Что же представляет собой эта лента?
Лента, а точнее ленты, образующие клубок, представляют собой матрицы, на которых записана последовательность событий, определяющих процесс реализации проклятия. Для снятия проклятия необходимо четко соблюдать алгоритм действий, что не всегда бывает просто. Собственно, начинать нужно с поиска кончика этих лент. Как правило, они сначала скручиваются в спираль, а уж затем в клубок. Теоретически это упрощает дело, поскольку концы лент находятся рядом, но это только теоретически. Практически, найдя один кончик, на поиск второго можно потратить всю свою жизнь, ну, или остатки жизни проклятого. Спирализованные ленты, смотанные в клубки, занимают очень мало места, что не способствует легкому поиску концов. Если оба конца удалось найти и прихватить, начинают процесс раскручивания, то есть ленты сматываются с клубка и раскручиваются из спирали в две параллельные линейные цепочки. Только теперь можно считать с них информацию и начать нейтрализовывать собственно проклятие. Тут применяются различные методы. Кто-то предпочитает стирать информацию и после затирки просто отпускает ленты. Они тут же скручиваются обратно в клубок, но преобладающим цветом в нем становится уже светло-серый. Это служит признаком нейтрализации проклятия. Другие маги после затирки рвут ленты на мелкие кусочки, что, на мой взгляд, не очень эстетично, так как при изучении и рассматривании ауры «обрывки» отчетливо видны в течение долгого времени (до пяти лет). Кроме того, не всегда возможно в принципе различить, является ли конкретный небольшой объект фрагментом нейтрализованного проклятия, или это следы повреждения ауры, вызванного иными магическими, механическими или другими воздействиями. При выборе метода снятия проклятия следует учитывать также, что первый способ очень трудоемкий: ленты отпускать нельзя, пока не будет полностью закончена очистка. Нужно также помнить, что в этом случае необходимо, чтобы в процессе воздействия принимали участие не менее двух магов в ранге магистра и выше. Второй метод существенно проще, так как по мере очистки матрицы «кончик ленты» можно отрывать, не разматывая весь клубок.
Как удалось выяснить (результаты лабораторных экспериментов см. в Приложении 2), при создании матрицы посмертного проклятия маг использует часть своей силы, как магической, так и жизненной. Расход этот невосстановим, поэтому проклинающий лишается любого вида посмертия, и призвать его дух для снятия проклятия невозможно.
Таким образом, при рассмотрении вопроса о призвании духов…»
Ну вот, здрасте… Самое главное автор и не написала, саму технику снятия проклятия, разматывание клубка. Как это сделать?
Я задумчиво поскребла ногтем обложку «Ежегодника Магической академии Лютеции». А собственно, что я теряю? Десять вечера, для звонка время вполне приличное, можно попробовать ее найти.
Первая же попытка увенчалась успехом. Я набрала на коммуникаторе общий телефон академии – гудок, второй, третий… наконец запыхавшийся юношеский голос произнес:
– Приемная, слушаю вас!
Представившись, я попросила передать профессору Редфилд номер моего коммуникатора. Будем надеяться, что старая дама достаточно быстро откликнется…
Не прошло и десяти минут, как мой аппарат засигналил.
Беру назад все свои слова насчет старушки и прочего: появившаяся на экране женщина была какой угодно – мудрой, опытной, смертельно опасной, но назвать ее старой я не могла бы. Даже с точки зрения косметолога.
– Добрый вечер, госпожа Хемилтон-Дайер!
– Добрый вечер, госпожа Редфилд! – невольно я скопировала интонацию собеседницы. – Прошу прощения, что побеспокоила вас в позднее время…
– Ничего страшного, – мягко улыбнулась она. – Я не так давно вернулась домой, но уже успела перекусить. Все в порядке. Итак, чем я могу быть вам полезна? Вроде бы в сфере хирургической косметологии мои разработки пока не применялись!
– Я прочла вашу статью в «Ежегоднике», – для убедительности я приподняла том, – и меня крайне заинтересовали ваши наработки по проклятиям.
– Хм… Подробнее рассказать можете?
Не называя никаких имен, я описала ситуацию и сразу же отправила электронной почтой снимок маски. Госпожа Редфилд выслушала меня внимательно, задумчиво постучала ногтями по краю стола и поинтересовалась:
– А когда предполагается, так сказать, первая часть операции?
– Вы имеете в виду, работу с проклятием?
– Да.
– Не знаю, думаю, дня через два-три.
– Пожалуй, я хочу присутствовать. Минуту, я взгляну в рабочий календарь… – она какое-то время перелистывала записи, потом подняла на меня взгляд. – Ближайшие три дня у меня забиты под завязку, а вот среду и четверг я могу освободить. Вы сможете открыть мне портал от Медиоланума?
– Увы, – я развела руками. – Портальная магия мне не по силам.
– Ну, неважно. Я свяжусь с Джан-Марко…
– Торнабуони?
– Да, он мой ученик.
– Я завтра увижу его на балу в честь юбилея главы клана.
– Вот как? Интересно… а мне ведь тоже приходило приглашение… – госпожа Редфилд порылась на столе, потом с досадой отбросила какие-то конверты. – Опять Марджори навела порядок в бумагах, ничего не найдешь! Ладно, неважно. Все равно завтра я не могу… Хорошо, договорились. В понедельник свяжемся и решим все окончательно!
