Анжели наклонился вперед:
— Вы уверены в словах Моуди? Хорошо расслышали?
— Да.
Пытаясь сконцентрироваться, Джад прикрыл глаза. Он тогда спросил Моуди, знает ли тот наверняка, кто на самом деле за всем этим стоит. И вновь услышал его голос: «Вы когда-нибудь слышали о Доне Винтоне?» Доне Винтоне! Джад открыл глаза.
Анжели вздохнул:
— Да, — повторил он.
Анжели вздохнул.
— Тогда мы тычемся, как слепые щенята, — он нерадостно засмеялся. — Простите за невольное сравнение. А-а-пчхи!
— Вам бы лечь в постель.
Анжели встал:
— Да, наверное.
Джад не сразу решился на вопрос:
Как давно вы работаете вместе с Макгриви?
— Это наше с ним первое дело. А что?
— Как вы думаете, он может обвинить меня в убийстве?
Анжели опять чихнул.
— Пожалуй, да, доктор. Пойду-ка лягу.
Он направился к двери.
— Я, наверное, кое-что предприму сам, — сообщил Джад.
Анжели остановился:
— А именно?
Джад рассказал ему о Тери. И еще о том, что можно кое-что разузнать о бывших сожителях Джона Хэнсона.
— Не так уж много, — честно признался Анжели, — но вероятно, лучше, чем ничего.
— Мне до смерти надоело быть мишенью. Пора выбираться из окопов. Теперь охотиться буду я.
Анжели пристально посмотрел на него:
— Каким образом? Мы ведь боремся с призраками. в полиции рисует портрет по их показаниям?
Анжели кивнул.
— Портрет преступника, составленный по описанию. — Джад в возбуждении начал ходить взад и вперед по кабинету. — Я составлю портрет-характеристику человека, которого мы ищем.
— Как это? Вы же никогда его не видели. Это может быть кто угодно.
— Нет, не может. Мы ищем весьма неординарную личность.
— Какого-то безумного.
— Безумие — термин непрофессиональный и к медицине никакого отношения не имеет. Здравомыслие — способность разума адаптироваться к реальности. А если не можем приспособиться, то либо прячемся от реальности, либо ставим себя выше нее, и тогда мы — супермены и не подчиняемся общепринятым законам.
— Наш приятель считает себя суперменом?
— Вот именно. Когда нам угрожает опасность, у нас три выбора, Анжели. Спасаться бегством, придумать конструктивный компромисс или атаковать. Наш приятель атакует.
— Он же сумасшедший.
— Нет. Сумасшедшие бывают редко. Они концентрируют мышление только очень недолгий период времени. Мы имеем дело с гораздо более сложным человеческим материалом. Он может быть бездуховным, олигофреном, шизоидом, страдать маниакально-депрессивным психозом или любой комбинацией вышеупомянутых недугов. Есть и такие отклонения: Сначала нелогичные поступки, потом полная потеря памяти. Но самое главное — его внешний вид и поведение кажутся окружающим абсолютно нормальными.
— Так не за что же зацепиться.
— Вы неправы. Кое-какие наметки есть. Могу описать его портрет, — сказал Джад и сосредоточился, прищурив глаза. — Дон Винтон выше среднего роста, атлетического телосложения. Следит за своей внешностью и очень дотошен в делах. Не обладает артистическими талантами, не рисует, не пишет, не играет на фортепиано.
Анжели, приоткрыв рот, не спускал с Джада глаз. А тот продолжал говорить все быстрее:
— Ни в клубе, ни в другой общественной организации не состоит. Разве что их возглавляет. Способен только руководить. Мыслит глобальными категориями. Ну, например, если он жулик, то проворачивает крупные операции. Если в чем-то замешан, то только в ограблении банка, похищении людей и убийстве.
Возбуждение Джада росло. Он все отчетливее представлял себе этого человека.
— Когда вы его наконец схватите, то наверняка узнаете, что в детстве он остался без отца или матери.
Тут Анжели подал голос:
— Доктор, не хочу спускать вас на грешную землю, но ведь это может быть какой-нибудь чокнутый, наглотавшийся наркотиков подонок, который…
— Нет. Тот, кого мы ищем, не употребляет наркотиков. — Голос Джада звучал уверенно. — Я вам еще кое-что скажу. В школе он принимал участие в коллективных спортивных играх — футбол, хоккей. Ему неинтересны шахматы, кроссворды, головоломки.
Анжели скептически поглядывал на Джада.
— Но ведь он действует не один, — возразил детектив. — Вы сами предположили.
— Я описываю вам Дона Винтона, — сказал Джад. — Человека, который за всем этим стоит. И вот еще: он романского типа.
— Почему?
— Сужу по методике убийств: нож — кислота — бомба. Он — латиноамериканец, итальянец или испанец. — Джад вздохнул. — Вот вам словесный портрет. Портрет человека, который совершил три убийства и пытается убить меня.
Анжели сглотнул:
— Откуда, черт возьми, вы все это знаете?
Джад сел и наклонился к Анжели:
— Это — моя профессия.
— С точки зрения психиатрии, да. Но как вы можете дать физическое описание человека, которого никогда не видели?
— Опираясь на науку. Некий доктор Кречмер обнаружил, что восемьдесят пять процентов людей, страдающих паранойей, имеют атлетическое телосложение и красивы. Наш приятель — явный параноик. Полон иллюзий по поводу своей неординарности. Мания величия ставит его выше законов.
