Примечания
1. * — имеется лист от 14 января 1568 г. о выплате Б. Корсаку 800 коп грошей из Волковысского повета (LM. Kn. 531. Р. 56–57).
2. ** — сведения находятся вне списка, в господарском листе от 5 декабря 1567 г. (Ibid. Р. 44). В нем даются сведения, что А. Курбский начал в службу в начале 1567 г., после постановления Гродненского сейма о финансировании солдат. С первой «раты» серебщины 1567 г. он получил жалованье за полгода службы.
3. *** — имеется лист от 4 февраля 1568 г. о выплате Бальтазару Лукомскому 400 коп грошей из имений виленского бискупа В. Протасевича (Ibid. Р. 59–60).
Таблица сост. по: LM. Kn. 531. Р. 42–46.
Был еще один любопытный случай. Виленский бискуп В. Протасевич выпросил у великого князя особый лист об уплате ротмистру Бальтазару Лукомскому 400 коп грошей с налогов из его землевладений[1079]. Наверное, подобное подтверждение было необходимо епископу для разрешения спорной ситуации, когда от великого князя и наивысшего гетмана приходили листы разного содержания. В результате деньги до ротмистра дошли не раньше чем через два месяца после начала приповедного квартала службы.
Налогоплательщики и поборцы не спешили передавать собранные средства уполномоченным лицам. В конце февраля 1568 г. власти обратились к поборцам Берестейского, Луцкого, Володимерского и Кременецкого поветов с приказанием как можно скорее передать собранную серебщину наивысшему гетману. Это распоряжение было обусловлено тем, что «великая пилная потреба пенезей для задержывалсния пры границах людей служебьных припала»[1080]. В данном случае мы снова сталкиваемся с задержкой выдачи денежных средств более чем на два месяца.
Очевидно, результаты эксперимента с выплатой «заслужоного» через поветовых поборцев не удовлетворили руководство страны. В ноябре 1568 г. Г. Ходкевич писал господарю, что лучше бы собранные деньги распределял он сам[1081]. Сигизмунд Август признал его правоту и в июле 1569 г. выдал распоряжение поветовым поборцам о передаче собранных налогов наивысшему гетману[1082].
Чтобы остановить процесс распада рот, закономерно начинавшийся в результате задержек «заслужоного», ротмистры были вынуждены использовать собственные денежные средства. Были случаи, когда из-за этого они оказывались на грани разорения. Мартин Курч, жалуясь на невыплату заработка солдатам, писал в 1568 г., что в результате выдачи роте собственных денег «ку немалому знишченю и шкоде маетьности своей пришол»[1083]. Кроме того, серьезно обострились его отношения с солдатами: «…а од иншых товарышов, которым ешче заслужоное не отдал, немалое небезпечьности ужываеть»[1084].
Киевский воевода и маршалок Волынской земли К. Острожский в конце 1567 г. пустил собранную со своих подданных вторую часть серебщины за 1567 г. на покрытие долга, взятого на оплату его роты в Киеве. Свою инициативу воевода обосновывал тем, что «заплата з скарбу не доходила»[1085]. Платить солдатам своих рот из собранной в его имениях серебщины было позволено в ноябре 1567 г. Н. Дорогостайскому[1086], а в конце 1568 г. — А. Курбскому[1087].
Случалось, что магнаты передавали налоги не в казну, а сразу ротмистрам — своим родственникам. В начале 1568 г. Н. Радзивилл Рыжий передал вторую «рату» серебщины 1567 г. двум сыновьям, которые возглавляли наемные роты[1088].
Налоговые органы, таким образом, обходились стороной. Это ускоряло выплаты «заслужоного», однако органы власти теряли контроль над доходами. Поэтому подобные шаги были единичными и являлись своеобразной привилегией отдельных ротмистров в чрезвычайных ситуациях.
Распространенной формой компенсации за выдачу частных финансовых средств на «заслужоное» были «заставы» господарских имений гетманам и ротмистрам.
В особо большие пожалования и налоговые льготы получил Я. Ходкевич. С августа 1566 г., когда он стал администратором и гетманом Ливонии, господарский скарб передал в его распоряжение значительные денежные суммы.
