Красивые женщины редко рождаются умными. К счастью, или вернее к несчастью, принцесса Альзира, законная правительница Нарроны и любимая супруга короля Мора, являла собой редкостное, но весьма приятное исключение из этого прискорбного правила. Королева была умна, добра и к тому же — бесподобно хороша внешне. Правда — не сейчас. Ибо сейчас, мало кто смог бы узнать в этой худой до истощения женщине с впалыми щеками, потухшими глазами и свалявшимся, некогда прекрасными серебристо-пепельными волосами, прежнюю ослепительную красавицу, хохотушку и певунью — красу и гордость народа эльфов. Княжна Лилуилла ил-Рианон, столь прославившаяся своей несравненной прелестью, на самом деле казалась всего лишь бледной, упрощенной копией своей венценосной родственницы. Но ныне Альзира Шеар-эль-Реанон смахивала на безликое, полоумное привидение, способное вызывать не восхищение, а всего лишь жалость и желание помочь. И даже черствое сердце ее брата-короля, Аберона Холодного, испытало нечто похожее на сострадание и сожаление при виде медленно угасающего существа, расслабленно полулежащего в глубоком кресле. Альбинос неслышно приподнял тяжелую вышитую портьеру и бочком протиснулся в затененную комнату, слабо освещенную бледным огоньком единственной свечи и густо напоенную запахом лаванды и пачулей. Принцесса не выносила яркого света. С тех самых пор как однажды, почти восемнадцать лет назад поднесла фонарь к лицу спящего супруга и приподняла черную маску, надежно скрывающую невообразимо безобразные черты любимого мужчины. Остатка травмированного, потухающего рассудка молодой нарронской королевы едва хватило на то, чтобы в муках произвести на свет двоих детей-близняшек и поручить одного из них опеке верной подруги, графини Антуанетты де Брен. А после этого глухая пелена тихого помешательства беспощадно опустилась на хрупкую головку прелестной эльфийки, повергнув ее в бездонную яму безумия, где королева пребывала и по сей день. Альзира ни на что не жаловалась, почти не шевелилась и не разговаривала, чаще всего надолго отказывалась от пищи, плакала и таяла как свечка. И только любой яркий свет взрывоподобно выводил ее из состояния ставшего привычным полусна-полубодрствования, вырывая их чахлой фигурки настолько жалобные причитания и всхлипы, что принцессу тут же оставляли в покое. Лекари и маги бессильно разводили руками, дружно признавая, что Альзира безвозвратно обречена на постепенное, но верное угасание, длящееся уже семнадцать с лишком лет. Аберон обычно не испытывал каких-либо заметных неудобств от присутствия полоумной сестры, тихо доживающей свой короткий век в уединенной башне королевского замка, под присмотром нескольких преданных и внимательных служанок. Но сегодня, подчиняясь жестокому приказу Ринецеи, альбинос впервые переступил порог этой печальной, полутемной комнаты. Увидев мрачную, грозно нахмуренную мину Повелителя, по привычке — облаченного во все белое, прислужницы испуганными мышами прыснули в разные стороны. Король без лишних слов шагнул к креслу, наклонился и двумя длинными пальцами небрежно приподнял узкий подбородок надломлено склоненного, ничего не выражающего женского лица. Аберон заглянул в безжизненные глаза сестры и невольно вздрогнул от океана безбрежного горя, плещущегося в оправе черных, стрельчатых ресниц. Это было горе человека, невозвратимо потерявшего все — не только радость, счастье, любовь, но и ту не овеществленную душевную целостность и гармонию, которую и принято называть рассудком. Для чего могла понадобиться подобная женщина, являющаяся всего лишь пустой, никчемной оболочкой давно отлетевшего разума? Аберон мысленно спросил себя об этом и немедленно получил ожидаемый ответ — для прорицания, для того, чтобы стать послушными и безвольными устами, неосмысленно вещающими волю великих богов! Альбинос равнодушно пожал плечами, подхватил на руки невесомое тело сестры и вынес ее из комнаты. Не обращая ни малейшего внимания на тихие, стонущие жалобы и мольбы, он отнес ее в подвал замка, где несколько жриц-янтр, послушные чарам псевдо-Аолы, уже установили жаровню с углями, на которых дымились зерна наркотического растения. Поднесенная к дыму принцесса невольно вдохнула колдовской запах, жрицы негромко затянули заунывный мотив, вводящий их в транс. Глаза Альзиры расширились, зрачки стали ненормально огромными и черными, почти закрыв радужку, все тело изогнулось в конвульсиях…
— Держите ее, — повелительно выкрикнула демоница, жадным взором впиваясь в бледное лицо безумной пророчицы, — боги соединились с телом эльфийки и готовы вещать ее устами!
Аберон тоже приблизился и приготовился смотреть и слушать, замирая от недоброго предчувствия.
