Рыдания. Джад выключил магнитофон и задумался. Роза Грэхэм — неврастеничка-мизантроп, два раза чуть не забила своего шестилетнего ребенка до смерти. Но это не тот случай.
Следующий — Александр Фэллон.
«…Полиция говорит, что вы напали на мистера Чемпиона с ножом, мистер Фэллон.
— Я исполнял чужую волю.
— Кто-то приказал вам убить мистера Чемпиона?
— Он приказал мне сделать это.
— Он?
— Бог.
— Почему Бог приказал вам убить его?
— Потому что Чемпион — сам порок. Он — актер. Я видел его на сцене. Он целовал женщину. Эту актрису. При всем честном народе. Он целовал ее и…
Молчание.
— …Продолжайте!
— Он трогал ее за сиськи!
— Это взволновало вас?
— Конечно! Ужасно взволновало. Неужели не понимаете, что это значит? Они вступали в половые сношения. Когда я вышел из театра, было такое чувство, как будто побывал в Содоме и Гоморре. Они должны были понести наказание.
— И поэтому вы решили убить его.
— Не я решил. Бог решил. Я просто выполнял его волю.
— А Бог часто беседует с вами?
— Только тогда, когда нужно выполнять его веления. Он избрал меня своим орудием, потому что я чист. А вам ведомо, что делает меня чистым? А как очистить весь мир? Надо убивать тех, кто погряз в грехе».
Александр Фэллон. Тридцатипятилетний помощник булочника. Уже лечившийся в психиатрической больнице. Неужели Бог повелел ему уничтожить гомосексуалиста Хэнсона, бывшую проститутку Кэрол и Джада, их благодетеля? Нет, маловероятно.
Джад прослушал еще несколько пленок, но не обнаружил ничего подозрительного. Нет, это дело к больнице никакого отношения не имеет.
Еще раз просмотрел истории болезней и задержался на одной — пациента по имени Скит Джибсон.
Вставил его кассету.
«…Доброе утро, док. Какой пре-ле-е-естный денек я для вас сотворил. Усекаете?
— Вы сегодня в бодром настроении.
— Если бы не чувствовал себя лучше, они бы упекли меня в психушку. Смотрели мою передачу вчера вечером?
— К сожалению, нет. Не смог.
— Был полный отпад. Джек Гулд назвал меня «самым очаровательным комиком в мире». А кто я такой, чтобы оспаривать гениального Джека Гулда? Если бы вы видели реакцию публики! Так неистово аплодировали, что аж неприлично. Усекаете, о чем это свидетельствует?
— Видимо, о том, что зрители знают, кому аплодировать?
— Ну, чертяка, все-то он сечет. Вот это я люблю — психушник с чувством юмора. Последний, с кем я имел дело, — прохвост с огромной бородищей, что меня и насторожило.
— Почему?
— Потому что это была баба! — выпалили Джибсон и расхохотался. — Насмешил я вас, пень трухлявый? Нет, серьезно, одна из причин моего хорошего настроения — я только что посулил миллион долларов — просекаете?! — миллион баков на помощь детям Биафры.
— Вполне понятно, чему вы радуетесь.
— Еще бы! Сенсационное сообщение на первых полосах по всем мире.
— А это так важно?
— Что за вопрос? Разве каждый день отстегивают такой кусман? Можете и вы использовать идею для саморекламы. Я счастлив, что решил посулить эти башли.
— Вы говорите «посулил». Это значит — пожертвовал?
— Посулил, пожертвовал, не все ли равно? Вы сулите миллион, жертвуете несколько штук, и вам лижут зад… Я уже сказал, что у меня сегодня юбилей?
— Нет. Поздравляю.
— Благодарю. Пятнадцать пленительных лет. Вы ведь не видели Салли? Самая лучшая баба на всем белом свете. Мне повезло в браке. Вы наверняка знаете, какие у жен паскудные родственники. У Салли два брата — Бен и Чарли. Я рассказывал о них. Бен пишет сценарии для моих телевизионных шоу, а Чарли мой продюсер. Они — гении. Я в эфире вот уже семь лет и всегда в первой десятке по стране. Удачно попал в эту семью, а? Многие женщины толстеют и опускаются, как только подцепят мужа. А Салли, храни ее Бог, сейчас стройнее, чем с день свадьбы. Какая дамочка! Есть сигарета?
— Прошу. Мне показалось, вы бросили курить.
— Просто захотелось доказать самому себе, что обладаю той же силой воли, что и раньше, поэтому бросил. А теперь курю, потому что хочу… Вчера заключил договор с радиокорпорацией. Мак от меня без ума. Мое время вышло?
— Нет еще. Вы нервничаете, Скит?
— Скажу вам по правде, дорогой, я сейчас в такой блестящей форме, что ума не приложу, какого дьявола все еще хожу сюда.
— Проблем больше нет?
— У меня? Я могу все. Этим я обязан вам. Вы мне действительно помогли. Вы — мой человек. Стрижете хорошие деньги, может, и мне этим заняться, открыть свое дело, а? Вспоминаю потрясающую историю: один приходит к психопату и так нервничает, что лежит на диване и молчит. Через час психопат говорит: «С вас пятьдесят долларов». И так целых два года этот недоносок не выговорил ни слова. Наконец однажды открывает рот и произносит: «Доктор, могу я задать вопрос?» — «Конечно», говорит док. А тот спрашивает: «Вам не нужен компаньон?» — И Джибсон покатывается от хохота. Чуть погодя, успокоившись, осведомляется: — Не можете уколоть аспирином или еще чем-нибудь?
