– Ну что было делать? В самом деле, расписка-то странная. Я в ней обещаю взять на себя ответственность за долги Андрея и гарантирую это обязательство своей недвижимостью… Я в конце концов сказала, что Андрей – мой старый знакомый, еще с институтских лет. Что он обратился ко мне за помощью и я не могла ему отказать.
Следователь спросил, знал ли ее супруг о такой сделке. Ведь это ущемляло его права? Марина ответила, что дача принадлежит ей в равных долях с сестрой, наследство было получено еще до ее замужества, так что ничьих прав такое обязательство ущемлять не могло. Но это не произвело на следователя никакого впечатления. На свет появились бумаги, касавшиеся найденного Алиной оружия. Марина заметалась. В конце концов она повторила свои прежние заявления – что никогда этого пистолета не видала и ничего о нем сообщить не может.
– Но как он оказался в сумке у вашей сестры – у вас есть предположения?
Она ответила, что и представить себе этого не может. Может быть, Алине подсунули оружие в метро? Или еще где-нибудь, в общественном месте? Она сама сознавала, насколько глупо и жалко звучит эта отговорка. Следователь прочел ей заявление Алины – оно было приобщено к делу. Та ясно писала, что ни в каких общественных местах с сумкой не была – с дачи ее вез свояк, а сумку она забыла у него в машине. Вещи вернулись к ней только вечером.
– Но мой муж тоже мог оставить машину в общественном месте… – робко сказала Марина.
– Знаете, – задумчиво и даже доброжелательно обратился к ней следователь. – Я сто раз сталкивался с тем, что из машин что-то крали. Но чтобы подбрасывали… Это уже благотворительность какая-то.
Марина совершенно растерялась. Она понимала, что все ее объяснения крайне неубедительны и разумный человек не поверит ни одному ее слову. Ей давно не приходилось испытывать такого унижения. Она нашла единственный выход, который никому не мог повредить. Женщина замолчала.
О пистолете больше не заговаривали. Все остальные вопросы, которые ей задавали, касались Андрея и его долгов. Марина держалась только что данных показаний. Она сказала, что точной суммы долга не знала (что было правдой), добавила, что Андрей обещал ей поправить свои дела как можно скорее, так что дачу продавать не пришлось бы. Следователь поинтересовался, не взяла ли она с него какой-нибудь расписки в подтверждение этих обещаний?
– К сожалению, нет, – ответила она.
– Почему же? Вы рисковали своим имуществом.
Она ответила, что Андрею удалось ее убедить, будто дела очень скоро пойдут на лад. И потом, брать расписку с бывшего друга… Марина призналась, что у нее было намерение взять с него какое-нибудь письменное подтверждение, но потом она не решилась этого сделать. Что тоже было чистой правдой.
И тут следователь задал ей вопрос, от которого женщина долго не могла прийти в себя. Ее спросили – не находилась ли она когда-нибудь в близких отношениях с Андреем Цветаевым? Марина с возмущением это опровергла.
– Вот как? А его отец утверждает, что когда-то вы едва не стали его невестой.
– Его отец в больнице!
– Но к счастью, он еще вполне может отвечать за свои слова.
Женщина пыталась отрицать предъявленные факты. Она сказала, что когда-то, в самом деле, дружила с Андреем. Однако всякий может убедиться, что вскоре она вышла замуж за совсем другого человека. Прожила с ним десять лет и родила ему двоих детей.
Когда ей разрешили идти, она едва владела собой. С нее взяли подписку о невыезде.
– А Ваську держали еще полчаса. – Она курила, не останавливаясь, и бросала только что зажженные сигареты. Вряд ли Марина сознавала, что делает – она всегда отличалась экономностью. Алина видела, что та находится в прострации.
Ей пришлось дожидаться мужа в вестибюле следственного управления. Тот спустился и, ни слова не говоря, повел жену к выходу. Они поехали домой. Только там он рассказал ей, о чем его спрашивали.
– Его тоже попросили подумать – не видел ли он все-таки того человека, которого ты нашла в сарае? Он сказал, что не видел.
– А ты по-прежнему думаешь, что он врет?
– Да, – убежденно сказала та. – Я видела его взгляд, и мне этого достаточно.
– Неужели ты не можешь вытянуть из него правду?
Марина жалобно на нее посмотрела:
– Я боюсь все больше и больше… Мне уже кажется, что он сам его и убил!
– Ты с ума сошла?!
Сестра только покачала головой. Муж сообщил ей, что с ним говорили в основном о долговой расписке, написанной его женой. Спрашивали – когда он узнал о существовании документа? Советовалась ли с ним жена, прежде чем подписать такую бумагу? Как он отнесся к предстоящей продаже дома, в который, по собственным словам, вложил столько сил и денег?
– И самое главное – где он провел тот вечер вторника?
– И где же?
– Он… Не помнит, – отрывисто ответила Марина. – Сказал им, что скорее всего был дома. Опровергать это некому, ведь дети сидели у бабушки с дедушкой.
Сестры помолчали. Теперь и младшей сделалось не по себе. Она-то хорошо помнила, что никак не могла дозвониться в тот вечер до Василия. Что ее мать беспокоилась, не случилось ли с ним чего, раз его до сих пор нет дома.
