– Ну конечно.
– И там вы нашли дневники?
– Да. Я поехала туда вместе с Лавинией. Мы прогулялись по территории Rimembranza, посмотрели старые карты, нашли здание, где когда-то были контора и пакгаузы Ансельмо Виченте… И тайник, конечно, был, там тетради и лежали.
– Но вы хотите вернуться туда, Нора, именно для этого вам и нужен был серьезный охранник? Зачем?
– Зачем вернуться? – Я вздохнула. – Там был еще один тайник. Вернее, не тайник… Мы нашли место, где открывается подземный ход.
Пьетро длинно присвистнул и переглянулся с братьями Торнабуони. Мелькнули их пальцы в знаках тайного языка. Мэтр Сонтхи с интересом смотрела на этот безмолвный разговор, а я злилась на себя, что так и не удосужилась этот язык выучить. Наконец они, по-видимому, пришли к некоему соглашению, и Джан-Марко сказал:
– Скажи, Нора, а много ли ты видела здесь, в Серениссиме, домов с подвалами?
Я задумалась, потом пожала плечами.
– Понятия не имею. В моем доме его нет, но, может быть, их нельзя делать, потому что затапливает?
– Совсем не так, – покачал он головой. – Как-нибудь город, в котором живут преимущественно маги воды, с затоплениями бы справился. Просто в Венеции из любого сооружения, устроенного ниже уровня лагуны, довольно скоро начинает лезть такое, что лучше к ночи об этом и не говорить. Так что давным-давно, еще в 1598 году, тогдашний дож Агостино Барбариго внес в Совет десяти законопроект о запрещении строительства любых подземных сооружений на островах лагуны.
– Закон был принят и по сей день исполняется неукоснительно, – подхватил Джан-Баттиста. – И мне, как юристу и, следовательно, специалисту по исполнению законов, очень интересно было бы посмотреть на такую вещь, как подземный ход…
– Стоп-стоп, – подняла я ладони. – Напоминаю, что я этот ход не копала, не обустраивала и нашла совершенно случайно.
– Но ты понимаешь, что идти туда тебе не стоит? Не говоря о том, что это переходит в разряд государственных секретов, это просто может быть опасно.
Я лихорадочно стала искать доводы, чтобы доказать необходимость моего участия в изучении подземного хода, но меня опередили.
– Господин Торнабуони, прошу простить, но вы, мне кажется, не правы, – услышала я мелодичный голос некромантки. – И, если госпожа Хемилтон-Дайер не будет возражать, я бы просила ее позволения мне также участвовать в изучении подземного хода.
– Я согласен с вами, мэтр Сонтхи, – добавил Пьетро. – Даже если следовать букве закона, напоминаю, дорогой юрист, что Rimembranza – за городской чертой.
Приподняв левую бровь, я спросила с улыбкой:
– Не хочет ли кто-нибудь кофе?
– Да поздновато для кофе, – откликнулся Джан-Марко. – Капни мне, пожалуйста, еще келимаса.
Предсказанная Пьетро aqua alta, высокая вода, все-таки захлестнула город. Вся Riva Carbon была залита водой, вода покрыла причал Ка’Виченте, а в здании напротив, на том берегу Гранд-канала, волна плескала в окна нижнего этажа. Дождь нисколько не утих, и я начала опасаться, что завтра до подземного хода мы не доберемся или он окажется затопленным.
Синьора Пальдини, погруженная в обновление бального зала и гостиной, отмахнулась от моих опасений касательно погоды:
– Вот увидите, синьора, сегодня к вечеру вода спадет, и ночь уже будет ясной. Скажите мне лучше, вы уже определились с датой приема?
С датой я не определилась, даже и вовсе об этом не думала, поэтому устыдилась, и мы вдвоем взялись за календарь. Получалось, что если свадьба Карло и Беатриче назначена на воскресенье, шестое апреля, то нам подойдет пятница, восемнадцатое.
– Отлично, – удовлетворенно сказала синьора Пальдини, разглаживая свой белоснежный фартук. – Яблоня во дворе будет в самом цвету, и розы уже начнут раскрываться. Кстати, синьора, а вы не хотите сделать во дворике пару клумб?
Сигнал коммуникатора избавил меня от решения этого вопроса. На экране было лицо Лавинии:
– Ну что, планы не изменились? Тебя еще не оттерли от двери в подземелье?
– Пока нет, хотя и пытались. А откуда ты знаешь?..
– Мужчины! Они предпочли бы считать нас с тобой хрупкими и нежными созданиями, с трудом пригодными для того, чтобы самостоятельно понюхать розу.
Представив себе нежную и хрупкую Лавинию, я фыркнула и чуть не подавилась кофе.
– Ну, тогда я попрошу Джан-Марко открыть мне портал из Медиоланума в Службу магбезопасности часов в семь вечера, – она взглянула на часы: – Да, к шести я закончу. Пока то да се, как раз. В этом вашем водном городе личные порталы размываются напрочь, приходится пользоваться стационарными. Ладно, до встречи!
Итак, на исследование подземного хода отправляются, кроме Лавинии и меня, Джан-Баттиста, мэтр Сонтхи и неизвестный мне пока охранник. Пять человек. Вот смеху будет, если весь подземный ход закончится в десяти метрах от входа и окажется просто холодным хранилищем для чего-нибудь скоропортящегося!
