от Пскова, не могли изменить в пользу Литвы общей обстановки на театре военных действий.
Несмотря на неудачу миссии Умного-Колычева, мирные русско-литовские переговоры не прекращались совершенно и в 1568 г. В мае 1568 г. с литовским посланником Ю. Быковским, задержанным было в Москве, была отправлена к Сигизмунду II Августу грамота, в которой царь предлагал королю назначить время и место для личного свидания государей. Царь согласен был вести мирные переговоры с литовским посольством. В ноябре 1567 г. литовскому гонцу Улану-Букребе, прибывшему в Москву за «опасной» грамотой для литовского посольства, был оказан необычайно хороший прием. До приезда послов и на время переговоров русское правительство обещало прекращение военных действий. Пересылки, поездки гонцов и посланников продолжались и в 1569 г. Было совершенно очевидно, что обе стороны не спешили с возобновлением военных действий в широком масштабе и стремились выиграть время.
Стремление русского правительства к возобновлению мирных переговоров с Литвой находилось в прямой связи с судьбой проекта русско-шведско-английского союза. Направленное в Швецию русское посольство было задержано шведскими властями (послы были отправлены в Москву только в июне 1569 г. из Выборга). Ему не удалось добиться подтверждения Эриком XIV союзного договора 1567 г. Важным пунктом разногласий явился вопрос о выдаче Екатерины Ягеллон. В сентябре 1568 г. сам король прямо сообщал послам о своем отказе выполнить этот пункт договора. Поведение короля объяснялось той оппозицией, которую встретил русско-шведский союз со стороны шведских феодалов, а также внутренним положением в стране. Еще в 1567 г. Эрик вынужден был войти в переговоры с Юханом Финляндским, который был освобожден из-под ареста. Недовольное абсолютистским образом правления короля шведское дворянство поддерживало Юхана. Дело шло к прямому восстанию против Эрика XIV его брата, получившего помощь со стороны Сигизмунда II Августа. Используя это обстоятельство, русские послы выступили даже с предложением царской помощи королю против Юхана, настаивая одновременно на подтверждении союза 1567 г. Предложение послов не изменило позиции короля, а вскоре в Швеции произошел государственный переворот. На шведском престоле оказался Юхан Финляндский. Вместе с тем был похоронен вопрос о русско-шведском союзе против Литвы. Прибывшие в Москву от короля Юхана послы были задержаны и сосланы в Муром.
С вступлением на престол Юхана III шведская политика вновь приобретала резкий антирусский характер. Параллельно происходило медленное затухание Скандинавской Семилетней войны. Подписанный в 1570 г. мир в Щецине был в целом невыгоден Швеции. С другой стороны, Щецинский конгресс продемонстрировал полный распад польско-датского союза. Польско-литовским и шведским дипломатам не удалось добиться запрещения нарвского плавания. Еще более тяжелым для польского короля было решение конгресса относительно Ливонии. Император в качестве верховного сюзерена страны должен был передать ее датскому принцу.
Впрочем, постепенно все более нараставшее обострение противоречий между Данией, Литвой и Польшей отчетливо сказывалось уже в последний период Скандинавской Семилетней войны. Обострение это привело прежде всего к столкновению Дании, Литвы и Польши на море. В борьбе с нарвским плаванием Сигизмунд II Август обратился ос созданию своего каперского флота на Балтике и одно время в начале 70-х годов склонялся даже к плану создания военного флота. Нужно сказать, что военно-морские планы короля с самого начала натолкнулись на противодействие гданьского патрициата, стремившегося не допустить превращения Гданьска в польскую военно-морскую базу. Тем не менее каперский флот короля рос, нанося своей пиратской деятельностью большой ущерб не только воюющим, но и нейтральным странам. При этом страдали материальные интересы и самих гданьских купцов. Последнее привело к резкому обострению отношений между королем и Гданьском. Конфликт между ними» приобрел особенно опасный характер в 1568 г. Гданьский патрициат в его резко отрицательной к польско-литовскому каперскому флоту позиции активно поддерживала Дания. В 1568, 1569 и 1570 гг. датский флот и датские власти нанесли каперскому флоту Сигизмунда II Августа ряд ударов, серьезно подорвавших его силы. Активное участие в борьбе с каперами польского короля принимал и русский флот, который, начиная с 1570 г., сравнительно быстро увеличивался. Во главе этого флота был поставлен «царский наказной капитан» Карстен Роде. Уже в 1570 г. русским удалось захватить на море несколько каперов польского короля.
Важно подчеркнуть, что параллельно борьбе на море между Данией, Литвой и Польшей, начавшейся в последние годы Скандинавской Семилетней войны, наблюдался переход к польско-литовско-шведскому морскому сотрудничеству. Шведских феодалов крайне раздражали быстрорастущие масштабы русской торговли с Западной Европой, тем более что находившийся в шведских руках Ревель (Таллин) совершенно не мог выдерживать торговой конкуренции Нарвы.