— Конечно. Опять болит голова?
— Нет ничего такого, с чем бы я не справился, старина… Спасибо. Сейчас пройдет.
— Как вы думаете, что вызывает эти боли?
— Напряжение, естественное при моей работе. Сегодня днем читали сценарий.
— И вы по этому поводу нервничаете?
— Я? Нет, ядрена корень! С чего бы мне нервничать? Если текст дерьмовый, я корчу рожи, подмигиваю зрителям, и они довольны. Как бы ни был плох сценарий, старикашка Скит благоухает, словно роза.
— Ну а как насчет еженедельных головных болей?
— А я-то черт подери, откуда знаю? Вы же вроде бы врач. Вот и скажите. Я плачу не за то, чтобы вы сидели на своей толстой заднице и в течение часа задавали дурацкие вопросы. Господи Иисусе, если такой идиот не может вылечить простую головную боль, нечего ему разгуливать на свободе и калечить человеческие жизни. Где вы получили медицинское образование? В ветеринарном техникуме? Я бы вам не доверил лечить и своих старых кошек. Вы — дерьмовый шарлатан! Это Салли впутала меня в подобную лажу. Только так от нее отделываюсь. Знаете, что такое ад в моем представлении? Пятнадцать лет быть женатым на сварливой костлявой суке. Если вам нужны еще придурки, которым можно морочить голову, займитесь ее брательниками — идиотами Беном и Чарли. Бен, мой главный сценарист, не знает, каким концом пишет карандаш. Другой — полнейший кретин! Как бы я хотел, чтобы они подохли! Вот напасть на мою голову! Думаете, вы мне нравитесь? Мерзкий тип! Какой фон барон — расселся и смотрит на всех свысока. У вас все замечательно, да? А знаете, почему? Потому что не нюхали реальной жизни. Вы к ней отношения не имеете. Ваше занятие — сидеть весь день на толстой жопе и грабить больных людей. Я до тебя доберусь, подонок. Я заявлю на тебя в медицинскую ассоциацию».
Далее всхлипы и рыдания:
«И зачем я только ходил на это чтение?!»
А после паузы вполне бодрый голос:
«Ну… не вешай носа! До следующей недели, дорогой».
Джад выключил магнитофон. Скита Джибсона, самого известного американского комика, нужно было положить в клинику еще десять лет назад. Его любимое занятие — избивать молоденьких статисток-блондинок и устраивать дебош в барах. Хотя роста Скит маленького, но начинал свою карьеру в качестве боксера-профессионала и знал, как бить. Очень ему нравилось заглянуть в многолюдный бар, уговорить ничего не подозревающего гомосексуалиста пойти с ним в мужской туалет и избить того до потери сознания. Несколько раз Скита забирала полиция, но скандалы удавалось замять: слишком популярный был человек. И в то же время параноик, вполне способный кого-нибудь убить. Но Джад не думал, что у Скита хватило бы хладнокровия разработать и осуществить коварный план вендетты. А только в нем, вне всякого сомнения, таится ключ к разгадке. Тот, кто пытается его убить, находится не в состоянии аффекта, а действует методично и хладнокровно.
Сумасшедший план вынашивает не сумасшедший.
11
Зазвонил телефон. Службе услуг удалось застать всех пациентов, кроме Анны Блейк. Джад поблагодарил и положил трубку.
Значит, она сегодня придет. При мысли о встрече его охватило чувство счастья. Но надо же помнить, что она откликнулась на просьбу врача, а не мужчины. Он сел и стал думать об Анне. Как много он о ней знал… и как мало. Вставил в магнитофон кассету и начал слушать. Это было одно из первых ее посещений.
«…Удобно, миссис Блейк?
— Да, благодарю.
— Расслабились?
— Да.
— А кулаки сжаты.
— Может быть, слегка волнуюсь…
— Почему?
Долгое молчание.
«…Расскажите о вашей домашней жизни. Вы замужем полгода?
— Да.
— Продолжайте.
— Мой муж — прекрасный человек. Мы живем в красивом доме.
— Какой это дом?
— Загородный дом во французском стиле. Очаровательное старое здание. К нему ведет длинная извилистая дорога. Высоко на крыше — смешной старый бронзовый петух без хвоста. Наверное, давным-давно какой-то охотник отстрелил его. У нас около пяти акров, в основном лес. Я хожу на долгие прогулки.
— Вы любите деревню?
— Очень.
— А ваш муж?
— Думаю, что да.
— Обычно человек не станет покупать пять акров земли, если ему не нравится жить в деревне.
— Он любит меня. Он бы купил их ради меня. Он очень щедрый.
— Давайте поговорим о нем».
Молчание.
«…Как он выглядит?
— Энтони очень красивый».
Джад почувствовал прилив безрассудной ревности, хотя как врач не имел на то никакого права.
«Вы физически совместимы?»
Он отважился на этот вопрос, как отваживаются дотронуться языком до больного зуба.
«Да».
Джад представил себе, какая она в постели: волнующая, женственная6 жертвенная. «Боже, — подумал он, — не смей касаться этой темы!»
«…Вы хотите детей?
— О да.
— А ваш муж?
— Конечно»
Долгая пауза, только мягкий шелест пленки.
«…Миссис Блейк вы сказали, что пришли ко мне из-за серьезных проблем. Они связаны с мужем, не так ли?»