Как известно, Берестейский сейм 1566 г. согласился «придати ку першой уставе поборов великих» (речь шла о таможенно-акцизном сборе, установленном в 1561 г.) новый таможенный побор. Новый налог сразу был передан в аренду Я. Ходкевичу и О. Воловичу за 13 тыс. коп грошей[1089]. Из этой суммы 11 тыс. коп грошей предназначались для Я. Ходкевича на ливонские «потребы», а именно на содержание 3 тыс. конников[1090].
В его распоряжение передавались все налоги с Жемайтского староства, включая даже продовольственный налог — «дякло»[1091]. В феврале 1567 г. Я. Ходкевич и О. Волович были освобождены от уплаты этого налога, так как выдали на ливонские нужды значительные средства (в частности, Я. Ходкевич выдал 3200 коп грошей)[1092].
В августе 1567 г. Я. Ходкевичу были отданы все «платы» с Жемайтии за 1567 г. и половина скарбовых доходов с аренды «больших (таможенных) поборов» за 1567 и 1568 гг.[1093] А в январе 1568 г. Жемайтское староство было освобождено от уплаты «пенезей куничных»[1094]. В апреле 1568 г. Я. Ходкевич получил в свое распоряжение весьма доходное Ковенское староство[1095]. 22 июля 1568 г. Сигизмунд Август списал все задолженности перед скарбом, оставшиеся от отца Я. Ходкевича Иеронима[1096]. 25 июля 1568 г. Я. Ходкевич получил разрешение оплачивать службу навербованных им наемников из серебщины, собранной с его жемайтских владений[1097], а в конце этого года он был освобожден от составления финансовых отчетов по расходам из них[1098].
За изучаемый период Я. Ходкевич выделил значительные финансовые средства на организацию обороны ВКЛ и Ливонии — 34 083 копы грошей[1099]. В отчете за ноябрь 1565 г. — октябрь 1567 г. отражено, что скарб покрыл его расходы лишь на 62 %.
Не забыл великий князь и о польном гетмане Р. Сангушко, который также не жалел средств на содержание вооруженных сил. Во время сбора посполитого рушенья в 1567 г. он выдал 1 тыс. коп грошей на оплату наемников, а 2 тыс. коп — для «потребь земъскихъ». Сигизмунд Август наградил гетмана годовой «заставой» замка Речица. Если бы скарб не смог за это время расплатиться с князем, он получал право держать Речицу «до живота»[1100]. Так Р. Сангушко стал речицким державцой. После взятия Ульского замка Р. Сангушко взял на себя первоочередные расходы по восстановлению укреплений и формированию в крепости гарнизона. После произведенных в конце октября 1568 г. расчетов скарб остался должен польному гетману 720 коп 59 грошей[1101].
Не менее ярким примером самоотверженности являлся князь Александр Полубенский, принимавший с 1560 г. активное участие в защите Ливонии. За семь лет службы он передал на нужды обороны 10 тыс. коп грошей. Господарь обещал ему вернуть эту сумму до 1 января 1568 г., оговорив, что в случае невыплаты они будут восполнены земельными владениями[1102]. Так и случилось — в июле 1568 г. А. Полубенский стал распоряжаться доходами сел в Поюрском тивунстве Жемойтского староства[1103]. Затем князь получил еще два войтовства в Жемайтии, сумма «заставы» которых составила 2 тыс. коп грошей[1104]. Тем самым господарь не только вернул долги, но и высоко оценил военную деятельность ротмистра.
Не обошли вниманием государственные власти и обыкновенных ротмистров. За неуплату «заслужоного» в сентябре 1566 г. ротмистру Г. Баке был отдан в «заставу» за 1 тыс. коп грошей замок Рогачев с волостью[1105]. Лепельский староста Ю. Зенович за выдачу на солдат своей роты такой же суммы получил в держание с 6 ноября 1567 г. Рудые Белки в Мозырском старостве[1106]. За задолженность «заслужоного» в размере 600 коп грошей витебский ротмистр Я. Вилковский в сентябре 1567 г. получил два села в Витебском повете