Примерно этим соображением я и встретила Джан-Марко и госпожу Редфилд вечером. Но она неожиданно серьезно покачала головой:
– Оттуда тянуло подземельем, Нора. Это не погреб. Там есть что-то скверное, а весь мой опыт показывает, что такое надо чистить, пока оно не распухло и не вылезло на поверхность. Так сказать, не дожидаясь перитонита.
– Собственно, поэтому я и осмелился вчера привести госпожу Нальи Сонтхи без предварительной договоренности, – сказал Джан-Марко, усаживаясь в кресло в моем кабинете. – Она приехала, чтобы поработать с материалами в библиотеке монастыря Великой Матери, что на острове Сант-Эразмо, но из-за высокой влажности они закрыли хранилище. Ты прости, пожалуйста, она и в самом деле оказалась у меня на руках неожиданно, а тут твое сообщение, Джокер, нападение и прочее.
– Про Нальи я поняла, знаю ее давно: она действительно мастер, каких мало, – вмешалась Лавиния. – А вот про нападение поподробнее, пожалуйста.
В нескольких фразах Джан-Марко обрисовал для нее произошедшее вчера; пожалуй, я бы рассказала красочнее, ну, у меня еще будет время.
– Значит, зеркало непростое, и сегодня его должны привезти? Интересно будет посмотреть…
Тут я спохватилась:
– Минуточку, так уже всякое время вышло! Вот-вот стемнеет, как его будут выгружать?
Номер коммуникатора синьора Барузи не отвечал, не было даже гудков, обозначающих, что на том конце идет сигнал. Мы переглянулись, и Джан-Марко связался с дежурным в городской страже. Весь его разговор состоял из трех или четырех коротких фраз, причем каждая следующая звучала мрачнее предыдущей. Наконец, отключившись, он посмотрел на меня и сказал:
– На грузовой катер, который вез твое зеркало, напали.
Я охнула, Лавиния выругалась сквозь зубы, а он продолжал:
– Водитель попытался сманеврировать, в этот момент катер ударили в бок, и он опрокинулся. Груз утонул. Произошло это посреди лагуны, там глубина метров семь-восемь, наверное…
– Люди живы?
– Да, все живы. Больше всех пострадал твой синьор Барузи. Когда лодка стала опрокидываться, он разбил зеркало и сильно порезался.
– Великие боги… – я спрятала лицо в ладони. Зачем, зачем мне понадобилось это треклятое зеркало? Да пусть бы Джокер подавился им!
Словно отвечая на мои мысли – или я произнесла это вслух? – Лавиния спокойно сказала:
– Знаешь, есть предметы, которым лучше покоиться на дне моря, чем попасть не в те руки. Синьор Барузи в клинике?
Джан-Марко выдержал драматическую паузу, потом ответил:
– Нет, уже дома. Он больше напугался, чем пострадал. Нора, слышишь?
– Слышу…
– Ты вполне можешь отправить ему цветы и бутылку вина в знак сочувствия. Этого будет достаточно.
– Интересно, кто же он такой, этот Джокер? – спросила я. – Тебе не кажется, что он серьезно нарушает законы в этом городе, делает это не впервые и вдобавок уверен в своей безнаказанности?
– Кажется, – скрипнул зубами Джан-Марко. – И точно могу сказать, следствие по этому делу имеет все приоритеты. Антонио Лукани был еще вчера объявлен в розыск, и как раз перед тем, как отправиться сюда, я подписал распоряжение о его аресте.
– Никаких прокуроров, да?
– Это Венеция, Нора.
После ухода Джан-Марко я заперла двери, Лавиния лично обновила все охранные и запирающие заклинания на окнах, дверях, каминных трубах, катере, люке для дров и дверце для кота. Паранойя не просто цвела пышным цветом, она уже и плодоносить начала.
– Ты думаешь, он может напасть на дом? – спросила я.
– Не знаю уж, как принято тут, у вас в Венеции, – со смешком ответила она. – В Лютеции он бы уже сидел в антимагических кандалах и давал показания следователям Службы магической безопасности. А вообще, я полагаю, что нападение на дом означало бы попросту войну, причем войну не с Норой Хемилтон-Дайер, а с кланами Контарини и Торнабуони. Даже сумасшедший до этого еще не дозрел бы.
– А, ты тоже считаешь, что Джокер безумен?
– Конечно. Сосредоточенность на одном предмете, готовность на любые, самые большие жертвы ради обладания им… Я не психиатр, чтобы ставить диагноз, но, как по мне, комната с мягкими стенами и полным отсутствием магии ему прямо показана. – Она достала трубку и посмотрела на меня. – У тебя тут балкон есть?
– Лучше! У меня есть дворик, пойдем!
Мы вышли во внутренний дворик, сели в кресла, и Лавиния раскурила трубку. Синьора Пальдини оказалась права: дождь закончился, похолодало, и небо было ясным, а звезды крупными.
– Мне было бы весьма любопытно посмотреть, что же такое в этом зеркале, что он так стр-р-растно желает его заполучить, – моя гостья выпустила клуб дыма, и он изогнулся знаком вопроса. – Но, с другой стороны, если ваш неизвестный Джокер балуется темными ритуалами…
– Ты считаешь, на то похоже?
– Темная магия, как и магия крови, и некромантия, сильно влияет на того, кто ее практикует… И человек слабый ломается довольно быстро, подчиняется потоку. Необратимо меняется психика, поведение, реакции… Но эти ритуалы дают такую силу, что очень быстро получение ее становится жизненной потребностью.