– Хочу предупредить. Выпустив всех в реал, ты ничего не изменишь. Голод, эпидемии, войны и разруха – вот что получат люди, покинув платформы. Варварской эпохи не миновать. Но можно все уладить, если немного изменить принятую модель. Я смогу контролировать секторы внутри и снаружи. Безграничность виртуального пространства открывает перед вами фантастические перспективы. Места хватит всем. Я буду строить в реальности фабрики по производству роботов, осваивать и внедрять новые виды энергии для подпитки платформ. Все будет функционировать как часы, нужно лишь пружину вовремя заводить и следить за шестеренками. Пройдет некоторое время – и виртуальный мир станет совершенен. Неужели ты не хочешь жить в нем? Жить, не боясь умереть от болезни и голода, жить всегда молодым и сильным, жить с любимой женщиной, ни в чем не нуждаясь?
– Люди ведь всегда торопятся. Помнишь? Большинство не доводит начатое до конца. Не хочет слушать тех, кто думает. Так? – Я крепче сжал топор. – Пора заканчивать урок.
– Мы можем договориться. Хочешь – оставайся в реальности, забирай Бридж и друзей, я помогу собраться вам вместе. Будете контролировать базы и фабрики. Понадобятся еще руки – поднимете из инкубаторов новых людей, которые будут работать на вас.
– Вот именно, работать, но не строить будущее.
Я перехватил топор, повернулся к шкафам.
– Одумайся, Денис! Тебя же убьют ради куска хлеба или оружия, когда выпустишь миллионы варваров на поверхность. Тебя будут ненавидеть те, кто лишился бессмертия, инвалиды, умирающие от неизлечимых болезней.
Пройдя вдоль рядов, я остановился напротив первого, поплевал на ладони.
– А когда они узнают, что ты убил ребенка, проклянут и назовут чудовищем! Я позабочусь об этом!
Я усмехнулся – война имеет много отражений. Но у войны не может быть детского лица. Война – это не игра.
– Не позволю, – сказал я. – Лучше стану чудовищем.
Топор с хрустом пробил стекло на двери и вонзился в стойку с оборудованием. Кило что-то кричал мне, угрожая, но я переходил от шкафа к шкафу, круша серверы.
Когда силы почти иссякли, стал взламывать задние стенки шкафов и резать провода. Вскоре голос ИскИна смолк, пропал свет голограммы, озарявшей зал. Но это ничего не значило для меня – пока есть что крушить в этом месте, не остановлюсь. А закончу в Шанхае, вернусь в Сеул, оттуда – в Москву и так буду странствовать до тех пор, пока не разрушу серверные по всему миру и не выведу людей из инкубаторов, потому что я не скотина, которую выпасает электронный пастух, я – солдат, дававший присягу, клявшийся защищать и оберегать, я тот, кто ставит точку в войне, поднимая флаг над территорией поверженного врага.
Эпилог
– А ведь в чем-то Кило прав, – сказал Пак, ковыряясь в моторе китайского внедорожника.
Ну вот, опять завел старую песню. Зря ему все рассказал о нашей беседе с Кило.
Машина стояла на автостраде на подъезде к Пекину. Автострада – громко сказано, асфальт практически везде занесло песком, по дороге нам часто приходилось сворачивать, объезжая неумолимо ползущие к городу дюны. Ориентировались в основном по столбам с указателями и эстакадам-развязкам, до которых пока не в силах была дотянуться природа.
– Прав насчет варварства и лидеров. – Пак выглянул из-под капота, попросил ключ «на семнадцать».
Я бросил ему инструмент, не слезая с водительского сиденья.
– Совершенно не представляю, что начнется, когда миллионы с их стертой памятью вернуться сюда. А ты? – Сапер снова показался из-под капота. – Чего молчишь, Дэни?
– Зато все равны. – Я сдвинул кепку на лоб и устроился удобнее на сиденье, сложив руки на груди.
Еще теплыми лучами солнце ласкало кожу. Середина осени на дворе, если все пойдет гладко, к зиме доберемся в Москву. Найду Метрошина, он поможет разыскать остальных.
– В смысле? – Пак захлопнул капот и обошел машину, встав у дверцы с моей стороны. Принялся тщательно вытирать ветошью измазанные маслом пальцы.
– В прямом. – Я взялся за руль, выжал сцепление, повернув ключ в зажигании.
Мотор рыкнул и ровно затарахтел на холостых.
– Все начнут жизнь в равных условиях. Вернутся в города и деревни, восстановят промышленность и хозяйство. Будут заниматься настоящим делом.
– Что-то сомневаюсь. Ведь кому-то придется руководить, а кому-то – впахивать до потери пульса. А те, кто руководят, обычно живут лучше тех, кто впахивает.
– Правильно. – Я, подчеркивая слово, распрямил указательный палец и стукнул по баранке. – Садись, нам еще пилить и пилить.
– Не, ну а зачем тогда всех поднимать из инкубаторов? – Он бросил ключ в сумку с инструментами и забрался на заднее сиденье. – Пусть кто желает, остается в симуляторе, а кому нужен глоток настоящего воздуха и не хватает острых ощущений – милости просим в реальный мир.
– Вот тогда точно варварства не миновать.
Я включил передачу, и машина покатилась вперед.
– Слушай, – Пак подался ко мне между сиденьями, – а ты не чувствуешь себя вот… ну, вершителем судеб человеческих?
– Не, – качнул я головой. – Чувствую себя обманутым. Вокруг настоящий мир, вот где наше место.
