вместе! И потом – они на тебя обиделись. И зачем было врать, что Дольфик сбежал? Сказала бы им прямо, что собаку убили. Ты соображаешь, что они могли подумать, когда вошли в дом и увидели Дольфика на полу с пробитой головой?! Да они наверняка решили, что это ты убила собаку!
– Они не могли так подумать!
– Успокойся, могли! Тем более что уже были озлоблены. И тут Илюшка предлагает уйти от родителей-сволочей к настоящему, родному отцу. Бог знает, что у него в голове творилось, но кто его отец – парень уже давно знал. А теперь, возможно, и Катьке кое-что рассказал. Уж наверняка Андрей не стал бы скрывать от сына такой интересный факт.
Марина была совершенно убита. Она спросила, не думает ли сестра, что дети подсмотрели, куда были спрятаны деньги, и, убежав из дома, решили в довершение мести обчистить мать?
– Ну почему из мести? – возразила Алина. – Они могли это сделать из чисто практических побуждений. Ты вспомни, я же тебе говорила – Андрей сидел на мели. Занимал у старого приятеля какую-то жалкую сумму, на которую с тремя детьми не мог бы кормиться и две недели! А еще нужно было где-то жить, а если предположить, что они куда-то поехали… Нет, моя милая. Тут явно постарались твои детки – решили раздобыть деньжат на романтическое путешествие! И кто их подговорил на это – я тоже подозреваю. Андрей-то хорошо знал, что деньги уже собраны!
– Пятнадцать тысяч, – потрясенно прошептала Марина. – На эти деньги они могли заехать бог знает куда! Я никогда их не увижу!
Алина попросила ее не говорить глупостей. Она даже попыталась обмануть сестру, предположив, что деньги мог взять и ее муж. Просто не успел об этом сказать. Так или иначе, но Василий в самое ближайшее время даст показания, которые все объяснят.
Но было непохоже, чтобы Марина ей поверила. Во всяком случае, она не успокоилась. Когда она заканчивала разговор, голос у нее был совсем больной и усталый. В нем ясно слышалась паника – и еще безнадежность.
Прежние незатейливые показания Василия Пружанского – о том, что он не помнит, как провел вечер вторника, следователя не удовлетворяли. Он прямо сказал об этом сидевшему перед ним человеку и попросил сделать усилие и вспомнить.
– Вы себе же хуже делаете, – доброжелательно сказал он. – Охота вам сидеть в СИЗО?
Василий в самом деле выглядел неважно. Посеревшее, осунувшееся лдицо, несвежий воротник рубашки, отекшие пальцы. Он облизал губы и сказал, что ничего к своим прежним показаниям добавить не может.
Его уже ознакомили с теми показаниями, которые дали его жена и свояченница. Он выслушал все сообщенные ему подробности с непроницаемым лицом. Поднял глаза только раз, когда упомянули о Кате.
– Вы знали о тех слухах, которые ходили насчет девочки? – спросил его следователь.
– Впервые слышу.
– Ваше мнение?
Василий сжал руки в замок:
– Это неправда.
– И ваша жена никогда не рассказывала вам, что встречалась с Андреем Цветаевым после вашей свадьбы?
– Нет. И хватит об этом, – настойчиво повторил тот. – Я ничего не знаю.
Историю об отсутствии своей жены, о ее просьбах достать денег Василий подтвердил. Он сказал, что сперва они с женой решили об этом не рассказывать, но раз уж она первая передумала – ему тоже нет смысла отпираться.
– Зачем вы решили об этом молчать? Вы же знаете, что могли подать в суд на этих людей.
– Они ей ничего не сделали.
– Странная у вас позиция, – заметил следователь, заглядывая в бумаги. – И тем не менее вы за нее боялись, раз занимали деньги. Сколько вы собрали?
– Я занял пять тысяч долларов. У знакомых, под расписки.
– А вы видели когда-нибудь обязательство, написанное вашей женой?
Василий помолчал, потом поднял глаза. В его взгляде мелькнуло удовлетворение – он распознал ловушку:
– Да как же я мог его видеть? Я никогда с тем человеком не встречался.
– Вы имеете в виду кредитора? Но как же он в конце концов оказался на вашей даче?
– Вот уж не знаю, – мрачно отрубил тот и попросил закурить.
Пока он курил, следователь его не трогал – Василий явно ушел в какие-то раздумья. Наконец он заговорил сам. Василий попросил не требовать от него слишком многого – ему в самом деле сложно восстановить в памяти события почти десятидневной давности. Тем более что это был очень нервозный день – ему пришлось мотаться по всему городу, из конца в конец, занимать деньги, упрашивать, уговаривать… И он в самом деле не может точно сказать, как именно провел вечер.
– Но свою встречу с Андреем Цветаевым вы помните?
– Это я помню, – сдержанно ответил Василий. – Но что тут такого? Мы случайно встретились.
– Вот как? И это была ваша первая встреча за последние годы? Или вы виделись еще когда-нибудь?
– Если и виделись, я этому значения не придал, – небрежно ответил тот.
Следователь заметил, что жена Пружанского дала несколько иные показания. Она утверждала, что муж не только избегал общения со своим бывшим приятелем, но даже имя его запрещал произносить.
