[589]. В первой половине января 1563 г. у него было только 100 всадников![590]
23 января 1563 г. от перебежавшего московита Семена Буйко руководство ВКЛ узнало о планах московитов по захвату Полоцка. Господарская Рада в пламенном призыве обратилась ко всем, кто пожелал бы принять участие в защите страны, не делая при этом ни сословных, ни этноконфессиональных различий, что было само по себе знаменательным фактом: «…яко на кгвалть вси однастаине хто яко способити ся можеть, боронячи паньства г(о)с(по)д(а)рьского и вольностей, свободь нашихь стольныхь, такь хрестияне, яко и армяне, турцы и татарове»[591].
Однако эти меры не оказали необходимого воздействия на привилегированное сословие. 6 февраля 1563 г. Рада выдала новые листы, в которых обещала шляхтичам, отправившимся в посполитое рушенье, заплатить: всаднику с полным снаряжением и драбу (пехотинцу) с собственным оружием — по 5 польских злотых, всаднику с казацким снаряжением и драбу без оружия — по 4 злотых. Оговаривался и срок прибытия в войско — 8 — 15 дней, в зависимости от места жительства[592].
Фактически эти меры означали попытку превращения посполитого рушенья в наемное войско, содержавшееся за плату. Опасность заставляла искать нетрадиционные способы привлечения шляхты к военной службе.
Однако и эта оригинальная и в то же время отчаянная попытка собрать армию не увенчалась успехом. 15 февраля 1563 г. Полоцк был сдан. Н. Радзивилл Рыжий во время осады располагал лишь 2 тыс. литовских всадников. Вероятно, не все они принадлежали к посполитому рушенью. Среди них могли быть и солдаты из наемных рот.
Полоцкое поражение обнажило проблемы организации обороны ВКЛ. Ежегодные длительные военные сборы выматывали силы шляхты. Ее ресурсы не могли выдержать такое напряжение. Не следует забывать, что основной базой ректрутирования являлись западные регионы ВКЛ. Для местной шляхты переход на далекое расстояние в бедные и опустошенные районы на востоке княжества оказывался особенно тяжелым. Для многих участие в посполитом рушенье создавало реальную перспективу банкротства и в материальном плане являлось самоубийственным шагом. Отсутствие господаря в ВКЛ вынуждало шляхту считать, что он равнодушно относится к войне, из-за чего в ее сознании военные сборы представлялись второстепенной задачей. Возможно, свою роль сыграл и тот факт, что сборы 1561 и 1562 гг. не были санкционированы сеймовыми постановлениями. Шляхтичи по этой причине массово игнорировали рушенье.
Для обсуждения проблем обороны в мае — июне 1563 г. в Вильно был созван вальный сейм. На нем были приняты важные решения, которые в дальнейшем определили суть военно-оборонительной политики ВКЛ.
Захват московитами Полоцка больно ударил по честолюбию шляхты. Как магнатам, так и рядовой шляхте было понятно, что реализовать реванш невозможно без значительных мобилизационных и организационных усилий. Понимание такого положения вещей нашло свое четкое отражение в сеймовой ухвале 1563 г.
Ход Виленского сейма 1563 г. четко показал, что государственные структуры власти целенаправленно искали взаимопонимания со шляхтой. Подобные ощутимые перемены были вызваны не столько позицией шляхты, усилившейся в результате постепенной политической эмансипации (такое утверждение чаще всего можно встретить в историографии), сколько безвыходным положением государства при организации обороны. Массовое игнорирование шляхтой земской службы стало главной причиной отсутствия сил для отпора врага под Полоцком. Государство не могло отказаться от использования посполитого рушенья, недостаток средств в казне не позволял создать ему замену в виде наемной армии. Привлечь внешние заимствования также было нереально. Поэтому поиск компромисса со шляхтой, которая являлась основным ресурсом вооруженных сил, был единственным выходом из кризисной ситуации.
Несмотря на конструктивное отношение заинтересованных сторон, в работе сейма остро проявилась борьба между правящей элитой и рядовыми сеймовыми делегатами, которые были представлены прежде всего хоружими. Они проявили на заседаниях высокую активность и предложили ряд конкретных эффективных мер по повышению обороноспособности страны. При этом некоторые предложения выходили за рамки традиционной политической практики и их Сигизмунд Август не решился одобрить.
