Ученье — вот чума, ученость — вот причина,
Что нынче, пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
...уж коли зло пресечь, —
Собрать все книги бы, да сжечь.
Однако, вопреки такому своему мнению, Фамусов нанимает Софье учителей-иностранцев, презрительно называя их «побродягами», но делает это потому, что так делают «все», а главный принцип Фамусова — следовать общему течению. Он дает Софье образование, но не трудится вникать в нравственные качества ее воспитателей: мадам Розье, «вторая мать, старушка золото», которой Фамусов доверил воспитание дочери,
За лишних в год пятьсот рублей
Сманить себя другими допустила.
Каким принципам могла научить такая воспитательница? Очевидно, Фамусов, как и многие другие родители светского общества, стремился для своей дочери набирать «учителей полки, числом поболее, ценою подешевле». Лично он не хвалит всеобщего увлеченья иностранцами:
Кузнецкий мост и вечные французы, —
негодует он, —
Откуда моды к нам, и авторы, и музы,
Губители карманов и сердец.
Но видно, что бранит он французов именно потому, что считает их «губителями карманов», и не видит разницы между «книжной» и «бисквитной» лавкой.
Заботы Фамусова о дочери сводятся к тому, чтобы дать ей внешнее воспитание, согласное с общепризнанными требованиями общества, и выдать ее замуж за подходящего человека; он старается внушить Софье, что тот
кто беден, тот (ей) не — пара.
В его глазах идеал мужа для Софьи — Скалозуб, так как он «и золотой мешок, и метит в генералы». А то, что Скалозуб противен его дочери, ни мало не беспокоит заботливого отца. Что важнее для Фамусова: чтобы Софья выбрала мужа себе по сердцу или чтобы в обществе говорили, что она сделала блестящую партию? Конечно, — последнее! Общественное мнение, то, «что станет говорить княгиня Марья Алексеевна», вот — пружина и двигатель всех слов и поступков Фамусова.
И все же в этом человеке есть если не положительные, то хотя бы симпатичные черты. Симпатично его гостеприимство, свойственное всем истинно-русским натурам; дом его открыт:
Дверь отперта для званных и незванных,
Особенно для иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет —
Для нас ровнехонько — про всех готов обед.
Но и в этих словах мы видим, кроме гостеприимства, известную нравственную неразборчивость Фамусова: он тешится своим хлебосольством, а нравственные качества его гостей ему совершенно безразличны. Симпатична в нем искренняя любовь к всему своему, русскому, московскому; как он восхищается московскими тузами, старичками, дамами, юношами и девицами! Симпатично также добродушие Фамусова, скорее — простодушие, которое так и сквозит во всех его речах. Грибоедов изобразил действительно живого человека, с личными, отличающими его, чертами; «брюзглив, неугомонен, скор», — характеризует его Софья; он вспыльчив, но отходчив — «часто без толку сердит», но и добродушен (Говоря о Фамусове, нельзя не упомянуть знаменитых артистов, исполнявших его роль. «Горе от ума» впервые было поставлено на сцене в 1831 году, уже после смерти Грибоедова; известен был тогда в роли Фамусова замечательный актер Щепкин. В первой половине XX века эту роль необычайно талантливо исполнял знаменитый режиссер и основатель традиции Московского Художественного театра — Станиславский; роль Чацкого бесподобно исполнял Качалов.).
Фамусов стоит на верхних ступенях служебной и общественной лестницы. Молчалин, находясь на нижних ступенях той же лестницы, старается взобраться по ней, следуя принципам и жизненным правилам своего начальника. Низкопоклонство, угодливость с детства были ему привиты.
Мне завещал отец, —
говорил Молчалин, —
Во-первых, угождать всем людям без изъятая;
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платье,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собачке дворника, чтоб ласковей была.
Можно сказать, что Молчалин действительно исполняет завещания отца! Мы видим, как он старается угождать знатной старухе Хлестовой, как хвалит и ласкает ее собачку; и хотя Хлестова относится к нему очень свысока («Молчалин, вот чуланчик твой!»), однако же, она позволяет ему вести себя под руку, играет с ним в карты, зовет «мой дружок», «родной» и, наверное, не откажет ему в покровительстве, когда это ему понадобится. Молчалин уверен, что идет правильным путем и советует и Чацкому съездить «к Татьяне Юрьевне», так как, по его словам, «частенько там мы покровительство находим, где не метим».