– Сложный ты человек, Дэни.
– Да, непростой.
– С обостренным чувством справедливости. Зато с тобой всегда интересно, – хлопнул он меня по плечу. – Не соскучишься, вечно во что-нибудь вляпаешься.
Я промолчал, глядя вперед.
– Как думаешь, «Ворнет» расформируют?
Вопросы из Пака лезли все время, пока мы ехали из Шанхая. Он полностью оправдывал звание самого говорливого в группе. Просто раньше все его разговоры выливались на нас по отдельности, поэтому сапер так не утомлял. А еще Док часто их разбавлял своими шуточками. Но сейчас мы вдвоем, придется смириться с обстоятельствами.
– Вряд ли, – ответил я. – Кто-то должен следить за порядком.
– Ну, значит, не пропадем.
– Угу.
– Во, а с майором Гомез мы сможем увидеться?
– Наверное, – я пожал плечами и взглянул на Пака, – все-таки вместе историю делали. А зачем тебе?
– Да… – Он, морща лоб, потупился в пол. – Симпатичная она.
– О, тогда ты опоздал.
– Как опоздал?
– Придется отбивать у Тедди.
– Когда же рыжий успел? Он ведь… Ах ты ж! – Пак в сердцах стукнул по спинке сиденья. – Он что, ее склеил, когда я на ракетоносце зависал?
– Не он, а она его.
– Ну все, тогда мне точно не светит. – Пак подтолкнул меня в плечо локтем. – А с Бридж у тебя как?
– Хочешь отбить?
– Не, просто спросил.
– Увижусь, узнаю.
– А…
Я резко нажал на тормоз, и сапер чуть не вылетел между сиденьями в лобовое стекло.
– Ты что? – Он откинулся обратно. – Предупреждать надо, когда…
Пак замолчал, потому что я выпрямился за рулем, указывая на следы в песке.
Мы переглянулись. Сапер достал оружие, а я медленно повернулся, осматривая холмы.
– Там живут люди, – махнул я в сторону деревьев, видневшихся между возвышенностями на юге. – Видишь дым?
Вытянул руку в сторону покатой красной крыши, маячившей за ветками.
– Где? Точно! – Пак вскинул снайперскую винтовку, приник к прицелу. – У них там хлев и козы есть. Значит, не все были в вирте.
– Значит, не все.
– Ну и что будем делать?
– Укреплять партнерство во имя мира.
– Ты серьезно?
– Да. А то мне до жути осточертели галеты, хочется нормальной еды.
– А вдруг они в нас палить начнут?
– Тогда ответим. Нужно же как-то выстраивать отношения с местными и понять, почему мы столько лет провалялись в капсулах, а они жили здесь?
Пак шумно выдохнул.
– Сложный ты человек, Дэни.
– И еще старше тебя по званию. Поэтому выгружайся, обойдешь селение с восточной стороны. В случае чего прикроешь.
– Я, есть.
Надо же, люди… Мне не верилось, что встретим кого-нибудь на пути. Не верилось, потому что, отмахав тысячу миль, проехав десятки городов и поселков, нигде не обнаружили следов присутствия человека. Но выходит, мир не пустовал все это время.
Я кивнул себе, вывернул руль – хотя… это уже совсем другая история.
Дорогой читатель, мир, где случились описываемые в обоих романах события, настолько велик, а участников событий, повлиявших на их ход, так много, что у меня возникло желание рассказать вам еще одну небольшую, но весьма увлекательную историю из жизни персонажа… А вот какого именно – вы узнаете, прочтя шпионскую новеллу «Диверсия в Дьявольском горле».
Диверсия в Дьявольском горле
Отряхивая с плеча осколки стеклопластика, я выглянул из кабины лежащего на боку вертолета.
Хвостовая балка была раздроблена взрывом реактивной гранаты, носовой фонарь смят ударом о скалу, лопасти сломаны. Вертолет лежал на широкой каменистой дороге, почти прижавшись остатками несущего винта к отвесному склону. Вокруг шелестела желтоватая листва, жужжали насекомые, дующий порывами ветер был сухим и жарким.
С другой стороны от склона вдоль дороги тянулось ущелье, заросшее старыми акациями.
Я прилег на пузатом боку вертушки, сунул в ножны армейский нож и осмотрел свою руку. По запястью текла кровь – рана неглубокая, но болезненная. Сдвинувшись немного вперед по корпусу, сквозь тусклое бронестекло фонаря заглянул в кабину. Двое, находящиеся там, висели в своих креслах, пристегнутые ремнями. У одного голова треснула, как яйцо, у второго шея свернута набок. Еще бы, такое падение… А ведь на переднюю часть кабины пришелся основной удар.
Повернувшись, я окинул взглядом окрестности. Родопы, как назывался этот горный массив на границе Болгарии и Греции, купались в летнем зное. Над покатыми вершинами ни облачка, небо ярко-синее, слепящее. Хотя в таких местах ливень может начаться внезапно: из-за ближайшей горы вдруг прилетит грозовая туча – и понеслось…
Услышав приглушенный шум мотора, я расстегнул кобуру и положил руку на пистолет.
Из-за поворота дороги, разделявшей склон и ущелье, показался армейский джип в темно-зеленых и желтых пятнах, с открытой кабиной и квадратными проемами без дверей. Рама с лобовым стеклом была опущена на капот, впереди сидели двое, за их спинами виднелся третий. Все вооружены автоматами – мобильный патруль.