Литеец Якоб фан Вайлерштатт скооперировавшись с кузнецом Василием Ломовым теперь мины всех трёх калибров как горячие пирожки пёк. Десятки за день выпускали. За два с половиной месяца, что Юрий Васильевич по стране путешествовал, металлурги эти сделали по пятьсот мин всех трёх калибров. И с учётом того, что взятые с собой истратить все не успели, цели раздумали становиться целями и сбежали к себе в тёплые юга, мин для взятия Выборга должно хватить. Боровой в Иван-городе и Нарве в крепостях бывал, и размеры их представляет. Вот в Выборге не был, но не больше, наверное, этих двух. Так несколько тысяч мин для взятие такой крепости — это лишку. Да, стены у крепости высокие и мощные, но миномёт не для проламывания стен придуман. А для закидывания мины за стену. Там же живые люди обычные, из костей и мяса, и одной мины калибра сто миллиметров хватит нескольким шведам, а их там всего несколько сотен. Туда просто больше не влезет.
— Якоб, а что с новым 120-мм миномётом, ты обещал к лету отлить и ствол, и мины, и испытать? — убедившись, что к войнушке всё готово, решил обнаглеть Юрий Васильевич.
— Завтра. Вовремя ты, Юрий Васильевич, появился. При тебе и испытаем.
Событие тридцать седьмое
Так-то да! Впечатляет. Мина к новому миномёту была большой. Миллиметров шестьсот пятьдесят вместе с хвостовиком музыкальным, а так полметра. Кабачок такой. Даже на взгляд тяжёлый.
— Десять фунтов пороха входит, — на жест царевича в виде поднятого вверх большого пальца ответил Якоб. Юрий прочёл писульку и присвистнул. Это что получается, больше четырёх кило пороху?!! Это, блин, разоришься. Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги. Юрий Васильевич сказал. Но ведь и бадамум будет ого-го какой. Отправить десяток таких кабачков за стену крепости, и ворота силой взрыва сами откроются в любой крепости. Заходишь туда потом, а там вонизм стоит. Обделались оставшиеся в живых защитники. В эти заповедные времена ещё не додумались даже до ручных гранат, а тут четыре с лишним кило взрывчатого вещества тебя на голову и осколки на десятки метров во все стороны.
— Густаву Вазе понравится. Надеюсь. Пошли испытывать⁈
— Обедать пора. В животе бурчит всё, княже. Давай завтра утром, — ткнул себя для убедительности мастер литеец в пузу пальцами сосисками.
Юрий Васильевич уже было хотел двинуть к возку, время было обеденное на самом деле и ругаться потом станет митрополит. Что это такое — князь Углицкий не почевал после обеда⁈ Так он и не обедал ещё, тоже всё в делах, аки пчёлка. Шведы — это не степняки. У этих и пищали будут и пушки. Хотелось превзойти учителей Петра. Вот и носился от одного мастера к другому, проверяя готовность боеприпасов. Так хотел было идти в возок, но любопытство победило, подошёл к кабачку чугуниевому и попытался его поднять. Поднял, и пупок не развязался. Килограмм двадцать. Приличная штуковина, такую нужно ещё забросить за стену.
— Утром буду. Ух, бабахнем! — оба радостно заржали. Даже брат Михаил изволил себе улыбнуться.
Пришлось для испытания выбираться за пределы Москвы. На природу. А чего, лето, тепло, солнышко светит, птички поют, мины ревут.