Сам Молчалин признает в себе два «таланта»: «умеренность» и «аккуратность», и нет сомненья, что с такими свойствами «он дойдет до степеней известных», как замечает Чацкий, прибавляя: «ведь нынче любят бессловесных». Молчалин действительно — бессловесный, так как не только не высказывает, но даже и не имеет собственного мнения, — недаром Грибоедов назвал его «Молчалиным»:
В мои лета не должно сметь Свое суждение иметь, —
говорит он. Зачем рисковать «иметь свое сужденье», когда настолько проще и безопаснее думать, говорить и поступать так, как это делают старшие, как делает княгиня Марья Алексеевна, как «все»? Да и может ли Молчалин иметь свое мнение? Он, несомненно, глуп, ограничен, хотя и хитер. Это — мелкая душа. Мы видим низость и подлость его поведения с Софьей; он притворяется, что любит ее, потому что думает, что это может ему быть выгодным, и в то же время заигрывает с Лизой; он подло ползает на коленях перед Софьей, вымаливая ее прощенья, и сразу после этого спешит спрятаться от гнева Фамусова, как настоящий трус. Жалкий тип Молчалина изображен Грибоедовым с беспощадным реализмом.
Не менее ярка фигура Скалозуба. «Созвездие маневров и мазурки», — говорит про него Чацкий. В лице Скалозуба Грибоедов карикатурно изобразил тот тип военных, которые обращают внимание главным образом на внешнюю часть военной службы, интересуются формой, отличающей один полк от другого, занимаются муштровкой, «шагистикой», как тогда говорили, и лишены того настоящего военного духа, который создал доблесть русского войска. В Скалозубе воплощена вся пошлость, вся ограниченность такого рода офицеров. Имя его свидетельствует о том, что он постоянно «зубоскалит», шутит, старается острить; но остроты его вовсе не смешны, а именно пошлы; типичен его рассказ о княгине Ласовой, которая, упав с лошади,
...на днях расшиблась в пух:
Жокей не поддержал — считал он, видно, мух.
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.
Типичен его ответ на вопрос Фамусова, в каком родстве с ним состоит Настасья Николаевна:
Не знаю-с, виноват:
Мы с нею вместе не служили.
Этой остротой Скалозуб хочет показать, что ничто вне военной службы его не интересует. Что же занимает его? «...в мундирах выпушки, погончики, петлички...», — сравнение гвардии с армией, в которой у офицеров «все так прилажено и талии так узки»... Стремится Скалозуб только к чинам, наградам, повышениям. Сам он — полковник, но уже «метит в генералы». Интересно узнать, каким образом достиг он высокого чина; он сам совершенно откровенно рассказывает, что повышение по службе получал не за личные заслуги, а по счастливым стечениям обстоятельств:
Довольно счастлив я в товарищах моих, —
Вакансии как раз открыты:
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.
Откровенность, с которой Скалозуб говорит о своем повышении, свидетельствует о его крайней глупости:
Речист, а больно не хитер, —
характеризует его Лиза. Так же, как и Фамусов, он убежден во вреде науки и желает, чтобы во всех лицеях и гимназиях детей учили бы маршировать, а книги сохраняли бы «так, для больших оказий».
Вот какого зятя желал бы иметь Фамусов! Среди московского общества Скалозуб безусловно — герой... «не моего романа», — говорит Софья. Ей он противен не только потому, что она любит Молчалина; она понимает пустоту и глупость Скалозуба, — он «слова умного не выговорил с роду». Софья, несомненно, выделяется из окружающего ее общества, стоит выше общего уровня московских девиц, княжон Тугоуховских, интересы которых сводятся только к туалетам. А между тем Софья получила воспитание, общее всем барышням светского общества. Гувернантки, учителя-иностранцы, — мадам Розье, танцмейстер Гильоме, — «француз, подбитый ветерком», — французские романы. Воспитанье это дало Софье внешний лоск светской барышни, но внутренне не дало ей ничего. Софья не знает жизни, не понимает того, что кругом нее творится, не понимает возмущенья Чацкого, его недовольства московским обществом. Из-за того же незнания жизни Софья не понимает истинного характера Молчалина; сама она склонна к сентиментальности, к романтизму, который она почерпала во французских романах, и вот она идеализирует Молчалина, считает, что он «за других себя забыть готов», что у него «на душе проступков никаких»; в ее глазах он добр, «уступчив, скромен, тих». Чацкий совершенно справедливо говорит Софье, что, любя Молчалина, она придала ему свойства характера, которые выдумала за него («быть может, качеств Ваших тьму, любуясь им, Вы придали ему»). В Софье есть прямота, искренность и известная нравственная свобода; она не считается с тем, «что станет говорить княгиня Марья Алексевна», не дорожит общественным мнением: