Тем временем, судя по звукам, Лоредано подтащил тело к окну, рассчитывая попросту сбросить его в канал. Ансельмо нащупал рядом какую-то нишу, втиснулся в нее, благословляя Единого за прихотливую фантазию строителей и сгущающиеся сумерки. Мертвец шмякнулся о каменные плиты узкой fondamente, и свет из окна упал ему на лицо: мелкие черты, светлые брови, длинный и тонкий нос. В груди торчал кинжал с богато изукрашенной рукояткой и крупным рубином в навершии. Лицо незнакомое, но капитан Виченте запомнил его и сумеет нарисовать – слава святому Фра Анжелико, талант у него был.
Из-за угла вывернула тучная фигура Лоредано в роскошном камзоле; пыхтя, тот подтянул покойника к каналу и перевалил через край. Тело закачалось на воде и неспешно поплыло в направлении лагуны; если ему повезет, городская стража заметит и выловит. Если нет, то повезет рыбам…
Нобиль распрямился, отряхнул руки небрежным жестом и пошел в сторону Сан-Марко. Дождавшись, пока он скроется из виду, Ансельмо выскользнул из ниши и стал обходить здание, пытаясь понять, где же все происходило. Далеко идти не пришлось: за углом, со стороны маленькой площади Del Sturion над призывно распахнутой дверью болталась жестяная вывеска, изображавшая осетра. Ага, сообразил он, Locanda Sturion, старинная гостиница, куда традиционно селятся гости города, приглашенные дожем для участия в каких-то праздниках…
Я потрясла головой, приходя в себя. Надо же, прямо будто сама стояла в той нише и наблюдала, как убийца спихивает в канал тело жертвы! Перевернув страницу, я увидела два наброска пером и тушью. На левой странице, судя по тонкому длинному носу и светлым бровям, изображен убитый. На правой – толстые щеки, проницательный и жесткий взгляд темных глаз, брюзгливо сложенный рот… Клаудио Лоредано? Интересно, а есть ли о нем информация в Сети?
В самом деле, кое-что нашлось… годы жизни – с 1751-го по 1912-й, маг воды в ранге магистра, трижды баллотировался на должность дожа, но так и не был избран. Убит в собственном доме ударом кинжала, убийца не найден. Однако, какая симметрия! А вот и портрет кисти Фонтебассо…
Да, талант рисовальщика у Ансельмо Виченте действительно был, его набросок передавал характер нобиля куда лучше, чем парадный портрет. Ладно, а кто ж убитый, неужели капитан этого не узнал? Читаем дальше…
Осторожно расспросив замотанного слугу в Locanda Sturion, Ансельмо поощрил его разговорчивость серебряной монеткой, спросил в ближайшей таверне стакан вина и задумался. Покойник оказался представителем известной семьи из Ливорно, Кьеллини, им принадлежали самые крупные верфи на севере Лация, в частности знаменитая Cantieri Navali Lavagna. Убитого звали Андреа, и был он в компании человеком не маленьким, а занимался сделками, связанными с крупнотоннажными кораблями. Искал заказчиков, подписывал контракты, выяснял отношения с неплательщиками; сегодня его назвали бы коммерческим директором. Ну и помимо этого, именно он мог дать специалистам команду «фас» в случае, если деньги вовремя не поступали на счет. Ансельмо глотнул тягучего красного Valpolichella и подумал, что, по-видимому, Клаудио серьезно задолжал верфям за новый корабль, которым совсем недавно похвалялся в мужской компании. Андреа Кьеллини приехал, чтобы выяснить причины возникновения долга и попытаться договориться, прежде чем посылать горлохватов… И вот не договорился. Интересно, а известно ли дожу Луке Лоредано о солидных долгах сына и наследника? Впрочем, неважно, подумал капитан Виченте, допивая вино, не я буду тем, кто ему об этом сообщит. Но историю последнего разговора в жизни Андреа Кьеллини нужно сохранить. Клаудио Лоредано в один прекрасный момент может оказаться опасным.
Я перевела дыхание. Однако какой детектив почти четырехсотлетней давности, какие страсти кипели! Поискала в Сети информацию о семье Кьеллини – оказалось, ее немного; магами они не были, жили положенные обычному человеку восемьдесят – девяносто лет, и как-то быстро все закончились. Еще в конце XIX века из всех потомков некогда разветвленного семейства осталась только дочь, Мариза, вышедшая замуж за герцога Висконти и умершая при родах. Верфи, естественно, достались семье Висконти.
Riposi in pace.
Ну что же, эта загадка разгадана. Что в конце концов случилось с Ансельмо, мне выяснить не удалось: после описания истории с Клаудио шло несколько страниц рассуждений о фрахтах и грузах, потом, после большого перерыва, информация о свадьбе сестры, и на этом третья тетрадь заканчивалась. В Сети о капитане Виченте не было вообще ни слова, а о Лауре упоминались лишь годы жизни; умерла она в 1872 году, последние двадцать лет провела в монастыре Ниалы близ Триеста, там и была похоронена…
Встав из-за стола, я потянулась, убрала дневники в сейф и решила позвонить Франческе. Если она не занята многочисленными обязанностями главной женщины в Ка’Контарини-Боволо, обсужу с ней предстоящий прием с кухней Нового Света, а заодно расспрошу о подробностях касательно моих свадебных обязанностей.
Франческа оказалась ничем не занята, и мы договорились встретиться через час в кафе «Квадри», выпить тамошнего кофе и поболтать.
В общем, до вторника я совершенно свободна!
Кофе со взбитыми сливками совершенно естественным путем привел нас к моде на ювелирные украшения, а затем к спору, следует ли невесте быть в белом – по устоявшимся традициям Старого Света, в зеленом – как принято было у венетов в незапамятные времена, или надеть красное – с учетом того обстоятельства, что дедушка и бабушка Беатриче были родом с юга, из Тарента. Или, говоря иначе, что семья Контарини хочет подчеркнуть: чистоту девушки, ее грядущую плодовитость и жизненную силу или ожидающие молодых богатство и роскошь?
– Слушай, а ты ж была замужем! – воскликнула Франческа. – Ты в каком платье была?
С удивлением я поняла, что вспомнить не могу; платье выбирала моя матушка, я же играла роль послушного манекена. Бежевое? Белое? Розовое?
– Не помню, – небрежно махнула я рукой. – Это было давно. Лучше расскажи, как ты выходила замуж?
Франческа пустилась в длинный рассказ о том, как она познакомилась с Витторе во время карнавала, и каждый раз на следующем балу, вечеринке или приеме он узнавал ее, несмотря на маски и костюмы. Как положено, мешала им будущая свекровь, не одобрившая выбор сына, но Витторе все-таки добился согласия родителей… в общем, нормальная история счастливой семьи. Я кивала в нужных местах, старательно задавливая в себе зависть. Нет, не белую. Обычную такую бабскую зависть к женщине, счастливой в семейной жизни.
– А что ты говорила насчет приема? – спросила Франческа, перебивая мои мысли.
– Ну, наверное, пора мне продолжить вживаться в здешнее общество? Кухарка моя увлеклась рецептами из Нового Света, вот я и подумала…
– О! Слушай, потрясающая идея! С костюмами в индейском стиле? Или нет, латина! Будем танцевать сальсу, румбу и танго и пить маргариту.
– Ты думаешь, многие тут умеют танцевать сальсу? – скептически спросила я.
– Ну, ради такого дела пойдут и научатся!
Невольно ее энтузиазм захватил и меня.
– Может, тогда пригласить музыкантов, которые специализируются на такой музыке? Скажем, первая половина вечера – джаз, и танцуем фокстрот, чарльстон, что там еще?
– Мм… Квикстеп?
– Точно! – вдохновившись, я продолжала: – А после ужина латина – танго и прочее.
– А где ты возьмешь таких музыкантов?
– Ну, Альма и не такое находила… – я осеклась. Теперь я сама себе Альма.
Но Франческа моей осечки не заметила и продолжала задумчиво постукивать ногтями по кофейной чашке.
– Как бы наши ревнители традиций не приняли такие новшества в штыки… – сказала она. – С другой стороны, как еще создавать моду на что-то? Все равно мини-юбку кто-то должен был рискнуть надеть! Если тебя поддержит Маргарет, считай, полдела будет сделано. А она поддержит, это я гарантирую!
– Тогда скажи мне, с чего начинать? – все-таки сомнения меня одолевали. – Для того, чтобы приглашенные стали брать уроки джазовых танцев и латины, нужны две вещи.
– Преподаватель?
– Преподаватель – это самое простое. Я выпишу его для себя, пусть дает уроки еще тебе и прочим дамам Контарини, это уже немало. Вторая необходимая вещь – это их желание.
– Дорогая Нора, – Франческа похлопала меня по руке. – Ты недооцениваешь семью Контарини. Слухи о грядущем празднике начнут летать по Серениссиме уже сегодня к вечеру, и, самое позднее, завтра тебя будут одолевать вопросами.
– Знаешь, давай тогда я еще чуть-чуть подумаю, найду, хотя бы теоретически, тренера и тогда скажу.
«А еще схожу на разведку в подземный ход в теплой компании двух боевых магов и охранника…» – добавила я про себя.
В гардеробной на пуфике лежал и вылизывался Руди. Странное дело, когда я переезжала в Ка’Виченте, я совершенно всерьез ставила синьоре Пальдини условие, чтобы кот не бродил по господскому этажу. И вот я обнаруживаю его то в гардеробной, то в своем будуаре, то в кабинете, и меня это вовсе не раздражает. Я даже стала находить в его присутствии что-то успокаивающее – с тех пор, наверное, когда рыжий кот пришел спасать меня от дурных снов.
– Как ты думаешь, Руди, – спросила я, вытаскивая из сейфа связку ключей, – не сходить ли нам с тобой на чердак? Почему-то мне хочется поискать там портрет Ансельмо Виченте.
Мысль о том, как выглядел капитан, давно не давала мне покоя, а после прочтения дневников стала почти навязчивой.
Руди коротко мурлыкнул, спрыгнул с пуфа и подошел к двери, поглядывая на меня. Положительно, этот кот понимает все, что я говорю, а соображает иной раз куда быстрее двуногих!
Мы поднялись по лестнице, я сняла магические сигналки и отперла дверь. Чехлы с большинства предметов мы с синьорой Пальдини в прошлый раз сняли, и часть мебели уже была отправлена на помойку. Остальная завтра-послезавтра будет перевезена в мастерские для реставрации. Пожалуй что, надо будет не захламлять больше этот чердак, а сделать здесь что-то… Ну, например, художественную студию. Если заменить мансардные окна на большие, света будет достаточно. Может быть, я снова начну рисовать…