– Она преувеличивает, – неохотно ответил Василий. – Мне просто неприятно было его видеть. Раз вы теперь все узнали насчет ребенка, то сами можете понять… Как мужчина мужчину.
Последние слова он произнес как-то странно – почти умоляюще, – и это очень не вязалось с его показным, бесстрастным тоном.
– Я вас охотно пойму, – пообещал ему следователь. – Тут ничего объяснять не требуется. Вот только удивительно, что вы встретили Цветаева столько лет спустя и в такое сложное для вас время. Это что же – простое совпадение? Может, он сам вам позвонил и назначил встречу?
– Ничего подобного.
– Значит, случайность?
– Ну да. Я заехал на ВВЦ к одному знакомому, машину оставил на стоянке. А потом, когда собирался уезжать и подошел к машине, заметил неподалеку Андрея.
Андрей, по его словам, покупал себе хот-дог в ларьке. Он тоже заметил старого приятеля и сразу его узнал. Да, они в самом деле заговорили друг с другом. Никаких конфликтов не было, и о делах они не упоминали. Просто поздоровались, перекинулись парой фраз. Потом подошла какая-то девушка, но Андрей быстро от нее избавился. И все – вскоре после этого он доел свою булочку с сосиской и ушел сам. Куда? Василий этого не знает.
– Вы не предлагали его подвезти? Он был без машины?
– Я не знаю, была ли у него машина. Но подвезти я его не предлагал. Мне не хотелось общаться с ним так тесно.
– А что за приятель у вас на ВВЦ? Он живет неподалеку?
– Да, – с запинкой ответил Василий. Он явно растерялся, взгляд забегал.
Следователь попросил уточнить адрес, но этого сделать не удалось – Василий-де помнил только приблизительное расположение дома. Он поспешно добавил, что тогда так и не нашел этого человека. И сейчас не найдет – адреса-то у него нет.
– Зачем же вы туда отправились без адреса?
– А я знал, что он человек состоятельный, сможет мне помочь. Надеялся, что вспомню. Не вышло.
– А может быть, он работал на ВВЦ? – настойчиво спросил следователь. – Кстати, как и кредитор Цветаева.
Василий еще больше посерел и ничего не ответил.
– Как? Вы не знали, что кредитор Цветаева содержит магазин в одном из павильонов выставки?
– Я в тот вечер ни о каком кредиторе ничего не знал, – выдавил Василий. – Мне жена рассказала, но только на другой день, когда вернулась.
– Но неужели Цветаев, увидев вас случайно, ни словом не обмолвился, что ваша жена пожертвовала ради него дачей? Ведь это вас прямо касалось!
– Нет, он ничего мне не сказал!
Следователь заметил, что в таком случае Цветаев – очень интересный человек, если считал такое поведение в порядке вещей.
– Ведь он вас практически ограбил, пользуясь добротой вашей супруги! И вот встречается с вами случайно, – последнее слово он выделил особенной интонацией, – и ни слова об этом! Уж такие новости нужно сообщать!
Василий пожал плечами.
– Значит, вы встретились на ВВЦ около семи часов вечера, поговорили несколько минут и расстались? Вы настаиваете на этом?
– Так и было.
– И куда вы поехали потом, не можете вспомнить?
Василий сказал, что точно не сможет. И даже пытаться не будет – день был такой сумбурный! Одно он знает точно – что домой тогда вернулся очень поздно.
– Разумеется, – приветливо сказал следователь. – Добираться-то пришлось из Подмосковья, да еще на электричке.
– Что вы… – начал было Василий, но тут же умолк – на стол перед ним легла слегка помятая, бледно-розовая бумажка. Квитанция об уплате штрафа за безбилетный проезд.
– Дело в том, Василий Станиславович, что мы показали вашу фотографию, а также фото вашего друга бригаде контролеров-ревизоров, которая в тот вечер работала на вашей ветке. Особенно мы ни на что не рассчитывали, но нам очень повезло. Дело в том, что один из членов бригады постоянно проживает в вашем дачном поселке и, соответственно, знает вас в лицо. Правда, штраф вам выписывал не он, а его напарник – они работали в разных концах вагона. Он, кстати, даже подумывал заговорить с вами, спросить, почему вы не на машине, что случилось. Но вы, по его словам, были увлечены беседой со своим приятелем. Именно с Андреем Цветаевым. Его тоже узнали по фотографии. Причем оба члена бригады.
Василий даже слегка привстал. Он открыл рот, явно собираясь что-то сказать, но тут же передумал и тяжело опустился обратно на стул.
– Ну не будете же вы отрицать очевидные вещи, – ласково сказал следователь. – Машину свою вы оставили на платной стоянке, там же, возле ВВЦ. Это тоже установлено – работники стоянки запомнили и вас и вашу машину потому, что вы оставили ее там намного дольше оплаченного срока. Забрали ее только утром следующего дня. Будете это отрицать?
– Не буду, – тихо ответил тот.
– Ну так, может быть, поговорим начистоту? Если в вашей встрече со старым другом не было ничего криминального – что же вам скрывать? В конце концов, главным заинтересованным лицом был все-таки он.