Подобные действия властей в самом начале войны выразительно показывали, что посполитое рушенье не рассматривалось ими как надежная военная сила. Однако отказаться от его использования было невозможно. Скарб (казна) не мог себе позволить содержать на постоянной основе большую наемную армию.
В 1562 г. ливонский конфликт перерос в широкомасштабную войну ВКЛ с Московским государством. Возникла необходимость защищать не только Ливонию, но и все восточное пограничье ВКЛ. При нанесении противником ударов с целью опустошения территории посполитое рушенье должно было остановить продвижение московского войска и провести контрнаступление на неприятельские земли.
Очередной сбор земского войска был назначен около Друцка на 16 мая 1562 г. «Военные листы» высылались в поветы целых три раза — 20 апреля, 1 и 6 мая[569]. Как и в предыдущем году, информацию о созыве посполитого рушенья с самого начала предписывалось озвучивать в наиболее оживленных публичных местах — в костелах, церквях, на городских рынках[570].
В последнем из «военных листов» были уточнены условия службы. Особое внимание обращалось на то, чтобы шляхта сама шла в войско, а не посылала вместо себя своих подданных. Так называемая «братья дельная» должна была в полном составе выехать в военный лагерь. Раньше она могла выслать от своего имени одного представителя. Земским урядникам предписывалось выезжать на военную службу самим, оставляя на своих урядах «шляхтичов недостаточных», т. е. беднейших, которые выставляли в посполитое рушенье не более одного всадника. Согласно Статуту, господарская власть угрожала за уклонение от земской службы конфискацией имений[571].
Таким образом, руководство государства не чуждалось идти против установленных правил военной мобилизации. Из предыдущих просчетов при сборах были сделаны определенные выводы. Разумеется, власти пошли на эти чрезвычайные меры в первую очередь с целью обеспечения надлежащей численности армии.
Шляхту ждал еще один сюрприз, расходившийся со «стариной». Ради увеличения мобильности и усиления эффективности посполитое рушенье было разделено на несколько частей. Шляхта украинских земель должна была 12 мая 1562 г. отдельно собраться под Речицей[572]. Руководителем украинских хоругв был назначен староста луцкий, веницкий и брацлавский Богуш Корецкий. Он должен был координировать действия с наивысшим гетманом, в частности, по его приказу провести передислокацию в назначенное место. Украинская шляхта должна была прикрывать от московских ударов территорию Юго-Восточной Беларуси и Северо-Восточной Украины.
10 июня 1562 г. жомойтской шляхте было выдано предписание изменить маршрут и двинуться под команду польного (дворного) гетмана Г. Ходкевича в Ливонию. Местом назначения было выбрано «Новое место» (?) пана (Юрия?) Остика[573]. Внезапная переброска жомойтских хоругв была вызвана угрозой осады Пернавы[574].
Это решение было принято без предварительного согласования с наивысшим гетманом. Господарь объяснял это насущной необходимостью. Н. Радзивилл Рыжий был против деления армии и хотел видеть жемайтскую шляхту и польного гетмана рядом с собой в военном лагере в Восточной Беларуси[575].
Таким образом, посполитое рушенье было разделено на три части. Это соответствовало стратегической рациональности и позволяло оперативно реагировать на удары противника по протяженной пограничной линии.
Однако это противоречило традиции неделимости посполитого рушенья, что вызвало нарекания со стороны шляхты. К тому же жемайтская шляхта уже успела отправиться в дорогу на первоначальное место сбора на Друцких полях. На Виленском сейме 1563 г. она жаловалась, что изменение маршрута обернулось для нее большими «накладами»[576]. Жемайтам удалось получить от господаря заверения, что больше подобные действия повторяться не будут, но в дальнейшем власти не сдержали слова[577].
Несмотря на категорические требования выхода в войско и угрозы наказания за игнорирование земской службы, шляхта снова осталась сидеть по домам. В июле 1562 г. в Вильно были вынуждены признать, что значительное количество шляхтичей не вышло на военную службу: «Многие з вась будучи повиньни служьбе земскои, и будучи тежь дельными з братьею и вьчастники своими, дома зостали и тепер мешькаете, не едучи ку тои послузе нашои и потребе земьскои»[578]. Жемайтская шляхта, в частности, прикрывалась болезнями, и такое явление в этом регионе приобрело массовый характер[579]. На Волыни и Подолье также легкомысленно отнеслись к сбору посполитого рушенья. 14 мая 1562 г. в адрес волынской и подляшской шляхты был издан повторный лист с категорическим требованием выйти на земскую службу[580].
