Чёрные также не сдают довольно сложный армейский учебно-полевой курс артиллерии, причём, результаты ужасающие. Статистика не публикуется, но, когда я начал изучать тёмный лес артиллерийского дела на базовых офицерских курсах в Форт-Силле, я был удивлён тем, что все негры в моём взводе, начинавшие вместе со мной, вылетели за неуспеваемость или были оставлены на вторичное прохождение курса. А со мной закончили негры, завалившие предыдущий курс и оставленные на вторичное его прохождение. И это не 18-летние зелёные молокососы! Чтобы туда попасть, надо иметь диплом колледжа и пройти предварительное обучение.
Это отсутствие способностей создаёт массу проблем. Одному лейтенанту-негру, который служил под моим командованием в США, понадобились услуги специального коуча, чтобы научиться справляться с бюджетом. Хотя он был выпускником колледжа, он не мог взять в толк как оплачивать счета. Он зарабатывал достаточно денег, но управлять своими финансами он был не в состоянии. На работу ему звонили кредиторы, и положение его на службе было более, чем незавидным.
Когда я служил в Корее, майор-негр, под командованием которого я находился, вёл вверенных ему солдат из казарм. Он отдал приказания по сотовому телефону, а сам проводил оставшееся время за просмотром фильмов. Это отсутствие прямого командования привело к бедственному положению. В офисе оборудование было изношенным, потолочные плиты сгнили или просто отсутствовали, там, где их не было, с потолка свисали провода, столы были покрыты пылью и мусором. Такая замызганная рабочая атмосфера распространялась и на остальных военнослужащих. Капитаны были деморализованы, новоприбывшие лейтенанты не проходили обучения. Сержанты трудились в поте лица чтобы поддержать стандарты. Поскольку никакого плана боевого обучения не было, солдат заставляли заниматься бессмысленными мелкими работами, например, их заставляли подстригать траву у почтового отделения базы.
Когда я впервые прибыл в Ирак, моим коллегой по ночным дежурствам был чёрный с более, чем двадцатилетним опытом службы. Ему поставили диагноз остановки дыхания во сне, и во время сна ему требовался специальный дыхательный прибор. В таком состоянии невозможно находиться в районе боевых действий, но крупные негры внушительны физически, и часто их назначают на такие участки только за это. Перед отправкой в Ирак он проходил комиссию, где его, естественно, забраковали. Он поднял скандал и подрался с врачом. Ему разрешили.
Во время ночных дежурств он составлял обычные отчёты и выполнял обычную административную работу. Утром, на основании его отчётов, я делал свою часть работы, но той информации, что мне была нужна, полностью он не давал. По этой причине мне начали делать замечания по службе. На каждом совещании на пересменках стали разгораться нешуточные споры.
Однажды он обиделся на меня, когда я заметил, что, когда выстреливается артиллерийский снаряд и расходуется определённое количество порохового запала, то для его пополнения нам нужно заказывать как новый снаряд, так и его запал. В ответ он оскорбил меня и напомнил, что я не столь «опытен», как он. Но, я не отступил, и, наконец, допустив элементарнейшую ошибку в споре, он сам себя загнал в угол. Я злобно спросил его понимает ли он вообще, чем он тут занимается. Не в силах ответить, он выскочил из палатки.
В тот же день его комиссовали из Ирака по медицинским показаниям, потому что его машинка для дыхания «сломалась». Позже один военнослужащий сказал мне, что этот офицер брал у него в тот день отвёртку. Так или иначе, моё подразделение никогда больше не получало взысканий по службе.
Тот случай с чёрным офицером послужил началом моего расового пробуждения. Он стал первым в длинной веренице чёрных, которых я повидал в Ираке, которые внезапно обнаруживали у себя стенокардию, затруднения с дыханием и прочие «заболевания», которые снаружи не сразу заметишь. Я не врач, и судить, насколько их жалобы были обоснованы, не могу, но у меня всегда, было инстинктивное ощущение, что все эти внезапные расстройства были симуляцией для того, чтобы получить возможность уехать пораньше домой. Не многие, находясь на войне, желают оставаться на передовой подолгу, ещё меньше хотят возвращаться на неё вновь, но, белые, в основном, уходили со службы лишь тогда, когда они с честью выполняли все свои боевые задачи.
В Ираке меня не раз поражала неспособность многих негров с высшими офицерскими званиями обдумывать проблемы. Однажды я просил поддержку с воздуха района, из которого повстанцы часто обстреливали из миномётов американские базы. Негрофицер отказался предоставить поддержку с воздуха, предложив для уничтожения миномётов разместить снайперов в деревьях. Ирак — выжженная пустыня. Деревья там, если и есть, то, главным образом, это специально поливаемые финиковые пальмы. Снайперов они не выдержат. Тот офицер старательно и храбро нёс службу, но его глупость про снайперов по сей день меня поражает. Плохая работа с личным составом оборачивается потерей возможностей. Мне потребовалось несколько часов, чтобы получить поддержку истребителя-бомбардировщика. Бесценное время было потрачено впустую, а жизни солдат подверглись необоснованной опасности.
