– Нет! – порывисто ответила та.
– А на кого ты думала? Ты ведь явно за кого-то испугалась!
Марина схватила ее за руку:
– Нет-нет, это чепуха! Мне показалось, он похож на одного знакомого… Но нет, я ошиблась.
– Тебе нужно его увидеть, – решительно сказала сестра. – Вдруг это я ошиблась? Знаешь, я не большой мастер на словесные портреты. Вот нарисовать его по памяти смогла бы. Все-таки этому я когда-то училась…
– Все равно, это не тот… – машинально произнесла Марина и запнулась. Их взгляды встретились.
– Не тот… Кто?
Марина сжала ей руку:
– Не важно, Алька.
– Ты сама-то понимаешь, что происходит? – растерянно спросила младшая сестра. – Этот человек, кто бы он ни был… Он ведь не случайно оказался именно у вас в сарае.
– Это не важно, – повторила та.
– А что важно?
Марина как-то странно посмотрела на нее. Слабо улыбнулась:
– Ну наверное, сейчас важнее всего то, что я опять дома. И дети здоровы.
– Так мало и так много, – Алина покачала головой. – Учти, со следователем тебе все равно придется говорить. Когда ты приехала домой, днем? И вам за весь день никто не звонил? Я поражаюсь нашей милиции! Ведь на вас висят уже два разных дела! И этот труп, и пистолет…
Внизу хлопнула подъездная дверь, по ступеням медленно поднялась усталая пожилая женщина. Она мельком оглядела сестер, поздоровалась с Мариной, и вскоре ее шаги затихли наверху. Марина прошептала:
– Ну зачем ты понесла в милицию этот пистолет… Ведь он был даже не заряжен!
– И это ты знаешь! Тогда ответь – зачем ты сунула его ко мне в сумку?
И тут выяснилось то, что Алине и в голову не приходило. Все эти дни она пыталась найти объяснение этому явлению, а оно оказалось очень простым. Пистолет в ее сумку действительно положила старшая сестра. Но она не пыталась подать этим никакого знака. Это была не просьба о помощи, не попытка о чем-то предупредить.
– Я просто перепутала сумки… – жалобно сказала Марина. – Я думала, что кладу его в свою… У меня тоже черная сумка, большая, как у тебя. Они обе стояли под вешалкой, когда ты приехала в воскресенье… И я просто сунула его не туда! Ну зачем ты пошла в милицию!
Алина онемела. Когда ей удалось разжать губы, она спросила, почему же в таком случае Василий не узнал оружие, не попытался предостеречь ее от похода в милицию? Ведь ему этот пистолет должен быть хорошо известен!
– Да он никогда его не видел, – Марина тяжело вздохнула. – И не знал о нем ничего. Это не его оружие, понимаешь?
– И не твое. Чье же?
Та запнулась – Алина видела, что сестра собиралась было произнести какое-то слово, но буквально закусила его зубами. Эта ее привычка была знакома ей с детства – Марина всегда запиналась, если от нее требовали сказать неприятную правду… Солгать на ходу, просто и свободно, чтобы все ей поверили, она просто не умела. Не научилась этому и с годами – и вот теперь это слово просто душило ее.
И тут Алине пришла в голову совершенно неожиданная идея. Отправляясь в милицию, чтобы сдать оружие, она руководствовалась только чувством законной мести. Ее подставили, подкинув пистолет, – ну что ж, она достойно ответит. Покрывать кого бы то ни было она не собиралась. Но сейчас, когда Марина кое в чем призналась, Алина переменила свою позицию. Она верила, что сестра действительно просто перепутала сумки. Немудрено – с ее-то рассеянностью! Сумки в самом деле были очень похожи. Только на сумке Алины был большой наружный карман, а в сумке ее старшей сестры – много маленьких, внутренних. Но цвет кожи, блеск, фасон, размеры – все сходилось. Марина просто привыкла видеть под вешалкой на даче только свою сумку – ведь сестра приезжала так редко! Она сунула пистолет в первую попавшуюся сумку, только и всего.
– Я ведь могу тебе помочь, – значительно заметила Алина.
– Как?
– Ну пойду в милицию и скажу, что заявление написала неправильно. Там сидит такой парень, что он только обрадуется этому!
– Как же, обрадуется он, – грустно и недоверчиво ответила сестра. – Они уже наверняка завели уголовное дело.
– Кто знает? Сперва я написала очень подробное заявление, с изложением всех обстоятельств. Как, когда пистолет оказался у меня, написала, как ты пропала, все прочее… И он заставил меня все переписать, чтобы не шить столько дел сразу. Просто заставил! Так вот, если они так загружены работой, я ведь могу сделать им доброе дело! Пойти туда и сказать, что все выдумала! Что нашла пистолет просто на улице, темной ночью… Ну где-нибудь возле бандитского ресторана, скажем! Мало ли в нашем районе таких злачных мест! Его мог пьяный выронить… А что показала на тебя с Васькой – так это из-за наших старых ссор. Скажу, что мы никогда не ладили и что вот – решила вам отомстить…
Марина ахнула:
– Алька, с ума ты сошла? Да ты же за это и ответишь! Получится, что ты дала ложные показания!
– Какие еще показания? Против кого? Против пистолета? Никто ведь не убит!
Она запнулась. Один человек действительно был убит. Но отнюдь не из огнестрельного оружия. Сестра тем временем глубоко задумалась. Она колебалась, но в конце концов кивнула:
– Если ты это сделаешь… Это было бы так хорошо!