Власти увидели, что в посполитое рушенье отказывались идти вовсе не бедные шляхтичи, а те, кто мог без особых проблем для своего финансового положения служить в армии. Многие хоружие скрывали информацию о таких лицах[581]. В переписке с Н. Радзивиллом Рыжим Сигизмунд Август предлагал собрать сведения о тех, кто игнорировал вызовы в посполитое рушенье, призывая даже к использованию доносов от соседей. В качестве поощрения доносчикам предполагалось передавать имения наказанных нарушителей[582].
Однако эти намерения, вероятнее всего, остались лишь на бумаге. Господарь закрыл глаза на провинности шляхты и решил не осуществлять конфискаций. Был выдан новый приказ о выходе на земскую службу. За его игнорирование определялось более строгое наказание — не только конфискация недвижимого имущества, но и угроза лишения свободы и жизни: «…не одно под cnраченьем именей, але и под горлы вашими […] абы есте жадной надеи в пофолькгованью не мели»[583]. Но почти половина шляхтичей проигнорировала сбор посполитого рушенья в 1562 г.[584]
Реализованные летом 1562 г. боевые акции не имели результатов, которые могли бы облегчить тяжелые условия службы. Невыносимость такого положения привела к выставлению шляхтой, ссылавшейся на угрозу голода и сильную усталость, требований распустить войско. Более того, в военном лагере под Витебском состоялось оформление «просьб» чисто политического характера.
Реакция господаря на подобное поведение шляхетской армии была одновременно резкой и компромиссной. Он понимал обоснованность просьб шляхты и еще в начале августа 1562 г. писал, что «если бы земяне остались на зиму, то не будут способны выйти на военную службу и платить налоги в следующем году»[585]. В посланном к посполитому рушенью письме указывалось, что значительная часть шляхтичей не выполнила надлежащим образом распоряжений о военных сборах: не взяла, как было приказано, продовольствия на длительный срок, опоздала с приходом на место назначения. Идя навстречу шляхетским просьбам, Сигизмунд Август разрешил воинам разойтись. Тем, кто не присутствовал либо опоздал в военный лагерь, было приказано быть готовым к оперативным сборам в осенний и зимний период. Выяснить, кого касалось данное решение, было поручено «справьцам местца гетманьского» — подляшскому воеводе Василию Тышкевичу и господарскому подчашему Николаю Кишке[586].
На этом военная кампания 1562 г. завершилась. Перед властями ВКЛ стояла задача наладить оборону на восточных границах в осеннее и зимнее время. Несмотря на естественное снижение военной активности, связанное со сменой погодных условий, угроза внезапных ударов не исчезла. Необходимо было готовиться к худшему развитию событий.
В Вильно знали о подготовке Московского государства к новой кампании. Об этом свидетельствует господарский лист от 3 ноября 1562 г., объявший очередной сбор шляхты на 6 декабря 1562 г. в Минске. В нем, в частности, говорилось, что «неприятель нашь княз[ь] великии московьскии злымь умысломь наполнивши ся на паньство н[а] шо воиско свое збираеть»[587]. На этот раз речь шла о настоящей военной мобилизации в зимнее время.
Однако в столице не надеялись на то, что шляхтичи с пылом направятся на службу. В начале декабря 1562 г. были выданы новые листы, в которых призывались только те, кто проигнорировал сбор посполитого рушенья летом 1562 г. Они должны были собраться в Лукомле под команду польного гетмана Г. Ходкевича. Любопытно, что на этих листах стоит дата 3 ноября 1562 г.[588] На наш взгляд, они были написаны заранее и припрятаны до необходимого времени. Вероятно, руководство ВКЛ надеялось, что шляхтичи, не отягощенные службой в середине 1562 г., вскоре прибудут в лагерь.
К началу 1563 г. в Вильно не знали о точных планах московитов. 6 января 1563 г. разные паны уже имели информацию о марше московской армии, однако в качестве его окончательной цели рассматривался либо Полоцк, либо Витебск. Из-за серьезности опасности в специальном обращении к шляхетскому сословию его призывали в спешном порядке прибыть в посполитое рушенье под Минск, где находился с малыми силами Н. Радзивилл Рыжий