Обострение польско-литовско-датских отношений, разрыв союзных русско-шведских переговоров и наметившееся сближение Литвы и Швеции для борьбы с Русским государством создавали новую политическую и военную обстановку в Прибалтике. Русское правительство должно было учитывать ее, тем более, что неуспешными были и его усилия привлечь к союзу Англию. В инструкции Рандольфу, отправленному Елизаветой в Москву для переговоров с Грозным (инструкция помечена 26 июня 1568 г.), прямо говорилось о нежелании королевы вступить в оборонительный и наступательный союз с Русским государством. Англия, крайне заинтересованная в русской торговле, стремилась и дальше извлекать выгоды из торговых сношений с Русью, не рискуя навлечь на себя неприязнь Швеции или короля польского. Переговоры с Рандольфом происходили в феврале — апреле 1569 г. Царь по-прежнему настаивал на заключении русско-английского оборонительного и наступательного союза, хотя Рандольфу и удалось уклониться самому от заключения такого союза. Вместе с Рандольфом в Англию направился русский посланник Совин, который вез с собой царские условия союза. «Верющая грамота» Совину помечена 20 июня 1569 г. В связи с продолжением переговоров о союзе, английским купцам были дарованы новые привилегии.
5. Война Русского государства с ШвециейЗначение образования Речи Посполитой и крымско-турецкой агрессии для хода Ливонской войны
Продолжение переговоров о союзе с Англией, упорное стремление продолжить мирные переговоры с Литвой, с одной стороны, и решительный разрыв с Швецией — с другой, — таковы важнейшие дипломатические шаги русского правительства в первой половине 1569 г. Причиной столь решительного поворота русской политики была не только сама по себе неудача русско-шведских переговоров о союзе. Русское правительство спешило теперь использовать сам факт этой неудачи для разрешения в выгодном для Русского государства смысле балтийского вопроса. Речь идет о плане создания Ливонского королевства под русским протекторатом. Между проектом посадить в Ливонию в качестве русского вассала брата датского короля герцога Магнуса и ссылкой в Муром шведских послов (1570) существовала прямая связь.
Вопрос о создании в Ливонии вассального государства давно занимал Грозного. После неудачи переговоров с Фюрстенбергом была сделана попытка договориться об этом с Кетлером. Переговоры с ним велись через пленных ливонских дворян И. Таубе и Э. Крузе и кончились неудачей. Неудачными оказались и те переговоры о русско-прусском союзе, которые велись этими ливонскими дипломатами на русской службе и для ведения которых они приезжали в Москву в 1569 г. Таубе и Крузе повезло зато в переговорах с герцогом Магнусом, с которым они вступили в сношения по поручению царя.
Нужно сказать, что Магнус оказался в это время в исключительно тяжелом положении. После вступления на шведский престол Юхана III нужно было ожидать шведско-литовско-польского сближения. Последнее обстоятельство и побудило герцога Магнуса принять русские предложения.
В мае 1570 г. Магнус явился в Москву, где был удостоен пышного приема. Переговоры закончились провозглашением Магнуса королем Ливонским. Ливония объявлялась наследственным владением Магнуса и его потомства. При этом она сохраняла свою религию и административное устройство. Русское правительство обязалось оказать новому королю необходимую помощь в том случае, если Рига, Ревель или другие города откажутся признать власть Магнуса. При этом русские войска, направляемые царем и находящиеся под командой царских воевод, должны были поступить под верховное командование короля. Русское правительство оставляло за собой право свободной торговли и свободы сообщений через Ливонию. Этой свободой должны были пользоваться как русские, так и иностранцы, направлявшиеся в Русское государство через королевство Магнуса. В случае выступления царя в поход Магнус был обязан по его вызову явиться с 1500 пехотинцами и 1500 конными. Помощь людьми могла быть заменена помощью деньгами из расчета 3 таллера за конного и 1½ таллера за пехотинца. Царь, впрочем, обещал не требовать от Магнуса помощи до тех пор, пока не будет окончательно подчинена Ливония. Вассальные отношения ливонского короля по отношению к царю предполагалось скрепить браком Магнуса и царской племянницы Евфимии, дочери В. А. Старицкою.
Вступая в соглашение с Магнусом, Грозный рассчитывал на союз с Данией. В его планы входило, по-видимому, также привлечь на свою сторону императора, обещая ему заключение союза против турок. Об этих планах русской дипломатии свидетельствует переписка между Магнусом и Фридрихом II Датским, относящаяся к 1570 г. Магнус, между прочим, обещал Фридриху II русскую помощь в деле восстановления Кальмарской унии, в деле прямого подчинения Швеции датской короне. В его письмах содержится также и указание на согласие царя заключить с императором союз против турок. О расчетах Грозного на союз с Данией свидетельствует и его собственное послание к Фридриху II, в котором он сообщал о провозглашении Магнуса ливонским королем. В послании прямо говорилось: «Вы — король Фридрих — должны быть с нами в союзе против наших врагов Польши, Литвы, Швеции и прислать к нам Ваших послов, которые все нами заключенное должны подтвердить. Если король на это не согласен, то в Ливонии не бывать королям из датского дома»