— Один справишься? — спросил Жаб.
— Что-то мне подсказывает, что в Тропосской опере пытающийся пролезть за кулисы человек вызовет меньше подозрений, чем человек с амфибосом. Если что, нейтрализовать охрану я и сам смогу, но, надеюсь, получится просто уболтать, чтобы пропустили,— ответил Лёха и покинул ВИП-ложу.
К удивлению и радости Ковалёва, для того, чтобы попасть за кулисы, ему не понадобились навыки ни штурмовика, ни комедианта. Проход с ВИП-лож в служебную зону, а оттуда за сцену никем не охранялся. И это было не удивительно — преступности как таковой в Тропос-сити и особенно в его фешенебельных районах почти не было, поэтому внутренняя охрана в здании отсутствовала. Хватало проверки посетителей на главном входе, а особо важные персоны в любом случае ходили со своими телохранителями.
То что гримёрку любовницы Тида ему придётся искать очень долго, Лёха понял сразу же, как попал за кулисы — здание оперы было огромным, с множеством коридоров. И спросить было не у кого, коридоры пустовали. Ковалёв уже начал прикидывать, где и у кого ему раздобыть нужную информацию, как его внимание привлёк парнишка-курьер с огромным букетом, куда-то идущий по одному из коридоров в сопровождении невысокого гуманоида в форме технического работника. Лёха отправился за ними, стараясь не привлекать к себе внимания.
Пройдя несколько длинных коридоров и поднявшись на два этажа, парочка подошла к двери с надписью «Айола». Техработник открыл дверь, курьер быстро прошмыгнул внутрь, тут же вернулся, но уже без букета, и они направились обратно. То, что гримёрка не запиралась на ключ, обрадовало Ковалёва не меньше, чем сам факт её обнаружения. Комедиант подождал, пока гуманоид и парнишка-курьер отойдут на достаточное расстояние, после чего вошёл в комнату.
Огромный букет из неизвестных Лёхе цветов лежал на небольшом столике прямо по центру гримёрки, в него была вложена электронная открытка. Ковалёв достал её и развернул. На экране тут же началось воспроизведение короткого видеоролика, состоявшего из нарезки кадров с фейерверком и распускающимися цветами, такими же, как в букете.
«Видимо, любимые», — подумал Лёха, глядя в открытку.
По окончании ролика на экране появилось послание Тида:
«Моя маленькая певчая Птичка! Как только покинешь сцену, сразу же беги ко мне! С нетерпением буду ждать тебя на крыше. Мне не терпится обнять тебя и поздравить! Твой Котик».
— Какой романтичный парень, — усмехнулся комедиант, заходя в настройки открытки. — Но совершенно без фантазии: птичка, котик… бегемотик.
Спустя минуту надпись на открытке гласила следующее:
«Моя маленькая певчая Птичка! Как только покинешь сцену, сразу же поезжай в Мингжу-гранд-отель! С нетерпением буду ждать тебя в президентском люксе. Сегодняшний сюрприз ты запомнишь на всю жизнь! Мне не терпится обнять тебя и поздравить! Твой Котик».
Лёха, аккуратно вложил открытку в букет, покинул гримёрку и вернулся в ВИП-ложу.
— Как успехи? — спросил Жаб, едва его друг занял своё место.
— На удивление хорошо, — ответил Ковалёв. — Я выяснил, где наш любитель живописи, оперы и молодых девушек назначил встречу своей птичке. Давай минут пять ещё послушай, и надо выдвигаться на позицию.
— А точнее? На какую позицию?
— На крышу.
— А как мы туда попадём? Пробил варианты?
— На лифте. На крыше ресторан.
— Да что уж слушать тогда, — Жаб вздохнул и встал с кресла. — Пойдём сразу.
— Я ценю твою жертву, друг! — усмехнулся Лёха, и друзья покинули ложу.
К радости комедиантов, из ВИП-зоны до ресторана ходил отдельный лифт, поэтому отправляться к обычным лифтам и попадать в поле зрения камер не пришлось. Поднявшись на крышу, Лёха с Жабом обнаружили, что открытая площадка элитного ресторана с тематическим названием «Ария» занимала почти всё пространство. Столики стояли по всей крыше, и все они были пусты — явно были зарезервированы на время окончания представления. А в самом конце площадки, на краю крыши стояли несколько закрытых кабинок.
— Если наш друг собирается спокойно посидеть с девушкой, которая своим пением завела весь зал, то он явно зарезервировал столик вон там! — сказал Ковалёв, указав на кабинки. — Знать бы только в какой из них.
— И узнать это желательно до того, как он придёт, — добавил Жаб.
Когда комедианты подошли к кабинкам, Лёха понял: ему опять повезло — одна из дверей была украшена теми же цветами, из которых состоял букет в гримёрке. Стены кабинок были непрозрачны, внутри мог оказаться кто угодно, но выбора не было — комедианты, сжав кулаки, открыли дверь и быстро вошли.
Внутри никого не обнаружили, но всё было готово к приёму гостей. По центру стоял накрытый стол и два стула, рядом столик для официанта, а в углу небольшой диванчик с мягкими подушками и повсюду было очень много уже знакомых цветов. Кабинка оказалась достаточно просторной и ещё, попав внутрь, комедианты поняли, почему она располагалась на самом краю крыши — у кабинки не было одной стены, и благодаря этому из неё открывался изумительный вид на город и в первую очередь на площадь Искусств, раскинувшуюся перед зданием Гранд-Тропос-Опера.