Экран погас, и я озадаченно потерла лоб. Может, напрасно я выпустила из бутылки этого джинна?
Наутро Чинция прибыла с платьями для бала ни свет ни заря, в девять утра. Впрочем, Беатриче, как оказалось, уже давно проснулась и сидела на кухне, разговаривая с Джузеппиной.
– Доброе утро! – радостно улыбнулась она, вскочив из-за стола. – Я так привыкла в монастыре вставать с рассветом, что просто не могла больше спать! Услышала вот, что синьора Джузеппина уже встала, и пришла ей помочь.
– Во-первых, просто Джузеппина, можешь называть меня тетей, раз уж я была знакома с твоей бедной матушкой, – кухарка ловко поставила на поднос чашки с капучино, блюдо с булочками, масло и джем. – Во-вторых, если на моей кухне понадобятся помощники, я об этом скажу. А теперь беги отсюда наверх, девочка, и госпожу с собой захвати. Поднос я принесу.
– Джузеппина, добавьте, пожалуйста, еще чашку для Чинции. Беатриче, пойдемте, она привезла вам платья для сегодняшнего бала.
– Бала? – девушка затормозила так резко, что я чуть не врезалась ей в спину. – Но я не могу… мне нельзя… Я же послушница, почти монахиня!
– В одной старинной сказке фея говорила, что очень вредно не ездить на балы, когда этого заслуживаешь, – я взяла ее за руку и потянула за собой к лестнице. – На мой взгляд, за год такого пребывания в монастыре, как вы описали мне, вам положено как минимум пятьдесят два бала.
– Пятьдесят два?
– Да-да, за каждую неделю года, – кивнула я, а про себя добавила: это я еще не считаю того, что твой братец попросту продал тебя в рабство этой «настоятельнице». И очень интересно, что ему за это пообещали?
– Но…
– В конце концов, если уж так необходимо, я получу для вас разрешение на светскую жизнь лично от архиепископа! Нужно?
– Нет, наверное… – пробормотала Беатриче и надолго задумалась.
Чинция уже нетерпеливо мерила шагами будуар. Когда открылась дверь, она резко повернулась, внимательно осмотрела Беатриче и воскликнула:
– Отлично! Мои платья должны подойти, только нужно будет чуть убрать длину! Я привезла желтое и голубое, которое прекрасно пойдет к твоим глазам, а также вот это, бледно-розовое с серебряной вышивкой. Но вышитое, мне кажется, больше пойдет для бала на Перелом года. Хотя все равно надо мерить. С какого начнем?
– Тише, дорогая, ты собьешь нашу гостью с ног таким напором! – рассмеялась я. – Беатриче, выбирайте, с какого начнем?
Девушка робко погладила шелк голубого платья, потом посмотрела на меня:
– Синьора, очень вас прошу, называйте меня на ты. А то я себя неловко чувствую…
– Хорошо, договорились.
Беатриче померила голубое платье, потом желтое, потом все-таки серебристо-розовое. Через полчаса обе девушки раскраснелись и трещали уже совершенно одинаково, пересыпая речь местными словечками и каким-то молодежным сленгом. В конце концов остановились на голубом платье. Беатриче вновь надела его, а Чинция с торжественным видом достала из коробки, обтянутой белым шелком, черную бархатную маску.
– Моретта, синьоры! – торжественно провозгласила она.
– Это… для меня? – запнувшись, спросила Беатриче.
– Да. Если ты не возражаешь, конечно, – кивнула я.
– Нет-нет, это прекрасная идея! Только… там же должен быть такой шпенек, за который держат зубами? И получается, ни разговаривать, ни есть, ни пить невозможно.
– Ну, это моретта, так сказать, усовершенствованная. Есть и пить ты и в самом деле не сможешь, пока будешь в ней, ну, если уж очень проголодаешься, можно будет снять. А крепится она вот так…
Чинция ловко приложила маску к лицу Беатриче и сказала:
– Er anta!
Та ойкнула, потрогала маску и бросилась к зеркалу. Да, моретта шла ей чрезвычайно, подчеркивая рыжевато-золотистые кудри и белоснежную кожу.
– Замечательно! Спасибо вам! А как снимать?
– Ataltane er! – И маска осталась в руках девушки.
– Ну, хорошо, – сказала я, когда обе юные синьоры наконец-то успокоились, – а теперь, может быть, ты расскажешь нам, чего ты боялась?
– Расскажу, – кивнула Беатриче. – Дело в том, что незадолго до… до того, как все случилось, меня остановил на улице пожилой синьор. Он долго что-то говорил о моей красоте, что у него была почти такая же дочка, а потом сказал, что его господин, очень высокопоставленный, один из нобилей, хотел бы… встретиться со мной.
– В интимной обстановке, надо полагать, – хмыкнула я.
– Ну, конечно, – согласилась девушка.
Уши ее горели, но она смотрела прямо и голову больше не опускала.
– И что было дальше? – Чинция наклонилась вперед и сжала руки, так что косточки побелели.
– Я засмеялась и пошла дальше, а он меня догнал и сунул в руку бумажку с номером коммуникатора. Сказал, что я не пожалею, если соглашусь, и что его господин очень во мне заинтересован.