Свистульки на перьях установили уже, и когда из приличной трубы, длинною метра полтора, мина вылетела и пошла по приличной параболе, то царь-батюшка, который возжелал узнать, как иблисы ревут, и почему это татары так минометов боятся, что разбегаются, не выдержал и сначала присел, обхватив голову руками, а потом бухнулся на колени и стал истово молиться, осеняя себя крестным знамением. Бояре, за ним увязавшиеся, в количестве семи бородачей, обёрнутых в парчовые шубы, бухнулись на колени ещё раньше, а двое вообще свалились на траву. Оба рынды сначала тоже присели, а потом один дёру дал, а второй носом в травку зарылся. С бегуном чуть беда не случилось. Нацелили трубу так на станине, чтобы через Клязьму мины перелетели, на берегу которой они остановились, и там, на другом берегу, бабахнула на поляне большой. Это метров триста от наблюдательного пункта. Так рында побежал не от реки, а в реку, и свалился туда, а все лежат, обхватив голову или молятся, проверяя лбом мягкость земли. Никто побег не заметил. Артиллеристы делом заняты, а Юрий Васильевич с Якобом фан Вайлерштаттом и мастером Оберакером вдаль на поляну смотрят, ждут взрыва.
Хорошо Глинский Иван увидел движение краем глаза и заметил, как что-то белое в воду бухнулось. Он Юрия за рукав дёрнул и на реку показал. А там только большая белая шапка. Ох, понаберут по объявлению в рынды. Пришлось Боровому мчаться к Клязьме и нырять прямо с берега, рында так и не показался из воды. Нашёл, за длинные волосы вытащил на берег перевалил через колено и постучал по спине. Очухался храбрец. А что показательно получилось, все впечатлились. Нужно думать, что у шведов, когда они вой десятков таких мин услышат, реакция будет та же самая, что у наших бояр и крымских с казанскими и астраханскими татарами.
Точно запашок будет в Выборге стоять, когда там ключи от города вынесут.
Глава 14
Событие тридцать восьмое
Ричард Ченслор выглядел обычным дрищом среднего роста. Рубаха на дрище была надета белая с кружавчиками по вороту, сверху натянут в обтяжку сильно-сильно приталенный чёрный с серым дублет с рукавами привязываемыми верёвочками и такими же шортиками объёмными, из шортиков торчали ноги, как руки, а руки, видимо как палки. И действительно вместо головы была шишка. Какая-то непропорционально-длинная. Уродец, одним словом. На ногах были в обтяжку рыжие чулки и тупоносые ботинки с бантиками из светло бежевой кожи. Не хватаем им там Юдашкина. Эдак вырядиться. Бояре, сидящие вдоль стен, и, приглашённые послушать нагла, купцы, посмеивались в бороды. Экий чудик, дескать. Срамник. Ноги голы всем показыват. Прости, Господи, куды мир котится.
С главным наглом есть два ещё главней. Если правильно толмач натолмачил, то это поверенные «Московской компании», в которую переименовали «Mystery» в этом году.
Одного длинного и пузатого звали тоже Ричардом, но Греем. На нашего капитана Грея из фильма про Ассоль ни разу не походил. Лановой красавец, а этот с блёклыми рыбьими глазами, выдающейся дегенеративной челюстью и бородавкой на щеке. Таким только поверенными и работать. В жигало не возьмут. У этого товарища дублет был тёмно-зелёный с синими вставками и завязочками, шортики были совсем уж обширные, видимо, чтобы пузу объёмную скрывать.
Второго поверенного звали Георгом Киллингвортом. Ну, или как-то похоже. Толмач тот ещё. Его зовут Юрий Васильевич князь Углицкий. Того, что наглы с собой привезли слушать было невозможно. Он говорил очень медленно и громко, но при этом так коверкал русский, что из десяти слов в лучшем случае одно казалось знакомым. Вроде лях. Ну, чёрт с ним, выгнали его бояре. Обозлились и выгнали. Потом попробовали пользоваться латынью, но у наглов с нею не заладилось. Выходило, что университетов они не заканчивали? Кого послали? Неучей. Хотя, купцы же, те не допущены до высшего образования. Пришлось Боровому вспоминать, что он кандидатский минимум сдавал, ну и если честно, то английским не так и плохо владел. Но это не этот английский. Как русский за пять веков прилично изменился, так и ангельский язык преобразился. Приходилось по три раза переспрашивать и наводящие вопросы ещё задавать.