Стена отсутствовала полностью, случайно выпасть из кабинки, заглядевшись на вечерний город, мешало лишь небольшое ограждение из тонких металлических прутьев около полуметра высотой. Но оно совершенно не препятствовало обзору.
— А неплохой вид, — сказал Лёха, глянув вниз и присвистнув от переизбытка эмоций. — Всё же мы имеем дело с очень романтичной натурой. Аж как-то неловко, что мы собираемся испортить людям вечер.
— Эти люди нам жизнь испортили, — пробурчал Жаб, устраиваясь на диване. — Мне их не жалко.
— И вот и не соглашусь! — ответил Ковалёв, продолжая наслаждаться видом. — Не испортили, а хотят испортить! И наша задача — им в этом помешать! Но в чём ты прав, дружище, так это в том, что жалеть их не стоит! Даже если Тид нам всё расскажет, необходимо ему как минимум сломать нос!
— Хорошо, сломаю, — ответил Жаб, как обычно, приняв шутку друга за руководство к действию. — Быстрее бы уже он пришёл.
Тид появился через полчаса. Сначала снаружи послышались отголоски разговора, а затем шаги. Комедианты встали с двух сторон от двери и притаились.
— Неплохо. В целом неплохо, но могли бы и побольше цветов прилепить за такие деньги, — пробурчал за стеной грубый мужской голос. — Принесите карту вин, я буду ждать внутри.
Получивший указание тут же отправился его исполнять, и судя по темпу шагов — бегом. Дверь кабинки отворилась, и вошёл Тид. Лёха до последнего боялся, что они с Жабом могли на каком-то этапе ошибиться, пойти неверным путём, и в кабинку войдёт человек, не имеющий к ним никакого отношения, но опасения оказались напрасными — в кабинку вошёл именно Тид.
Жаб тут же ударил вошедшего ребром ладони по гортани и зажал ему рот. Это было жестоко — мало того, что у бедняги перехватило дыхание от удара, так ему ещё и перекрыли воздух. Лёха рассчитывал начать общение менее эффектно, но его товарищ выбора не оставил.
— Тихо! — приказал Ковалёв Тиду. — Мы всего лишь хотим поговорить! Не делай глупостей!
Жаб убрал ладонь и подтолкнул пленника к стулу, тот присел, отдышался и негромко произнёс:
— Вы совсем с ума сошли?
— Ага, — спокойно ответил Лёха. — Мы сошли с ума и способны на что угодно. Поэтому не вздумай вытворить какую-нибудь ерунду — улетишь вниз!
Комедиант хотел сказать что-то ещё, но снаружи послышался топот шагов. Жаб снова заткнул ладонью рот Тида, а Ковалёв быстро вышел из кабинки. Подбежавший официант не ожидал такого сюрприза, он остановился и выпучил глаза. В руках парнишка держал винную карту.
— У господина срочные важные переговоры, — сказал Лёха, взял карту, открыл её, ткнул пальцем в самую дорогу позицию и добавил: — Бутылочку вот этого, четыре бокала и литр клюквенного сока. Когда принесёшь, оставь на столике снаружи! Это грозит тебе самыми большими чаевыми в твоей жизни!
Официант радостно улыбнулся и бросился исполнять поручение.
— Или не грозит, — негромко произнёс комедиант и вернулся в кабинку.
Лёха закрыл изнутри дверь, улыбнулся и обратился к Тиду:
— Хорошая новость — чтобы наша беседа протекала непринуждённо и открыто, я заказал нам винишка! А пока его несут, начнём, так сказать, с разогревающих вопросов. Расскажи нам для начала, кто ты, вообще, такой?
— Я не собираюсь вам ничего рассказывать, — мрачно ответил Тид.
— Боюсь, придётся рассказать. Выбор-то у тебя невелик: или мы разговариваем здесь, или едем к нам, но там разговор пойдёт в другом ключе.
— Я вас не боюсь. Вы не можете мне ничего сделать.
— Как минимум мы можем вышвырнуть тебя отсюда прямо на площадь! — рявкнул Жаб, который уже начал нервничать.
— И что вам это даст? — спросил Тид и улыбнулся.
Лёха понял: пленнику не страшно. Ни капельки. С этим надо было что-то делать.
— Ты умный парень, и ты прав, — вздохнув, сказал бывший штурмовик. — Выбрасывание тебя на площадь нам ничего не даст. Поэтому мы пойдём другим путём и начнём с небольших увечий. Для начала Жаб сломает тебе нос, а там видно будет.
— Ну прям испуга…
Договорить Тид не успел, амфибос резким поставленным ударом сломал ему нос и тут же на всякий случай опять заткнул рот. Кровь из разбитого носа хлынула на руку Жабу, на рубашку Тида и на пол. Лёха бросил в лицо несговорчивому пленнику полотенце и сказал:
— Утрись и не вздумай орать! А то он тебе и шею сломает!
Амфибос отпустил ладонь, Тид с ненавистью оглядел комедиантов, взял полотенце и вытер лицо. Судя по тому, как он кривился от боли в процессе вытирания, и по обильному кровотечению, нос ему Жаб сломал.
— А пока ты приходишь в себя, я тебя обрадую ещё одним сюрпризом, — сказал Лёха, доставая из кармана телефон Носка. — Погоди минутку! Уверен, ты удивишься. Как я о нём мог забыть?
Ковалёв выбрал последний номер из списка набранных и отправил запрос на соединение. На другом конце ответили почти сразу.