— Чего же его давным-давно не упекли в сумасшедший дом?
— Так он же носит маску.
— Что-что?
— Мы все носим маски, Анжели. С младенчества нас учат скрывать свои чувства, не показывать ненависть или страх, — авторитетным тоном объяснял Джад. — Но в стрессовой ситуации Дон Винтон сбросит маску и покажет свое истинное лицо.
— Понятно.
— Его уязвимое место — эгоцентризм. Если его «я» будет что-либо угрожать, реально угрожать, он сломается. Он ходит по острию ножа. Много усилий не потребуется, чтобы спровоцировать его.
Помолчав, Джад продолжал, как бы говоря сам с собой.
— Он обладает «мана».
— Это еще что такое?
— «Мана» — слово полинезийского происхождения, идущее из глубины веков. Первобытные так называли человека, одержимого злым духом и пагубно влияющего на других людей. Человека, наделенного экстрафизической силой, которая подавляет всех вокруг.
— А откуда вы взяли, будто он не рисует, не пишет, не играет на фортепиано?
— Мир полон людей артистического склада — шизоидов. В большинстве своем они не проявляют жестокости только потому, что у них есть выход для этого чувства: они самовыражаются в творчестве. А у нашего друга такого выхода нет. Поэтому он походит на вулкан. Он может освободиться от внутреннего давления, только дав ему выход вовне. И вот результат: Хэнсон, Кэрол, Моуди.
— Вы считаете эти убийства бессмысленными…
— Для него вовсе нет. Наоборот…
Джад напряженно думал. Части головоломки вставали на свои места. Сейчас он проклинал себя за то, что был слеп или просто напуган и не смог разгадать всего раньше.
— Дон Винтон охотился за мной — главной его целью. Джона Хэнсона убили потому, что приняли за меня. Поняв, что ошибся, убийца явился в кабинет, чтобы попытаться еще раз. Я к тому времени уже ушел, но там была Кэрол. — В голосе Джада звучала злость.
— И он убил ее, чтобы не быть опознанным?
— Нет. Тот, кого мы ищем, не садист. Кэрол подвергали пыткам, потому что хотели что-то выведать. Ну, скажем, какие-то порочащие сведения. А она то ли не хотела, то ли не могла ответить на вопросы.
— А что за сведения? — поинтересовался Анжели.
— Понятия не имею, — сказал Джад. — Но здесь ключ ко всей истории. Моуди докопался до истины, и поэтому его убили.
— В вашей схеме есть одна неясность. Если бы вас задавили на улице, как бы они получили нужные данные? Что-то тут не сходится, — упрямо сказал Анжели.
— Почему же? Давайте представим, что улики на одной из моих пленок. Сами по себе они ничего не значат, но если бы я сопоставил их с другими фактами, вероятно, возникла бы угроза. Поэтому у них была альтернатива — либо забрать эти данные из кабинета, либо уничтожить меня, чтобы я их никому не передал. Сначала они попытались убрать меня. Но ошиблись и убили Хэнсона. Потом попытались забрать данные у Кэрол. Когда и это не удалось, подстерегли меня на улице. Похоже, за ней следили, когда я поехал знакомиться с Моуди, а потом и за ним начали следить. Моуди разобрался, в чем дело, и с ним покончили.
Анжели, нахмурившись, задумчиво смотрел на Джада.
— Вот почему убийца не успокоится, пока я жив, — спокойно заключил Джад. — Идет жестокая игра, и человек, которого я описал, не собирается проигрывать.
Анжели молчал, взвешивая сказанное доктором.
— Если вы правы, — наконец решился он, — вам нужна защита. — Вынул пистолет и удостоверился, что он заряжен.
— Спасибо, Анжели. Обойдусь без оружия — буду бороться собственными средствами.
Послышался резкий щелчок — кто-то открыл дверь из коридора в приемную.
— Вы кого-нибудь ждете?
— Нет. Сегодня пациентов не будет.
Все еще держа пистолет в руке, Анжели тихо подошел к двери кабинета. Отступил в сторону, рывком открыл ее. На пороге стоял обескураженный Питер Хэдли.
— Кто вы такой? — напустился Анжели.
Джад подошел к двери.
— Все в порядке, — поспешно сказал он. — Это мой друг.
— Эй! Что все это значит? — спросил Питер.
— Извините, — произнес Анжели и убрал пистолет.
— Доктор Питер Хэдли — детектив Анжели, — представил их друг другу Джад.
— Что у вас здесь за дурдом? — улыбнулся Питер.
— Небольшая неприятность, — объяснил Анжели. — В кабинет доктора Стивенса… забрались. И мы подумали, что тот, кто это сделал, может вернуться.
Джад понял намек:
— Да. Они ничего не нашли.
— Это как-то связано с убийством Кэрол? — спросил Питер.
Прежде чем Джад открыл рот, заговорил Анжели:
— У нас нет полной уверенности, доктор Хэдли. Полиция просила доктора Стивенса не обсуждать пока это дело.
— Понятно, — поджал губы Питер. Затем посмотрел на друга. — Наш ленч не отменяется?
А ведь Джад совершенно забыл о предварительной договоренности.
— Конечно, нет, — быстро отозвался он и повернулся к Анжели: — Полагаю, мы все обсудили?