н напился и пришёл в сарай, принес ведро воды и остатки от кабана. Мама ела, она ждала случая сбежать и копила силы. В этот раз отец был зол, он снова просил ее показаться человеком и поговорить с ним, мама махала в протест головой. Тогда отец стал палкой бить ее пуще и сильнее прежнего. И когда мама была близка к смерти и не могла себя контролировать она перекинулась в человека. Отец надругался над ней. Мама когда пришла в себя даже и не поняла что он сделал. По меркам оборотня она была молода. По глупости та и ушла из прайда сородичей. Потерялась, и попала в беду. Через время она поняла что беременна, это понял и отец. Меньше издеваться он не стал. За время проведенное с ним мама научилась быть послушной, боль хорошо учит. Я, и мои два брата и сестра родились ночью. Я была последней. Мама была одна и рожала нас в тишине. Я была очень маленькой и слабой, мерзла. Мама спрятала меня под лапой и грела как могла, мы родились в животном обличии. Отец пришёл утром и увидел новорожденных сосущих мать. Отец обезумел, проговорил ругань и вышел с сарая, вернулся обратно с мешком. Он забрал братьев и сестер и унес. Их ждала страшная участь, их приняла река прям в том же мешке. Я потом часто думала что и лучше бы и я была вместе с ними. На третий день я обратилась. Мама прятала меня как могла. Она поняла какая участь настигла ее детей. Она вынуждена была перекинуться в человека и кормить меня. Кормящей ее и застал неожиданно отец. Голой кормящей младенца. Он опешил и не смог убить меня, тогда мама в первые заговорила с ним. Она умоляла не убивать меня, и обещала быть послушной. Отец сделал ошейник на шею тугим маме, чтобы если она перекинется снова, ошейник ее задушит. Меня тоже он привязал, но за ногу. Принес тряпок и шкуры что бы не замерзла. Стал носить людскую еду. Мама страдала, для нее было невыносимо не менять ипостась. Она тихо сходила сума. Отец не перестал издеваться, я очень его боялась, очень. Много лет мы жили в клетке сарая. Отец стал нелюдим, меня он не показывал людям. Я росла, мама сходила с ума. И однажды она не выдержала и перекинулась. Я спала и не видела, на утро обнаружила маму, она не дышала. Отец два дня не приходил а когда вернулся озверел от увиденного он кричал и плакал. Мне было пять лет. Куда он дел маму я не знаю. Шло время, я постоянно была одна. Слезы и просьба меня отпустить на отца не влияли. Он был глух. Перекинуться я не пыталась. И вела себя тихо. Когда было мне лет десять отец стал меня выпускать на воздух. Какое это было счастье. Я могла хоть и привязанная за шею, но ходить по дождю и солнцу. В холодное время я стала жить в доме. Когда уходил на охоту запирал. Я научилась читать, сама. Пьяный, он показал мне как читаются символы я все запомнила. Иногда он говорил со мной, но очень редко. Три зимы назад он женился. Жена тихая женщина, не очень была мне рада, боялась. А когда родила мальчика вообще перестала себя сдерживать, и стала меня обижать. Она знала кто я и просто боялась. Она начала врать и наговаривать. И так преуспела в этом, что и сама себе верила. Однажды когда отец был пьян она исцарапала себе руки и сказала что это я сделала. Отец с пьяну ей поверил. Страшен он, и не ведает что делает в гневе. Глаза наливаются кровью, лицо искажается, он ужасен. Он меня побил, жена его не ожидала даже что он способен на такое. Да было поздно. Я видела что она была испугана и даже сожалела. Рана на спине загноилась, хотя у меня все быстро заживает. Было так больно и обидно. Книжки сожгли, до сих пор помню как они ярко горели. Брат все время плакал, всегда, день и ночь. Отец постоянно был зол. Мачеха тоже. Я слышала из сарая как они ругались. Тогда впервые я решила сбежать, надежда сгорела вместе с книгами что моя жизнь изменится. Спина зажила, я выжидала. Подгадала момент и смогла открыть замок. У меня была фора ночь, я это понимала. Почему-то я решила, что когда сниму оковы то смогу перекинуться и убежать далеко далеко… У меня не было особого плана, главное далеко уйти. Я смогла бесшумно уйти не потревожив собак. Я бежала, да только перекинуться не получалось. Отец меня конечно же нашёл. Да только домой не привел. До реки …
— Что дальше?
— А дальше все. Я не сопротивлялась. Он загнал меня собаками, сил не было.
Никон был обескуражен. Он не поверил. В его понимании мира такова не может быть, хотя … Люди способны на страшные поступки. Ливада протянула руки к очагу на земле, пальцы дрожали. Она заговорила.
— Мне иногда кажется что я все придумала, про маму оборотня. И что она была просто строптивой женщиной. И что я просто нелюбимая дочь злого человека. Не молчи, скажи что думаешь!?
— Не знаю что я думаю. Такое придумать надо талант иметь. Но раны и шея говорят лучше слов. Ты не врешь. Как же ты спаслась в реке?
— Не знаю, плавать не умею. Помню что тянуло в низ, было очень холодно! И темно, и слова отца что скажет всем, что не нашёл и, что давно надо было это сделать.
— Ты его просила не делать этого?
— Нет, с пяти лет я не говорила с ним. Не могла себя заставить. Я так его боюсь что немею когда вижу.
— Немыслимо…
— Не прогоняй, я сама уйду, только немного окрепну.
