— Что-то не так? — спросила она.
Джордан покачал головой и как будто упал в водоворот.
— Боже, — прошептал он. Порез снова начал кровоточить.
Джордан чувствовал, как кровь течет по его щеке, попадая в рот, и сильный металлический привкус скрутил его желудок в приступе тошноты. Ну и видок у него, наверное. Он закрыл глаза, и хижина завертелась в пространстве. Когда он открыл глаза, она снова сделала сальто. Затем он почувствовал холод губки на лбу. Она пересекла барьер и вытирала ему бровь. Он не знал, терял сознание или нет, но он по-прежнему сидел.
— Не засыпай, — уговаривала она, — я думаю, у тебя сотрясение мозга.
— Ты думаешь. — Если бы не боль, он бы рассмеялся.
— Желудок болит? Еда тебе поможет? — Мысль о еде заставила его внутренности взбунтоваться, но это был единственный способ удержать ее рядом.
— Я не ел со вчерашнего дня.
— Когда я закончу, принесу тебе что-нибудь поесть, — пробормотала она и продолжила вытирать его. Губка успокаивала его лицо и шею восхитительно прохладной водой. Она скользила по ширине его плеч и вниз по рукам, затем Анджела отжала губку и приступила к груди и животу, поглаживая волнующими движениями. Слабый рык, зарождающийся в его горле, был звуком облегчения и примитивного животного удовольствия. Мгновением позже она устроила его голову себя на плече и сосредоточилась на корке крови, засохшей у глаз и рта. Когда Анджела закончила, то подтолкнула его вниз, к груди, и принялась очищать опухоль у него на макушке. Он проглотил болезненное шипение. Рана была чертовски чувствительная, но он не хотел, чтобы она останавливалась ни при каких обстоятельствах.
— Не засыпай, — время от времени напоминала Анджела.
Он и не собирался. Какой мужчина в здравом уме захочет упустить хоть минуту этого? Когда она закончила с раной на голове, то осторожно протерла его волосы и шею, затем принялась за спину. К тому моменту, когда она перешла к подмышкам, он уже был полностью в ее власти. «Как могла эта женщина убить кого-то?» спрашивал он себя. У нее было нежнейшее прикосновение, деликатнейшая натура из всех, что он когда-либо встречал.
Он мог бы поцеловать ее грудь, она была такой мягкой. Это все равно, что лежать на пуху одуванчиков или на мягких облаках. Если бы он заснул, ему бы приснилось, как он трется о ее соски, ощущая их щекой или губами. Боже. Может быть, она больше, чем один человек. Не расчетливый убийца. Не актер-трансформатор. Просто множество личностей внутри Анджелы.
А, может, у него сотрясение мозга.
Птицы гомонили, оживленно чирикая. Это у него в голове или в джунглях? В какой-то момент он перестал купаться в ее внимании ровно настолько, чтобы заметить, что с ней происходит. Ее кожа была горячей, но он чувствовал ее дрожь, что свидетельствовало о лихорадке.
— Это ты больна, — сказал он. — У тебя жар.
— Я в порядке.
Джордан не мог сосредоточиться, чтобы возразить ей. Теперь она занималась его связанными руками, разминая пальцы, чтобы восстановить кровообращение. «Как это может быть сексуальным?» подумал он. Ее пальцы скользили между его; они обвивали, кружили, массировали его ладони. Ему было сложно припомнить что-либо, что казалось бы таким же безумно эротичным. Если она продолжит, у него возникнут явные проблемы с размером шорт.
«И все-таки что-то здесь не в порядке», говорил он себе. «Что-то действительно извращенное». Они играла острыми ножами, как будто это были столовые приборы, и, о кстати, она убивала людей.
Он слышал о Стокгольмском синдроме, когда заложники начинали сотрудничать с похитителями, но думал, что на это нужно больше времени. Еще пара дней, и он будет помогать ей планировать следующее нападение, выбирать простофилю, которого она прихлопнет после того, как убьет его. Он проигрывал. Вот что было не так. Где-то в глубине он утратил способность отстраняться. Он не мог мысленно отдалиться настолько, чтобы определить, кем она действительно являлась. Теперь ему было необходимо освободиться до того, как она опробует на нем еще уловки. Анджела была не стервой, а ведьмой. Он не мог думать ни о чем другом, и если она действительно была нездорова, то это давало ему преимущество.
Джордан убрал голову с ее груди и вдохнул. «Кислород в мозг», подумал он, пытаясь вывести нервную систему из оцепенения.
— Прежде чем принесешь мне поесть, — сказал он, — у меня есть более насущная проблема.
— Какая?
— Мочевой пузырь. Он сейчас лопнет.
Анджела поднялась и вышла, прежде чем он понял, что она делает. Для человека с лихорадкой, она быстро встала на ноги. Он слышал, как она шарит в шкафчиках в кухне, и когда она вернулась, в руках ее были ведерко и полотенце.
— Что ты делаешь? — спросил Джордан, когда она опустилась перед ним на колени.
— Ты сказал, что тебе нужно в туалет.
— Да, но я имел в виду, я думал…
— Ты думал, что я развяжу тебя?
Ее губы дрогнули, пытаясь сдержать резкое движение. Джордан расценил это как нервную усмешку, но, возможно, принял желаемое за действительное.