Георг был в красно-белом дублете и красных же чулках, на этом ещё и плащик короткий был. А чёрт знает как он называется? Мантия? Мантия эта был зелёной. Тоже сочетание цветов дикое.
Оказывается, у товарищей короля Эдуарда нет больше и теперь там королева Мария на троне. Боровой знал. Более того, он ещё и прикол про неё помнил. Монархиня эта у себя там в Альбионе туманном известна как Мария Кровавая (или Кровавая Мэри, англ. Bloody Mary). Так вот, это не прикол. Прикол написан на гробнице. Через три года Мария умрёт от вирусной лихорадки. Возможно пневмонии. Там треть Англии от неё в 1558 году загнётся, в том числе и королева с кардиналом. Похоронят её. А когда её сменившая Елизавета умрёт, то подложат её в саркофаг к сестре и на нём напишут эпитафию: «Союзницы на троне и в могиле, сёстры Елизавета и Мария лежат здесь в надежде на воскрешение». (лат. Regno consortes et urna, hic obdormimus Elizabetha et Maria sorores, in spe resurrectionis). Вот интересно, кто-то пытался их воскресить? Там же маг и вообще волшебный волшебник Джон Ди сейчас один из управляющих Московской компании, он-то чего королеву не вылечил или не воскресил потом?
— Конечно, торговать вашим купцам у нас беспошлинно, — напыщенно заявил Иван Васильевич. Они это с братом обговаривали. Иван плечами пожимал, а зачем деньги терять? Почему нельзя налоги с них брать.
— Пусть завязнут всей своей Англией у нас. Канаты у нас, парусина у нас. Мачты для кораблей у нас. Стекло и фарфор я им буду продавать, чай копорский, карандаши, бумагу. Потом рожь и пшеницу будут продавать. А взамен пока будем свинец и олово с медью покупать, и порох естественно, пока свой не наладим из нашего сырья. С порохом пока ещё всё плохо. Нужно на реку Самару экспедицию отправлять — серу искать. Ну и технологии у них переймём. Корабли научат нас строить. Канатную фабрику построят, фабрику по выделки парусины. Мы потом и сами построим такие и будем в Европу уже не пеньку гнать, а канаты и паруса. Не лес продавать, а корабли. Нет. Нужно сделать всё, чтобы англичан, как можно плотнее, к себе привязать. Потом с металлургией помогут. Они в этом нас на сотню лет опередили. Овец у них как-то добыть и ткацкие фабрики с их помощью построить… Слушай, братец… Ты завтра скажи послам, что овечек обожаешь, мол, привезите десяток. Люблю, дескать, овечек гладить, они такие пушистые, миленькие. Может сестра моя любезная Мария мне десяток овечек подарить. А я ей верблюдов парочку, например. Возьмёте с собой верблюдов?
На столиках перед послами лежали товары, что Юрий для наглов приготовил. Листы бумаги из конопли, точно не хуже китайской, разве у них специфическая из рисовой соломки поэффектней. Рядом карандаши простые и цветные. Возьми, почеркайся на бумаге. В центре стола стеклянные бутылки с водками, висками и прочими джинами. Бутылки всех цветов. Коричневые есть, темно-зелёные, синие с добавкой кобальт из месторождения у реки Гжелка, красные с добавкой меди. Есть прозрачные и видно, что там совершенно прозрачная водка с корешком непонятным внутри. Чай копорский упакован в бумажные квадратные пачки, как в СССР чай индийский продавали. Есть и в стеклянных примерно литровых банках тоже прозрачных со стеклянной же крышкой. Есть коробочки жестяные с бронзовой и медной пудрой. На эти последние товары Юрий Васильевич больше всего надеялся. Точно ни одна страна в мире бронзовую пудру не делает, и даже загадочному Китаю это не по плечу.