— Да, так и сделаем. Ливада, не беспокойся, набирайся сил, не прогоню. Ты не первый оборотень с кем я знаком. Мне на вашего «брата» везет. Тайлину правда в первые вижу. Дивно даже. Этот вид оборотней очень далеко от сюда обитает.
— Я иногда думаю что я просто человек. В животной форме родилась и больше не было смены ипостаси. Если бы не мой слух и нюх и быстро не заживали раны я бы считала себя просто человеком.
— Раны и правда быстро заживают. Я это заметил. Ты кушай, мне подумать надо.
— А кого из оборотней вы видели? Так интересно!
— Лисицу, та еще заноза. Ласка встречалась. Медведи как то мимо проходили, целая семья.
— Ого!
— Лисица иногда прибегает, хорошая девка хоть и пакостница. Ливада, а ты знаешь где жила?
— Охотное, село такое.
— Слыхал, далеко тебя река отнесла! А отца как звать?
— Троян
— Не слыхал.
Никос ел, куча вопросов было в голове, да не спросил он больше не чего. Видел что Ливада перестала нервничать и труситься, расслабилась. Не хотел ее снова своими вопросами расстраивать. Зато она, наелась, щеки покраснели, проснулось любопытство и свет в глазах.
— А у вас есть книги?
— Были, не знаю где лежат где-то в доме. Я не люблю особо читать. Хотя обучен грамоте.
— Можно я завтра по свету поищу?
— Ищи
— Тут очень тихо, люди живут по соседству?
— Нет, я одиночка. До ближайшего поселения день пути. Мне нравиться одному жить.
— Я поняла, хотя не понимаю. Людям свойственно жить в общинах, семьях.
Никос промолчал. Он не хотел на сегодня разговоров, хватило с лихвой истории бедолаги. Темнело, он молча собрал посуду, залил очаг водой, и пошли они спать. Ливада не стала донимать его, и пошла отдыхать. Она умела сдерживать свои порывы и любопытство.
Утром Ливада принялась искать книги, а для этого пришлось хорошо потрудиться. Отец ей говорил что книги это ценность и их берегут, дорого стоят. Ливада очень удивилась когда нашла книги под топчаном. Пыльные, местами съеденные мышами, помятые. Она с грустью смотрела на кожаные обгрызаные обложки. Никос не отличался любовью к порядку. Ливада пол дня убиралась в доме и кучи грязи намела. Поснимала паутину, чем разогнала пауков недовольных ее вмешательство в их жизнь. Гору мышиных «подарков» и мух дохлых намела сухой метелкой. Натерла окна, и содрала осиное гнездо, даже без последствий. Никос остался доволен. Нашёлся потерянный кинжал, и капкан, и еще некоторые нужные вещи. Было видно что девчонка приучена хорошо наводить порядок. Все делала сноровисто и прилежно. И готовить тоже умела. Никос задумался чем ей помочь, куда отправить. Она молода ей еще не поздно учиться, только мастерам за науку платить надо а денег нет.
Ливада тоже думала что же делать ей, куда идти и где строить свою жизнь. Никос добр, ну всему есть предел. Он часто хмур и ему любо жить одному со своей козой которая бодается и орет постоянно. Тело зажило и только белесые шрамы остались. А шрамы души еще болят. Ливада старалась отгонять воспоминания, и очень старалась. Она не хотела думать и варить мысли и обиды. Если жить прошлым и все время вспоминать не останется сил и времени жить в настоящем и строить планы будущего. Никос спросил ее как то за обедом, хочет ли она наказать отца, отомстить? — Нет! Ответила она, — Он и так забрал много у меня в прошлом, тратить на него будущее я не хочу. Никон остался доволен ее ответом.
2 глава
Никос пришёл с рыбалки и принёс улов, с десяток крупных серых рыбешек. Бросил удочку на крышу сушится, а рыбу поставил в ведре на скамью у избы. Ливада в огородике рвала сорняки и не видела что хозяин избы вернулся.
— Ливада, я вернулся!
— Слышу!
Никос подошёл ближе и осмотрел изменившийся вид его огорода.
— Умница! Какая чистота! Хорошо потрудилась!
— Как улов?
Улыбаясь спросила Ливада. Солнце слепила глаза, одной рукой прикрыв глаза и щурясь смотрела на добытчика.
— Хороший, идем чистить ужин.
Ливада отложила пучок вырванный вместе с корнями в кучу вырванных ранее сорняков. Обтерла руки и пошла к избе. Возле избы стояло ведро на лавке. А там улов.
— Никон, а нам хватит та пять рыбин?
— Как пять? Не меньше десятка было!
Раздался из избы удивленный возглас. Мужчина скинул рубаху мокрую и вышел на улицу. Заглянул в ведро и как закричит.
— Тааааак! Лисса! Снова приперлась плутовка рыжая!!!! А ну выходь! Твои родители слово давали что будут следить за тобой! Как пить дать поставлю тайные капканы, поймаю, выпорю!
Кусты зашевелились, и к дому вышла лисичка. Рыженькая, славная, вся блестит, и глазки такие виноватые лукаво блестят! Головку к земле прижимает, хвостом шикарным помахивает. Ливада от удивления на скамью присела. Впервые живую лису видела, да не простую, Никос про нее рассказывал. Лиса оборотень. От обычнойину ничем не отличается. Отец бил лис на шкуру, она их видела.