— Что я собираюсь сделать, — сказала она, — это расстегнуть молнию, вытащить его из шорт, а затем я собираюсь убедиться, что ты не намочишь пол.
— Господи Иисусе, — пробормотал Джордан с агонией в голосе. Если она хотела помучить его, то двигалась в правильном направлении. Он услышал звук расстегивающейся молнии и вздрогнул. Следующее, что он почувствовал, — шелковистые руки, которые прикасались к нему, освобождая его наполовину вставший член.
В том, что при полном мочевом пузыре член был наполовину возбужден, не было ничего необычного. Но «наполовину» для нее было явно недостаточно. Она обхватила его, и он мгновенно увеличился в размерах. У этой женщины был больший контроль над его телом, чем у него самого. Но были и другие проблемы. Очень трудно помочиться, когда наступает эрекция. Чтобы это знать, не нужно быть врачом. Стоя на коленях, она смотрела на него снизу вверх, само воплощение невинности, с наивным взглядом, белая и пушистая. Его невинный младенец.
Слабая улыбка появилась на ее устах.
— Думаю, у нас проблема, — сказала Анджела.
Глава 15
Он кинул горсть попкорна в рот и начал жевать. Он любил темноту, а кинотеатры как раз и были такими: позволяли оставаться одному, находясь среди людей. Здесь никто не бросал тех ужасных взглядов, и никто не свистел. Большинство зачарованно смотрели на экран, видя при этом вещи более нелепые, чем одиноко сидящая жертва пожара в их рядах. Его нисколько не волновало, когда люди в ужасе смотрели на него. Он уже привык к этому. Его собственный отец выказывал отвращение и обвинял его в ужасных вещах, включая и свой собственный поджог. Его старик давно считал собственно сына и наследника большим разочарованием; все семейное общение оборвалось уже давно, и поддерживалось разве только через адвокатов, всегда грозивших вычеркнуть его из завещания. Но это его тоже не волновало. Да пошли они все! Он прислонил огромную коробку попкорна к своему колену, пока утолял жажду колой, которая наверняка содержала достаточное количество сахара и кофеина, чтобы и мертвого поднять. Но ему не нужны были искусственные стимуляторы. По правде говоря, он процветал на них, включая шумные яркие фильмы со всевозможными спецэффектами. Остросюжетные фильмы про шпионов были его любимыми, но больше всего его удивляло, когда секретные агенты носили наушники, расхаживая по комнате и болтая по телефону. Устройства беспроводной связи выглядели также как микрофоны рок певцов, хотя возможно так оно и было на самом деле. Возможности прослушивания были весьма обширны. Недавно он перешел на использование надежной электронной почты. Он практически не использовал телефоны, за исключением сотовых, оснащенных электронными устройствами и чипами глобальной системы навигации и определения положения. Он дал такой телефон Джону Карпентеру вместе с инструкцией по его использованию на случай выезда за пределы Соединенных Штатов. Согласно спутниковому слежению, Карпентер сейчас находился в Мексиканском Заливе, а в соответствии с другими источниками, он оказался там, преследуя Анджелу Лоу. Поджигатель знал, что Лоу была достаточно умна, чтобы попытаться замести следы. Она уже проделывала это прежде. Но он был уверен, что Карпентер даже не додумается замести свои, а его следы приведут его прямо к ней. «Это может сработать», — размышлял он, засовывая еще одну горсть попкорна в рот. Он жевал медленно, чувствуя привкус подсолнечного масла и соли. Возможно, он убьет двух зайцев одним выстрелом. Это будет ловко и аккуратно, хотя возможно чересчур ловко и аккуратно, по его мнению. Он просто обожал невоздержанность, как в фильмах.
Анджела подошла к ближайшему пресноводному ручью, впадающему в океан, и вылила содержимое ведра, которое несла. «Это не будет считаться загрязнением Земли», — подумала она, когда промывала ведро. Это больше походило на вклад в течение жизни. Вода приятно холодила ее горячую кожу. Она плеснула немного себе в лицо, испытывая невероятное блаженство, представляя себя безмятежно лежащей на дне ручья, точно те гладкие камушки, над которыми журчит кристальная вода. А если жар усилится, то она так и сделает: будет лежать в ручье до тех пор, пока не станет такой же прохладной как эти камни. Странный звук привлек ее внимание. Когда она взглянула на буйно цветущую растительность над головой, то увидела, что деревья кишат живыми существами. Там были птицы с ярким оперением, крылатые насекомые и, скорее всего, различные рептилии, которые больше походили на ветки деревьев и двигали только своими длинными языками. Обезьяна-мать старательно ухаживала за одним из троих детенышей. Наступали сумерки. А когда все живое готовилось ко сну, джунгли просыпались. Дикая красота, окружающая Анджелу, приводила ее в трепет. Сзади находился тропический лес, а прямо перед ней лазурно-голубые волны лениво плескались о золотой песок, и запах моря смешивался с экзотическими ароматами диких цветов. Орхидеи росли, словно сорняки. Разве может быть что-либо прекрасней? Анджела вздохнула. Вот если бы обстоятельства были другими, то она смогла бы насладиться пейзажем. Но, к сожалению, все не так просто. Все казалось огромной ошибкой. Ее перестало удивлять, что она оказалась в такой крайней ситуации, включая заложника, который обделался. Она уже начала воспринимать свои способности как что-то сам