– Я это сделаю, если ты мне скажешь, чей это был пистолет! Где ты его взяла? Только не говори мне, что нашла на улице, возле бандитского ресторана!
Марина устало улыбнулась:
– От тебя не отвяжешься… Да, я его не нашла. Я его отняла.
– Ты?! У кого?
– У своего любовника.
Наверху открылась дверь. В подъезде было так тихо, что сестры отчетливо различили этот негромкий, как будто нарочно приглушенный звук, разом замолчали и подняли головы. Алина, стоя рядом с сестрой, казалось, различала стук ее сердца. Оно билось бешено, загнанно – и говорило правду.
Послышались тихие шаги – кто-то спускался по лестнице.
– Это он, – шепнула Марина. – Дай сигарету, ну? Быстро!
Алина мгновенно повиновалась, поднесла огонь. Марина затянулась и легонько толкнула ее в грудь:
– Теперь беги! Я все тебе расскажу, только завтра! Потом!
И Алина, так же безмолвно и безропотно, послушалась. Она сбежала на первый этаж почти на цыпочках, стараясь ни разу не стукнуть каблуком. У входной двери замерла – тут была тугая пружина, и если дверь открыть, будет слышно…
На площадке второго этажа послышался голос Василия.
– Что ты тут делаешь? – спросил он жену.
– Курю.
– Я вижу. Она ушла?
– Давно ушла.
Молчание, запах дыма. Алина стояла, взявшись за дверную ручку, совершенно не думая о том, что если сейчас кто-то толкнет дверь снаружи, то она получит весьма чувствительный удар.
– Ты ей ничего не сказала? – спросил Василий. Пауза. Все более явный запах табачного дыма усилился – Марина затянулась несколько раз.
– Я что – сумасшедшая? – спросила она так спокойно, что Алина и сама бы ей поверила.
– Но она расспрашивала тебя? О том мужике, да? О пистолете?
– Она ушла домой. Сказала, что я дура.
– Пойдем. – Он произнес это коротко, но без гнева. Василий поверил жене. – Покурить можно и дома.
– Мне хотелось побыть одной, – ответила она. Шорох подошвы о цементный пол – Марина бросила и растерла окурок.
– Я боюсь за тебя, – сказал Василий чуть слышно. – И не хочу, чтобы ты выходила из дома. Ни ты, ни дети. Понимаешь меня? Подожди, пока расплатимся, а потом иди, куда хочешь.
Марина ничего не ответила. Супруги молча поднялись по лестнице, и вскоре Алина услышала, как далеко наверху запирают дверь.
У ее сестры был любовник. Эта мысль преследовала ее все время, пока Алина ехала домой. Было уже очень поздно, она едва успела на пересадку в метро. Добравшись до дома, она с трудом заставила себя поставить чайник. Сбросила туфли, медленно, бездумно разделась. Эта мысль приходила и застывала в ее голове, вытесняя все остальные. У ее сестры был любовник.
«Не когда-то давно, не в давние времена… Он есть у нее сейчас». Алина сняла с плиты вскипевший чайник, заварила чай, сполоснула кружку. Но есть не хотелось. Пить тоже. В голове был полный сумбур. Она не могла поверить в то, что узнала. И все-таки она в это верила. Слишком просто сказала это старшая сестра. Это было слишком невероятно, чтобы оказаться ложью.
Марина была замужем более десяти лет. Никто и никогда не знал ее иначе, как в роли степенной домохозяйки, послушной жены, прекрасной матери. Когда бы к ней не зашли гости, она все время чем-то занималась. Шила что-нибудь детям, стирала, готовила обед, чистила плиту, вытирала пыль… У Василия не было ни единой домашней обязанности. В общем-то никого это не удивляло – ведь он работал, и неработающая жена вполне могла нести на себе все домашние хлопоты. Но Алина все равно возмущалась.
– У тебя совершенно нет времени на себя! – упрекала она сестру. – Посмотри, во что ты превратилась! Когда ты последний раз была в парикмахерской? Когда ездила отдыхать? Когда ты нормально отдыхала вообще? У тебя все время какие-то дела, хотя ты сидишь дома, никуда не выходишь!
Марина отнекивалась. Ее-де это совершенно не угнетает. Отдать детей в детский сад? Ни за что! Заразятся чем-нибудь, испортят себе желудок, научатся там плохому… Алина убеждала ее решиться на это хотя бы с Катей – ведь девочка такая живая, общительная, ей явно не хватает общества. Нельзя такого ребенка держать взаперти! У нее нет ни единой настоящей подружки – разве может она с кем-то подружиться, гуляя во дворе под присмотром мамаши!
Марина возражала:
– Ей все равно придется идти в школу, там и подружится! Ты посмотри, какая она худенькая! Она сразу заболеет, если отдать ее в садик!
Так или иначе, но старшая сестра упорно не желала освободить себя хотя бы от одной домашней обязанности. Даже продукты она закупала сама – несмотря на то что Василию было намного легче привезти их с рынка на своей машине. Марина предпочитала тащить тяжелые сумки сама и никогда не роптала.
Иногда создавалось впечатление, что все эти самоограничения сознательны. Что Марина нарочно старается лишить себя малейшей минуты свободного времени. Она как будто специально брала на свои плечи все более тяжелый груз – выполняя послушание, будто наказывая себя… Во всяком случае, у Алины создавалось такое впечатление, когда она видела, как хлопочет по дому сестра. Неутомимо, покорно, тщательно – будто пчела, обреченная на скорую смерть. Вот только истреплются от полетов крылья…