– Так этого мужчину убили все-таки во вторник? А тот, кто осматривал тело, ничего толком мне не ответил! – сказала наконец Алина. – Я ведь спрашивала его, когда этот человек мог умереть?!
– Видимо, там поработали специалисты, – вздохнула Марина. – У меня тоже спрашивали про вторник. Я сказала, что была у тебя в гостях. Так что ты не забудь подтвердить, если тебя начнут спрашивать! С родителями я уже на этот счет договорилась. Они ничего не скажут о том, что я исчезала.
– Да ты что?! – вспыхнула Алина. – Как ты могла быть у меня, если я была в это время на даче! Ведь это я и нашла тело!
– Знаю. Я им сказала, что мы расстались вечером и я поехала домой, а ты – на дачу.
– Дура… – выразительно протянула младшая сестра. – Ведь все обнаружится!
– Разве ты писала какие-нибудь заявления, что я пропала и во вторник еще не вернулась?
– Нет! Но я всем об этом говорила! И тому милиционеру, который приехал забирать тело – тоже! Правда, он ничего не записывал, да и спал на ходу… Но если к нему обратятся – он вспомнит, что я о тебе беспокоилась и говорила, что ты до сих пор отсутствуешь! Как же я могу теперь говорить, что ты была у меня в гостях?!
– Ну ничего, ты все равно скажи. Может, он не вспомнит, – по-детски беспомощно протянула та.
– Ты во что меня втягиваешь, идиотка?! – Алина задыхалась от возмущения. – Почему не скажешь им правду?! Кого ты боишься подставить? Тех подонков, которые тебя двое суток держали в заложниках!
– Они ведь мне ничего плохого не сделали! – возразила сестра.
– Ну конечно, ничего плохого. – Алина не удержалась от издевки. – Дольфика прикончили, да тебя едва не задушили!
– О том, что меня душили, тоже спрашивали, – призналась сестра. – Мое заявление из местного отделения милиции направили в Москву. Господи, да если бы я знала, что все так обернется, – я бы тогда не ходила в милицию! Я и сделала это только для того, чтобы в случае чего доказать, что меня хотели убить… Но откуда я знала, что убьют как раз кредитора!
Теперь это заявление тоже было приобщено к делу.
– Понимаешь, – горестно сообщила Марина, – мне кажется, они считают, что мы расправились с кредитором!
– Чтобы не продавать дачу?!
– Вот именно! Ты пойми – чем больше они об этом узнают, тем больше будут нас подозревать! Если я скажу, что меня взяли в заложники и вымогали деньги – значит, у моего мужа была причина убить кредитора! Об этом и заикаться нельзя!
Алина прикусила нижнюю губу. Мысль, которая пришла ей в голову, просто ослепляла – как вспышка магния.
– Послушай, – медленно проговорила она. – Есть человек, у которого была еще более веская причина убить кредитора. Теперь, когда он мертв, Андрей уже не обязан ему платить. Так или нет?
– Не знаю, – растерялась сестра.
– А кто знает? У него могут быть наследники, но пойдут ли они в суд с твоим обязательством? Имеет ли оно законную силу? А расписка Андрея? Если он занимал деньги под проценты – могут ли они понести такую записку в суд? Да разве кредитор – частное лицо, не банк – имел право давать деньги в рост? Это было выгодно не только вам, но и Андрею!
Марина беспомощно возразила, что долг есть долг и платить все равно кому-то придется. Но удивительно уже то, что с момента смерти этого человека она ни раз не услышала требований денег. А ведь, отпуская ее, те люди сказали, что свяжутся с нею в самое ближайшее время.
– Тебя отпустили утром в среду? А он погиб вечером во вторник. Так, может, тебя и отпустили именно потому, что узнали о его смерти?
– Испугались, думаешь?
Алина всплеснула руками:
– Я думаю, просто поняли, что с тебя больше нечего взять!
Сестра была вовсе в этом не уверена. Собранные Василием деньги по-прежнему держали наготове – в любой момент она была согласна отдать их взамен на свою расписку.
– Но ведь обязательство приобщено к делу! – напомнила ей Алина. – Кто же тебе его предъявит?
Марина вдруг расплакалась – на глазах у прохожих. Многие поглядывали на женщин, стоявших у двери магазина. Алина мельком подумала, что это довольно странная реклама для «Папарацци».
– Ой, я бы отдала все, что угодно, только бы нас оставили в покое! – всхлипывала та. – И чтобы дети вернулись!
Сестра попыталась ее успокоить. Она говорила, что дети просто обижены отношением родителей к собаке. Что является пустяком для взрослого человека – для ребенка становится трагедией. Наверное, найдя на даче труп Дольфика, дети вообразили бог знает что. И решили помучить родителей, отомстить им.
– А если их похитили? – воскликнула Марина.
– Кому они нужны, если кредитор уже мертв, а твоя расписка – в милиции?
– Да, но…
– И потом, ты сама призналась, что никто, кроме Андрея, даже не заговаривал с тобой об Илье и не шантажировал детьми! – Алина нахмурилась: – Честно говоря, во всей этой истории мне больше всех подозрителен он! Кстати, он-то где? Неужели его оставили в покое?