– Вор? Можете говорить смело, это меня ничуть не обидит, – спокойно произнес Ловкач. – Но вы правы, сегодня я – деловой.
– А алмазы королевы?
Ловкач глубоко вздохнул.
– За ними охотятся, – сказал он. – Мне интересно знать, как их похитят. В деле серьезные люди… Я надеюсь, вы не думаете, что я стану называть имена? Если думаете, то вас ожидает большое разочарование.
– Они уже здесь, в посольстве? – быстро спросил Дик.
– Не знаю. Я для этого и пришел, чтобы все узнать. Я профессионал, но не из тех, кто работает по накатанному. Я, как хирург… Люблю смотреть, как другие проводят операции. Так можно научиться чему-то новому, чему-то такому, о чем ты никогда и не узнал бы, если смотришь не дальше собственного носа. Чужой опыт может здорово пригодиться.
Шеннон на миг задумался.
– Ждите здесь… И держитесь подальше от столового серебра, – сказал он и, не обращая внимания на негодующие протесты Ловкача, быстро вышел в переполненный зал, протискиваясь сквозь толпу, пока не добрался до более-менее свободного пространства, где стояли, беседуя, посол и высокая усталого вида женщина, ради безопасности которой он и оказался сегодня в приемном зале посольства. Ее шею украшала сверкающая цепочка, которая вспыхивала и рассыпалась искрами от каждого вялого движения женщины. Повернувшись и став разглядывать толпу гостей, сыщик через какое-то время заприметил молодого человека в монокле, который о чем-то оживленно разговаривал с одним из секретарей посольства, и, встретившись с ним взглядом, сделал знак подойти.
– Стил, здесь Ловкач Смит. Он говорит, что кто-то сегодня собирается «взять» ожерелье королевы. Глаз с нее не спускать. Найдите кого-нибудь из служащих посольства, пусть еще раз проверят список гостей. Если найдется кто-то не из списка, сразу ведите его ко мне.
После этого он вернулся к Ловкачу, допивавшему третий бокал.
– Послушайте, Ловкач. Почему вы пришли, если знали, что кража запланирована на сегодня? Если вы не в деле, вы же первый, кто попадает под подозрение.
– Понятно, я об этом подумал, – ответил тот. – Это и есть причина моего смятения. Смя-те-ни-е! – повторил он, смакуя каждый звук. – Я это слово на прошлой неделе выучил.
С того места, где они стояли, была видна главная дверь в зал. Люди все еще продолжали прибывать, и, бросив взгляд в ту сторону, сыщик увидел высокого, широкого в плечах мужчину средних лет, рядом с которым шла девушка такой красоты, что даже у толстокожего Ловкача перехватило дыхание. Но, прежде чем Дик Шеннон успел рассмотреть их получше, пара скрылась из виду.
– Вот это красавица… А Мартина Элтона я что-то здесь не видел. Она пришла с Лейси.
– Лейси?
– Достопочтенный Лейси Маршалт. Миллионер… Из тех, кого жизнь по головке не гладила. Начинал он на улице и всегда готов туда вернуться. А леди вы знаете, капитан?
Дик кивнул. Дору Элтон знали почти все. Эту светскую львицу чаще всего видели на театральных премьерах или в самых модных вечерних клубах. Впрочем, лично с ней он знаком не был.
– Красавица, – повторил Ловкач, восхищенно качая головой. – Ну и красавица! Будь она моей женой, я б ей не позволил с этим Лейси вертеться. Уж можете мне поверить, сэр. Но в Лондоне это обычное дело.
– Как и в Нью-Йорке, в Чикаго, в Париже, Мадриде и Багдаде, – сказал Шеннон. – Ну что, Перси?
– Вы хотите сказать, мне пора на выход? Что ж, можете радоваться, вы испортили мне вечер, капитан. Я пришел сюда, чтобы что-нибудь узнать и понять, как мне поступать дальше. Знал бы, что и вы здесь, не стал бы белую рубашку напяливать.
Дик проводил его до двери и подождал, пока нанятая им машина скрылась из вида, после чего вернулся в большой зал, где занял удобную для наблюдения позицию и принялся ждать. Кто-то из гостей, ненароком забредя в один из пустых коридоров посольства, увидел там мужчину, сидевшего на стуле, с трубкой во рту и газетой в руках.
– Прошу прощения, – сказал гость, – кажется, я заблудился.
– Да, пожалуй, – холодно ответил курильщик, и гость, совершенно честный и невинный человек, поспешил ретироваться, удивленно размышляя, зачем этому странному господину понадобилось сидеть под распределительным щитком, с которого контролировалось все освещение здания. Шеннон не хотел рисковать.
В час дня, к величайшему облегчению Дика Шеннона, Ее Величество королева Финляндии покинула посольство и отправилась в гостиницу в Бакингем-гейт, где она остановилась инкогнито. Сыщик стоял с непокрытой головой, пока задние фонари ее автомобиля не растворились в тумане. На переднем сиденье рядом с водителем сидел вооруженный полицейский, поэтому он не боялся, что по дороге с королевой что-нибудь случится.
Дик Шеннон направился на своей машине в Скотленд-Ярд.
Медленно проехав мимо Вестминстерского аббатства и ориентируясь по гулким звукам Биг-Бена, Шеннон нашел Скотленд-Ярд и въехал через арку во двор главного полицейского управления.
