шёл он к отчине прародителей своих и своей, к Полоцку, за неправду брата его, короля: что вступился тот в его исконно вечную вотчину, Лифляндскую землю, и послов своих и посланников к нему посылает, а в грамотах своих пишет не по-пригожему; «и ныне нам Бог милосердие своё свыше даровал, прародителей наших отчину нашу, город Полоцк, нам в руки дал, а какое вам своё жалованное слово со своими боярами и с воеводами приказывали, и то наше слово неизменно: милость вам покажем, казни вам учинить не велим, а посылаем в город ближнего своего воеводу, князя Петра Ивановича Горенского, а вы от себя пошлите в город Луку Халабурду, чтобы шляхта и ляхи нашему воеводе город очистили». И велел царь и великий князь нареченному владыке Арсению и воеводе Довойну место для стана очищать и устраивать, а быть им велел по станам под стражею: у владыки велел сторожить князю Юрию Мещёрскому, а Довойну велел сторожить Ивану Алексееву сыну Ершову, и с ними в стан велел им ехать. А в город послал своего дворового воеводу, князя Петра Ивановича Горенского, а с ним послал из своего полка дворян и детей боярских многих, да с ним же послал Луку Халабурду и велел своё жалованное слово всем людям сказывать: чтобы из города все вышли вон, а государь им милость показал — побить их не велел и дал им волю, кто куда захочет. И велел царь и великий князь ехать в город воеводам, боярину князю Василию Семёновичу Серебряному, а с ним дворянам и детям боярским многим, да всем головам стрелецким со всеми стрельцами, с двенадцатью тысячами. И после того прислали к царю и великому князю из города воеводы, князь Василий Серебряный да князь Михайло Репнин, пана Яна Юрьевича Глебова[292], воеводича виленского, и царь и великий князь пожаловал его: допустил его свои очи видеть и велел ему быть в стане вместе с Довойной. И тех ротмистров, которые сидели в городе с полоцким воеводой, со Станиславом Довойном, — Мархеля Хелмского, Албрехта Верхлинского, Яна Варшевского со своими товарищами с ляхами — всех тех царь государь пожаловал, очи свои дал видеть. И повелел царь и великий князь переписать полочан — дворян королевских, и шляхту, и всяких служилых людей; а бурмистров, и гостей, и лавочников, и земских людей торговых велел переписать также особо; а польских людей, конных и дрябей[293], велел переписать также и держать их особо; а которые люди государю служили, тех государь по рассмотрении жаловал.
Божиим же неизреченным великим милосердием и государевой горячей верою к Богу и его государевым умыслом в Полоцке, в городе и в остроге, бесчисленное множество ротмистров, и королевских дворян, и всяких воинских людей, и чёрных людей из наряда побили; государевых же людей Бог сохранил: только, когда ставили туры, убили пеших четырёх детей боярских молодых, да голову казацкую, а стрельцов 66 человек да боярских людей 15 человек.
И февраля в 15‑й день, в понедельник, за два часа до захода солнца, Божиим милосердием и молитвою Пречистой Богородицы и великих чудотворцев молитвами государевы воеводы, боярин князь Василий Семёнович Серебряный да князь Пётр Иванович Горенский, въехали в город, и остановились на королевском дворе, и город устроили по государеву царя и великого князя наказу. А февраля в 18‑й день, в четверг, на память святого Леонтия, папы Римского, царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии с князем Владимиром Андреевичем, и с новопросвещёнными царями казанскими, и со своими боярами, и со всеми воеводами, и со многим воинством пошёл из своего стана чинно и урядно в свою отчину, в Полоцк. Дойдя же до острожного рва, сошёл с аргамака[294]. И повелел коломенскому владыке Варлааму, и чудовскому архимандриту Левкию, иосифовскому игумену Леониду и всему освящённому собору идти во град Полоцк с пречудным образом Пречистой Богородицы Донской, и с иными чудотворными образами, и с честными крестами. Сам же царь и великий князь пошёл за чудотворными образами и за честными крестами, а с ним царь Владимир Андреевич, и царь Александр Казанский, и бояре, и воеводы, и всё воинство. Встретил же царя и великого князя в больших городских воротах Полоцких с крестами софийский протопоп Феофан с клиром софийским и со священниками полоцкими. Царь же и великий князь, видя пречудные образы в церкви Святой Софии, с любовью припадает и молит Бога и Пречистую Богородицу и великих чудотворцев, что даровал ему Бог и Пречистая Богородица образы их видеть. И пошёл к соборной церкви, к Софии, Премудрости Божией, и, когда вошёл в церковь, начал петь молебны протопоп Софийский с братией и со всеми священниками городскими; службу же совершал епископ Коломенский Варлаам. Увидел же государь в церкви Святой Софии пречудные и чудотворные образы, украшенные древними бывшими тут государями, и со слезами припадает и воздаёт хвалу Господу Богу и Пречистой Богородице и великим чудотворцам, что не в конец безбожные лютеране осквернили и разорили святые церкви и не в конец надругались над святыми иконами: «Милость Свою явил на мне, недостойном рабе Твоём, и град без кровопролития предал нам». И эти слова, и многие другие изрёк, и сказал: «Что