В частности, можно не сомневаться в том, что именно по инициативе «меньшего стана» было предложено присоединить к земской службе урядников, которые «врады доживотным правом мають, а до скарбу господарьского платов не дають»[593]. Такие же истоки имела просьба об участии в организации сбора поветовых хоругвей не только хоружих, но также державцев и старост[594]. Это позволило бы более эффективно построить работу на местах.
Вальным сеймом было однозначно решено, что военной повинности должны подлежать все без исключения земли, которые находились на «земском праве»: заставные, вдовиные, находящихся под опекой и в собственности иностранцев (в случае их женитьбы на литвинках) и др.[595] Те шляхтичи, которые «ся поддали паном з ыменьями своими для обороны» (яс!), должны были вернуться в подчинение поветовых хоружих[596]. Освобождавшие от военной службы листы, выданные прежде, переставали действовать, за исключением инвалидов, вдов, сирот и беженцев с Полотчины[597]. Вообще же, по материалам источников отчетливо видно, что к военной мобилизации в той или иной форме предлагалось подключить почти все категории населения. Это резко контрастировало с обычными представлениями о земской службе[598].
Для повышения боеспособности армии делегаты выступили с инициативой, чтобы цена коня и вооружения была не менее чем 6 коп литовских грошей, притом за нарушение этой статьи угрожала конфискация половины движимого и недвижимого имущества[599]. Великий князь согласился с этим, добавив, что за выставление неполных почтов шляхетские имения могут быть вообще изъяты. В этом случае две трети отходили господарю, а одна передавалась тому, кто предоставит информацию о нарушителе[600].
В сеймовом постановлении 1563 г. подтверждались прежние нормы выставления одного всадника с 10 «служб»[601]. Четко определялся порядок выхода и пребывания в посполитом рушенье. Строго запрещались спекуляция продовольствием (за них определялось наказание «злодейской виною»[602]), заимствование чужих лошадей и оружия при пописе. Особое наказание ожидало тех, кто решил бы направить вместо себя слуг (наемников) или самовольно уехать из военного лагеря. Им грозило «каранье горлом», т. е. назначался смертный приговор[603].
Нарушая положения Статута 1529 г., теперь все «братья недельные» (т. е. совместно обладающие одним имением) так или иначе должны были участвовать в исполнении военного долга. В посполитое рушенье направлялся один «годнейший» брат. Остальные должны были идти на наемную службу в роты или почты панов за соответствующее вознаграждение. Только в случае старости отца один из сыновей мог остаться «для пригледанья дому». Наказанием за невыполнение этих предписаний определялось заключение под стражу на 12 недель, что было для шляхты большим позором[604].
Вопреки Статуту господарь позволил шляхте, находившейся на службе у панов, остаться в их почтах, заменив себя в поветовых хоругвах «так добрым шляхтичом, яко сам»[605]. В этом видна явная уступка магнатерии, которая, безусловно, хотела иметь рядом с собой ближайших и верных соратников.
Особое внимание обращалось на своевременный сбор войска. В господарских листах указывалось, что шляхта должна «не одно днемь, але и годиною того року не омешкиваючи» прибыть в армию. Власти обещали, что любое нарушение правил «оть сего часу жадному пропушчоно не будеть»[606].
Руководство страны понимало, что осуществление осадных операций с помощью только конных отрядов обречено на неудачу. Требовались пехотинцы — драбы, притом в большом количестве. Для формирования пешего войска вальный сейм пошел на новый неординарный шаг. По инициативе господаря было одобрено выставление во время созыва ближайшего посполитого рушенья одного драба с каждых 20 волок. Он должен был быть вооружен ручницей либо рогатиной, а также иметь при себе топор. Волость освобождалась от уплаты налогов за таких рекрутов. Его земельный надел должны были обрабатывать остальные жители волости до его возвращения из армии[607].
Сбор очередного посполитого рушенья первоначально был назначен на 1 августа 1563 г. в Крево[608]. Однако уже 26 июля были разосланы новые листы, в которых в связи с предложением московитов продлить перемирие до 1 ноября 1563 г. сбор войска откладывался на 29 сентября 1563 г. Это было сделано, несмотря на окончание благоприятной для военных действий летней поры. Решение объяснялось двумя причинами — желанием провести переговоры об освобождении полоцких пленных и невозможностью быстрого сбора шляхтичей с отдаленных земель