– Пусть кто-нибудь загонит машину в гараж, – приказал он дежурному полицейскому. – Домой пешком пойду, от греха подальше.
– Вас инспектор спрашивал, сэр… Он ушел на набережную.
– Хороший вечерок для прогулок, – улыбнулся Дик и потер уставшие глаза.
– Речная полиция ищет тело человека, которого бросили в воду сегодня вечером, – с удивлением услышал он.
– Бросили? Вы хотите сказать, он прыгнул в реку?
Дик Шеннон не стал задерживаться. Уют его личного кабинета с камином больше не манил его. Он ощупью добрался до широкой набережной и там быстрым шагом пошел вдоль парапета. Туман к этому времени сделался совсем непроглядным, заунывные гудки речных буксиров, капитаны которых отчаялись победить стихию, уже перестали оглашать окрестности.
Рядом с каменным свидетелем былой славы Египта он увидел небольшую группку людей и направился к ним. Когда он подошел совсем близко, инспектор, который был в штатском, вышел ему навстречу.
– Убийство… Речная полиция только что нашла тело.
– Утонул?
– Нет, сэр. Этого человека забили насмерть перед тем, как бросить в воду. Хотите его увидеть – спуститесь вниз.
– Когда это случилось?
– Сегодня около девяти… Или, вернее, вчера. Сейчас-то ведь уже почти два.
Шеннон спустился по узкой лестнице, идущей к воде с обеих сторон обелиска, и включил карманный фонарик. Из тумана вынырнул нос лодки и развернулся так, чтобы ему было видно то, что лежало бесформенной грудой на корме.
– Я провел предварительный обыск, – доложил сержант патруля. – В карманах у него пусто. Но этого человека будет легко опознать. У него старый шрам через всю щеку.
– Гм, – задумчиво произнес Дик Шеннон, рассматривая труп. – Надо будет его еще раз внимательно обыскать.
Обратно в полицейское управление он ушел с инспектором. В фойе, которое пустовало, когда он уходил, теперь было не протолкнуться, ибо в его отсутствие поступило известие, превратившее весь Скотленд-Ярд в гудящий улей и поднявшее с постелей всех столичных сыщиков. В самом темном месте улицы Мэлл машину финской королевы остановили, полицейского застрелили, а алмазное ожерелье Ее Величества исчезло, словно растворилось в тумане. И ему не суждено было отыскаться до тех пор, пока некая девушка, которой в ту минуту снился беспокойный сон, напрямую связанный с курами, не приехала в шумный, сверкающий, огромный город повидать ненавидевшую ее сестру.
Глава IIIОдри
– Питер и Пол – по четыре шиллинга с головы, – докладывала престарелая миссис Граффитт, близоруко щурясь на монетки, которые выкладывала на стол. – Генриетта, Марта, Дженни, Королева Елизавета и Хольга…
– Ольга, – поправила ее девушка, сидевшая за столом с карандашом в руках. – Даже кур нужно уважать.
– Мясник Грибс дал за каждую по полкроны. Все-таки как-то не по-христиански называть кур человеческими именами.
Одри Бедфорд произвела быстрый подсчет.
– Вместе с мебелью выходит тридцать семь фунтов десять шиллингов, – сказала она. – Этого должно хватить, чтобы заплатить кормильщику кур, вам на жалованье и мне на поездку в Лондон.
– А куда вы поедете, мисс? – миссис Граффитт умело сменила тему.
– Не знаю. Может, в Лондон.
Одри обвела взглядом комнату, в которой ей был знаком каждый уголок. Стул, на котором любила сидеть ее мать, глядя на почерневший камин, Одри сожгла. В огне еще можно было различить его обуглившуюся ножку.
Нет, эта комната не вызывала нежных воспоминаний, с ней были связаны мысли о тяжелой, монотонной работе и тоске. Отца своего она не видела, а миссис Бедфорд никогда о нем не рассказывала. Он оказался подлецом, и из-за него благородной женщине пришлось испытывать нужду и лишения.
– Он умер, мама? – однажды спросила девочка.
– Надеюсь, что да, – был твердый ответ.
Дора никогда не задавала таких вопросов, но она была старше, имела больше общего с матерью, разделяя ее чувства, и больше походила на нее холодным характером.
Все было кончено. Одри открыла калитку, свернула на короткую дорожку до церковного двора и молча постояла у могилы, сложив перед собой руки.
– Прощай, – наконец произнесла она ровным, спокойным голосом и вернулась в дом.
Конец и начало. Она не испытывала ни сожаления, ни радости. Ее чемодан с книгами уже был отправлен на станцию, где ему зарезервировали место до камеры хранения на вокзале Виктория.
А что касается будущего… Она была довольно неплохо образованна, начитанна, умна, имела зачаточные познания в скорописи, которой обучалась сама долгими зимними вечерами.
– Времени еще полно, – сказал водитель сельского омнибуса, забрасывая ее чемодан в темные затхлые недра своего экипажа. – Если бы не машины, я бы вас довез еще быстрее, но сейчас приходится ездить очень осторожно.
Эти слова оказались пророческими. Девушка уже хотела вслед за своим чемоданом забраться в омнибус, когда появился незнакомец. Некоторая небрежность в одежде придавала ему вид какого-нибудь средних лет помощника адвоката.