Таким же образом в Ираке, мне пришлось охлаждать напряжённость в отношениях между белым подполковником авиации Национальной гвардии и чёрным прапорщиком. Белый полковник был ветераном Вьетнама. Ещё свежи были у него не самые тёплые воспоминания о поведении чёрных со времён своего призыва. А прапорщик был совершенно бесполезным. Мне удалось достаточно просто решить проблему. Я держал их порознь. Чёрному я не давал вообще никакой работы, и он проводил часы бодрствования играя в видеоигры.
Однажды я встретил майора-негра, который был настолько поражён стандартным номером на бампере транспортного средства боевой единицы, что пятиминутное техобслуживание превратилось в послеобеденный марафон. В чём же была проблема? Каждая боевая единица получает определённый номер. Он нанесён на переднем и заднем бамперах в соответствии со стандартным номиналом, по которому каждое транспортное средство оказывается относящимся к определённому отделению. Например, 1-300 IN K-6 означало рота Кило, 1-й батальон, транспортная единица Инфантерии № 300. У различных боевых единиц есть слегка отличные стандарты нумерации, но их не трудно вычислить любому, но не тому чёрному майору, впавшему в прострацию.
Он был действующим офицером и его неспособность понять очевидное распространилась в более важные сферы. Вскоре, замедлил свои функции, а в некоторых местах даже остановил свою деятельность штаб батальонного уровня. Рядовыми процедурами, такими, как, например, координированием комендантской службы и артиллерийскими стрельбами стало сложно управлять. В конечном счёте нормально уже ничего не функционировало. Если у головы, под началом которого находится 500 человек, нет мозгов для выполнения ежедневных заданий, а командир не пользуется необходимым для выполнения его приказов уважением, служба идёт под откос. Люди становятся вечно недовольными и начинают доставлять неприятности. Во время ряда учебных маневров артиллерийские снаряды 155-миллиметрового калибра упали на опасно близком расстоянии от наблюдателей. Младшие офицеры дали ему кличку Жертва аборта. Его потихому убрали, но так, что это не помешало ему продвигаться по службе.
Не все чёрные и прочие небелые были такими дезорганизаторами работы. Многие были просто чудесными солдатами. Но, то, что я видел, было то, что причиной почти каждой крупной проблемы, несчастного случая или скандала, свидетелем которых я являлся на службе, был чёрный либо латиноамериканец.
Чёрные офицеры служат часто не удовлетворительно, но они, по крайней мере, не совершают преступления, распространённые среди молодых чёрных военнослужащих. В качестве комвзвода в мирное время, я всегда был в курсе проводимых расследований изнасилований. Подозреваемые неизменно были негры. Белые напивались и хулиганили, но я никогда не слышал, чтобы белые насиловали. Благодаря этим расследованиям я узнал новый для себя термин; «паровозик». Он означает групповое изнасилование, совершаемое мужчинами, выстраивающимися в ряд, в ожидании своей очереди. Этот термин — сугубо чёрный сленг.
Один чёрный солдат, служивший в моём взводе, хорошо нёс службу и старался, но у него за плечами был тяжёлый «багаж». Его забрали в военную полицию за вождение в нетрезвом виде, и мне пришлось выдавать ему всё боевое оружие заново. Он сказал, что оно было у него похищено, но я подозреваю, что он его просто продал. Однако, службу свою он нёс хорошо, и я старался ему помочь, когда его таскали в гражданский суд по делу об изнасиловании. Мы даже освободили его от отправки на неделю раньше его сослуживцев, чтобы дать ему возможность присутствовать на судебных заседаниях.
В день суда, чтобы оказать поддержку своему, в суд прибыли сержант его взвода и командир расчёта, одетые с иголочки. Судья сообщил командирам, что подозреваемый не явился ни на одно из предварительных заседаний суда, и что его намерены арестовать. Куда он ходил, когда мы его отпускали, мы не знали, но в суд он не приходил. Его командиру пришлось начать заполнять бумаги для того, чтобы уволить его из армии.
Иногда негры-офицеры и командиры тоже совершают ошибки своих младших по чину братьев. В армии вынуждены были покрывать серьёзный скандал, связанный с групповым изнасилованием, когда группа негров-офицеров из 10-й горнострелковой дивизии насиловала и снимала на видео изнасилование нескольких женщины-военнослужащих. Офицеры были выпускниками курса обучения для чёрных, и они привели своих жертв в качестве развлечения на встречу однокурсников. Это было сразу после скандала в Тэйлхуке в 1991 г., так что все негативные публикации в прессе и расовый аспект были быстро потушены высшим генералитетом. Негры-офицеры были уволены и сокрытие этого случая было настолько мощным, что я так и не смог найти упоминаний его в Интернете. Я сам узнал об этом факте от двух ветеранов службы, которые даже не были знакомы друг с другом, и вообще были из разных военных структур.