Мой кажущийся бесконечным полет внезапно подошел к концу, и я неспешно спланировала на пол светлого коридора, громко стукнув о мрамор железными подковками, установленными на каблуках походных сапог. Мягко спружинила, разогнула колени, одним резким движением головы отбросила за спину длинные, непослушные волосы и удивленно огляделась. Беломраморный чертог, весь залитый ярким дневным светом, простирался направо и налево ровно насколько, насколько хватало взора, вызывая благоговейный восторг своей изысканностью. Витые колонны, заканчивающиеся мощными капителями в виде распустившихся бутонов лилии, надежно поддерживали высокую, выгнутую арку свода. Солнечные лучи проникали сквозь хрустальные окна в потолке, причудливо отражаясь от многочисленных зеркал. Я подошла к одному из таких украшений, желая скрутить в хвост растрепавшиеся волосы, и с ошеломленным возгласом схватилось за свое лицо. Моя золотая маска куда-то исчезла, а привычно неприглядные черты претерпели невероятную трансформацию, являя сказочный лик безупречной красавицы, да этих пор виданный мной только в Зеркале истинного облика. Я недоверчиво провела пальцем по лбу, скулам, губам, не веря собственным глазам. Непостижимо! Уродливые бугры и рытвины испарились бесследно, и даже всегда отсутствующий нос внезапно появился на предназначенном ему месте, идеально изящный, украшенный небольшой аристократичной горбинкой. Я восхищенно присвистнула, грубо нарушив тишину величественного зала пронзительным, вульгарным звуком…
— Хороша! — подтвердил незнакомый мелодичный голос. — Что и говорить — хороша!
Я стремительно обернулась, нашаривая рукой рукоять Нурилона. Меча за плечами почему-то не оказалось, зато в паре шагов от меня стояли две смеющиеся женщины, крепко держащиеся за руки. Я радостно хмыкнула, потому что в первой, черноволосой и бледнокожей сразу же опознала бабушку Смерть, а вторая, зеленоглазая и рыжеволосая так разительно напоминала меня саму, что ошибиться было невозможно. Но…
— Тетушка Аола, ведь тебе же сейчас вроде бы полагается лежать в хрустальном гробу на дне Озера безвременья? — потрясенно выпалила я. — С подпиской о невыезде!
Богиня нежно улыбнулась краешками губ:
— Милая внучатая племянница, но ведь тебе тоже полагается сейчас находиться в пещере на водопаде, а не любоваться красотами Радужного уровня!
— Ого! — я почесала в затылке. — Слышала я уже про этот знаменитый Радужный уровень от одного не очень то любезного привидения, гордо именовавшего себя Хранителем.
— Никчемная рухлядь, полезная не более чем машинка для удаления катышков с ткани! — пренебрежительно отозвалась Смерть. — Вот кто он такой!
— Ага, — глубокомысленно изрекла я. — Мне понятно только одно — то, что мне опять ничего не понятно!
Мои божественные родственницы громко рассмеялись:
— Бесценная девочка, прости нас за ненужную мистификацию, от которой мы никак не смогли удержаться!
— Да ладно уж, — миролюбиво проворчала я, — я тоже уважаю хорошие шутки.
Бабушка подхватила меня под руку и увлекла на низкий диванчик:
— Ненаглядная наша Морра, мы воспользовались удобным случаем, чтобы через верного Арбиуса попробовать организовать эту встречу, и сейчас безмерно счастливы легкости с коей все получилось. Ты оказалась невероятно восприимчива к медитативным ритуалам, быстро и свободно перенесшись туда, где способны обитать одни лишь наши души, но не тела.
— А-а-а, — немного разочарованно протянула я, — жаль! А то я уже почти поверила в реальность своего новенького, симпатичного носа!
Аола сокрушенно вздохнула:
— С носом придется немного обождать. К счастью совсем недолго.
— Это как? — всерьез заинтересовалась я, питая смутную надежду однажды заявиться к прекрасному белокурому обладателю моего сердца и разума, имея в наличии не ужасную безносую образину, заменяющую мне лицо, а полный комплект соблазнительных черт, более приличествующий молодой девушке с серьезными матримониальными намерениями…
— Морра, очнись немедленно! — укоризненный возглас бабушки насильно вырвал меня из мира грез. — Все-таки, настоящая женщина в любой ситуации, прежде всего — остается именно женщиной! Весь мир рушится и летит в пучину Тьмы, а ты, тем временем, мечтаешь о смазливом женишке!
Кажется, я покраснела.
Сестры удовлетворенно переглянулись:
— На самом деле, в любви нет ничего постыдного, но… обстоятельства и в самом деле складываются отнюдь не самым благоприятным образом! И теперь нам действительно необходима твоя безотлагательная помощь!
Я вымученно застонала:
— Как, и вы туда же? И когда это наконец-то закончиться? Драконы, Ланс, отец…, — я загибала пальцы, пересчитывая всех претендентов, желающих за мой счет разрешить собственные проблемы, — а теперь еще вы!
— Можешь прибавить к своему впечатляющему списку еще и Ринецею вкупе с демиургами, — невозмутимо подсказал Аола.
— Ладно, и их до кучи сюда же! — покладисто согласилась я, загибая еще два пальца. И тут до меня дошел смысл услышанного. Я глупо выпучила глаза и подскочила на диванчике:
— Чего?
— Того! — передразнила меня Смерть. — Часто говорят, что враг моего врага — мой друг, но в нашем случае это не срабатывает…
— Ледяные ярлы друзья лишь самим себе! — мрачно поддержала ее Аола. — Они жестоки, беспринципны и беспощадны. Ринецея сглупила — разбудив этих тварей!