воздам Тебе, Господи, за всё то, что Ты воздал мне?» И, по завершении молебна, взошёл протодиакон на амвон и велегласно многолетствовал царю государю и великому князю на его отчине, в Полоцке; потом и епископ со всем освящённым собором, также и дьяки на оба клироса пели многолетие царю государю и великому князю. Епископ же Варлаам благословил царя и великого князя животворящим крестом и сказал: «Божией милостью и молитвами Пречистой Богородицы и великих чудотворцев радуйся и здравствуй, православный государь царь и великий князь Иван Васильевич, всея Русии самодержец, на своей отчине и дедине, граде Полоцке, на многие лета!» После того князь Владимир Андреевич и царь Симеон-Касаевич здравствовали государя, потом же бояре и воеводы здравствовали государя на его отчине, граде Полоцке, потом же протопоп софийский со священниками и все священники городские и посадские, испуская благодарственные возгласы, за то, что избавил и освободил их от лютеранского насилия, а те лютеране отпали от святой православной веры, церкви разорили и иконам не поклонялись и поругание чинили великое. И отслушав Божественную литургию в церкви Святой Софии, царь и великий князь пошёл на свой двор в светлицу и сел на своём месте, а князь Владимир Андреевич, и царь Симеон Касаевич, и многие бояре и воеводы шли за государем и здравствовали его на его отчине, Полоцке. И в тот же день ел государь у себя в стане, а ели вместе с ним князь Владимир Андреевич, да царь Симеон, и бояре и воеводы многие; да тогда же ели вместе с государем нареченный полоцкий архиепископ Арсений, и воевода полоцкий Станислав Довойна, и Ян Янов сын Глебов, воеводич виленский, и королевские дворяне, а государь жаловал их своим жалованием. И отпустил тогда [государь] князя Михаила Темрюковича Черкасского в Москву с вестью к отцу своему и богомольцу Макарию, митрополиту всея Русии, и к царице и великой княгине Марии, и к детям своим, царевичу Ивану и царевичу Фёдору, и к брату своему, князю Юрию Васильевичу. А говорить ему велел царь и великий князь детям своим, царевичу Ивану и царевичу Фёдору, по сей памяти[295]…
Да ещё велел князю Михаилу подать от царя и великого князя царевичу Ивану и царевичу Фёдору подарки, по памяти. Да [ещё] память князю Михаилу Темрюковичу: молвить ему от царя и великого князя царевичу Ивану, чтобы велел послать в Казань и в Свияжский город и на Чебоксары, а велел бы молебны петь со звоном [колокольным] и память наказную велел послать, [списанную] с сего наказа.
Говорить князю Михаилу Темрюковичу Черкасскому от царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии отцу его и богомольцу Макарию, митрополиту всея Русии[296]…
Да подать от царя и великого князя Макарию, митрополиту всея Русии, подарок, молвить ему; «Царь и великий князь прислал к тебе, отцу своему и богомольцу, крест серебряный позолоченный с камением». Память князю Михаилу: молвить ему от государя Макарию, митрополиту всея Русии, чтобы велел петь молебны со звоном и по монастырям и по церквам велел бы звонить.
А князю Юрию Васильевичу велено говорить речь такую же, и список ему дан.
Память князю Михаилу Темрюковичу Черкасскому: — едучи к Москве, велеть по всем городам протопопам с братией петь молебны со звоном за то, что Бог милосердие своё великое показал царю и великому князю; вотчину его, город Полоцк, со всем в руки ему дал; и они молили бы Бога и Пречистую Богородицу и великих чудотворцев о государе царе и великом князе Иване и о его царице великой княгине Марии, и о его детях, царевиче Иване и царевиче Фёдоре, и о Макарии митрополите, и о брате государевом, и о всём православном христианстве, чтобы Господь Бог и впредь свыте давал победу над всеми видимыми и невидимыми врагами и подал бы мир и тишину со всеми странами на пользу всему православному христианству.
Говорить же от царя и великого князя княгине Евфросинии, [вдове] князя Андрея Ивановича[297], Фёдору Алексеевичу Басманову: «Царь и великий князь Иван Васильевич всея Русин велел тебе, княже Андреевой Ивановича княгине Евфросинии челом ударить и велел тебя о здоровий спросить: как тебя Бог милует? Государь наш царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии велел тебе сказать: Божиим милосердием и молитвами Пречистой Богородицы и великих чудотворцев, да и отца нашего и богомольца Макария, митрополита всея Русии, молитвами мы по сей час, дал Бог, здоровый». А речь ему и список даны такие же, [списаны] с больших речей.
А к новгородскому архиепископу. Пимену послан Михайло Безнин, а речь ему дана — с митрополичьей речи список. А в Новгороде велено Михаилу сказать [о том] боярину князю Фёдору Куракину, и дьякам, и гостям, и купцам; а во Пскове — боярину князю Петру Куракину и дьякам то же сказать; а в Юрьеве — боярину Ивану Петровичу и дьяку Шемету Щелепину речь говорить и велеть молебны петь со звоном, и бурмистрам, и палатникам, и ратманам ему же от государя молвить. Да велено ему Ивану же Петровичу молвить, чтобы отписал он в Ракобор, и в Вильян к воеводам, и во все немецкие города, а велел бы петь молебны со звоном; а в Ругодиве Петру велено говорить по тому же…