярый коллекционер и сходит с ума по картинам периода гонений. Где его ещё искать, мы не знаем. Поэтому только на живца. Иначе никак. Считай, нам и так сильно повезло, что он неравнодушен к этим картинам.
— К ним неравнодушны почти все истинные коллекционеры. Но ты понимаешь, что картина не сто юаней, чтобы вот так просто взять её и одолжить?
— Догадываюсь. Потому и рассказал всю предысторию.
— А что вы хотите с ней сделать? Как собираетесь этого Тида на картину ловить?
— Выставить на аукцион в надежде, что он там объявится ради неё, — признался Лёха.
— Ковалёв, ты всё же действительно сошёл с ума! — в этот раз Джия от переизбытка эмоций аж вскрикнула. — Ты хочешь продать мою картину?
— Нет, конечно! Только выставить. Мы снимем её с аукциона за сутки до начала. Думаю, если он такой одержимый, то свяжется с нами и попытается заполучить эту картину любой ценой.
— Не скажу, что план гениальный.
— Какой есть, других не придумали. И чтобы он сработал, картина должна быть действительно стоящая.
Бывшая супруга призадумалась на долгие пять минут, в течение которых Лёха уже начал прикидывать, что им с Жабом предпринимать в случае отказа. Однако ему повезло.
— Хорошо, — сказала наконец Джия. — Допустим, я дам вам картину. Но как вы её выставите? Вы же в бегах.
— Её Носок выставит. Ясное дело, мы сами на аукцион не полезем. И говорю тебе, не переживай! Ничего с ней не случится.
— Конечно, не случится, — усмехнулась Джия. — Потому что я тебе её не доверю.
— Издеваешься, что ли? — теперь голос повысил уже Лёха. — Зачем тогда все эти расспросы, если помочь не хочешь?
— Я не сказала, что не хочу помочь! — резко ответила Джия. — Я сказала, что не доверю тебе картину! Я тебе, вообще, не доверю ничего ценнее зонтика! Но твою проблему можно решить и без необходимости давать тебе картину!
— Это как? — удивился Лёха, проигнорировав очередное оскорбление.
— Это так! — передразнила его Джия. — Учитывая, что многие предметы искусства на аукционе стоят огромных денег, и часто коллекционеры предпочитают не афишировать свои имена, правила допускают возможность выставить картину инкогнито. Никаких документов на неё при этом не требуется. Принцип прост: продавец подаёт заявку, после её утверждения в течение трёх дней он обязан либо пригласить группу специалистов к месту хранения картины для проведения экспертизы и оценки, либо сам доставить картину экспертам.
— Куда доставить?
— На аукцион. Куда же ещё? После проведения экспертизы картина либо остаётся там на хранении, либо её можно забрать, но тогда перед передачей её покупателю придётся провести ещё одну экспертизу. А повторная, в отличие от первой, стоит немалых денег, поэтому большинство продавцов лоты оставляют. Но парень твой по легенде будет человеком обеспеченным, да и стоимость картины не маленькая, поэтому забрать её назад домой — вполне логичный поступок.