Эльспет совершенно не замечала моей тревоги. Возможно, впрочем, просто не хотела замечать. Подготовка к свадьбе поглотила ее целиком, и она не хотела отвлекаться ни на что другое. Заручившись согласием отца Дэвида из церкви Святого Экспедитора провести обряд бракосочетания на дому, чтобы ей не пришлось тащиться далеко, она разработала план срочных действий по подготовке виллы к свадьбе. На все про все у нее оставалась неделя.
За банкетную часть и меню должен был отвечать ее любимый шеф-повар из отеля «Беверли-Уилшер». Цветы заказали у флориста, который обслуживал последнюю церемонию вручения «Оскара». Светло-розовые розы. Сорт – «застенчивая невеста». Каждому приглашенному в качестве знака внимания была отправлена серебряная коробочка с бутоном такой розы внутри. Список гостей Эльспет, естественно, составила сама. В первую очередь в него вошли – не считая родственников, конечно, – те дамы, с которыми она устраивала деловые обеды и чаепития. Естественно, были среди приглашенных и владельцы музеев и художественных галерей. Нашлось место и врачам. В частности, приглашения были отправлены кое-кому из клиники Святого Экспедитора. Пробежав взглядом по списку, я нашла того, кого искала: «Доктор Скотт Уолкер, приглашение на два лица».
– Если хотите, я могу принести из кабинета адресную книгу Эрика со списком его знакомых, – совершенно искренне предложила я Эльспет.
Она лишь надула губы и сказала:
– По-моему, список и без того получился слишком длинным. Нет, не то чтобы я собираюсь в чем-то ограничивать вас, молодых. Более того, свадьба должна быть настолько шикарной, чтобы утереть всем нос на долгие годы. Но все дело в моем здоровье. Боюсь, я просто не выдержу, если здесь будет слишком много народу.
От себя я внесла в список всего четыре имени: Джо, Брэнди, Антонио (хозяин «Ледибойз») и Аталанта. Не пригласить Аталанту я просто не имела права: она ведь была готова по-пластунски ползти через весь Лос-Анджелес, ломая свои шикарные ногти, лишь бы ей дали шанс побывать на светском мероприятии такого масштаба, как свадьба Эрика Нордоффа. Впрочем, учитывая отсутствие в списке приглашенных друзей и коллег самого Эрика, это событие, при всей своей светскости, переставало быть столь привлекательным для того, кто хотел завести знакомства среди голливудских режиссеров и продюсеров.
Как же долго тянулся этот день! Брэнди забрали в операционную в семь утра. С трех часов пополудни я уже не отходила от телефона, ожидая новостей и всеми силами надеясь, естественно, на лучшее. Телефон звонил непрерывно, но не этих звонков я ждала. Начиная с половины четвертого приглашенные, получившие свои розочки из ателье «Флер Фантазия», принялись отзваниваться и благодарить за приглашения.
– Как же ждала этого дня вся наша семья! – ворковала Эльспет в трубку телефона в ответ на дежурное поздравление от одной из мерзких кузин-двойняшек. – Ну разве это не чудесно?
Я, как и положено скромной невесте, покорно кивнула. Тут Эльспет наконец заметила, что приклеенная к моему лицу улыбка как-то не очень соответствует выражению глаз и вообще моему настроению.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сообщила она мне словно по секрету. – Конечно, тебе грустно. Вся семья Эрика будет в сборе, а ты останешься одна, без родственников. Но поверь, это дело поправимое.
Она ласково, я бы даже не побоялась сказать «любя», погладила меня по щеке.
– Надеюсь, мой маленький сюрприз сможет развеселить нашу грустную красавицу.
Эльспет дотянулась до верхнего ящика прикроватной тумбочки и извлекла оттуда большой конверт. Я догадалась, что лежит внутри, еще до того, как открыла его. Ну конечно, два билета Лондон – Лос-Анджелес первым классом туда и обратно. С открытой датой.
– Иди и срочно звони родителям, – с улыбкой скомандовала Эльспет. – И пусть только попробуют отказаться! Никакие отговорки не принимаются. Они должны быть на свадьбе – и точка.
В тот же день ближе к вечеру я получила по электронной почте письмо от мамы с папой. Впрочем, писала, разумеется, мама. Именно она всегда звонила мне или, когда звонила я, немедленно забирала у папы трубку.
«Дорогая Лиза, – писала мама, – у нас всю неделю идет дождь. (Весьма традиционное начало для английского письма: первым делом – о погоде. О плохой погоде.) Папа не работает в саду, и к тому же у него сорвалась игра в гольф. Поэтому он целыми днями занят только тем, что сидит дома да изводит меня. Единственным нашим развлечением за это время была поездка в гости к Колину и Салли. Они пригласили нас на чашку чая в честь окончания ремонта на веранде…» Веранда, ремонт… Просто средневековье какое-то. «…Нам здесь тебя очень не хватает. Ты пойми, Лиз, мы все желаем тебе удачи, но не могу не признаться, что мне было бы спокойнее, найди ты свое счастье и успех здесь, в Солихалле. Лос-Анджелес – это ведь так далеко! Мы с отцом даже стали включать телетекст, чтобы лишний раз посмотреть, какая там у вас погода».
– Тепло здесь, мама, тепло и солнечно, – пробормотала я себе под нос.
«…Ты уж там следи за собой. Смотри не простужайся. Когда выходишь гулять, укрывай поясницу, чтобы почки не застудить. Это только кажется, что там у вас все время жарко, а вот миссис Митчелл сказала мне, что по вечерам, когда ветер дует с моря, в этом Лос-Анджелесе очень даже сыро и можно простудиться. И еще: не вздумай выходить из дому, не намазавшись солнцезащитным кремом! Это только кажется, что у вас там облачно, а на самом деле можно запросто обгореть.
Папа тут даже вышел в Интернет на днях – выяснял, рейсом какой авиакомпании дешевле лететь до Лос-Анджелеса. Если ты задержишься там до Рождества, мы, наверное, соберемся и приедем к тебе в гости. Правда, миссис Митчелл говорит, что долгие перелеты в эконом-классе, там где и ноги-то вытянуть негде, очень вредны в нашем возрасте. Сосуды-то у нас капризные, вот у нее и тромбофлебит начался как раз после того, как она слетала в Америку.
Наверное, к тому времени, как ты получишь это письмо, мы уже ляжем спать. Кстати, на этой неделе по телевизору повторяют „Гордость и предубеждения“. Миссис Митчелл утверждает, что этот сериал пользовался большим успехом и в Америке. Видишь – значит, и в Англии могут снимать хорошие фильмы. Колин говорит, что он как-то раз видел съемочную группу даже у нас в Солихалле.
Мы тебя очень любим. Целуем, обнимаем. Мама и папа».
Прочитав о том, как папа выискивает в Интернете самые дешевые билеты, а мама переживает из-за своего варикоза, я почувствовала себя страшно виноватой перед ними. Вот я тут держу в руках два билета первого класса из Хитроу прямо до Лос-Анджелеса, они просто жгут мне руки; родители могли бы прилететь в любой момент. Они просто поспали бы в удобных креслах да попили бы вволю шампанского – вот и весь перелет. Но… Ткнув курсором в кнопку «ответ», я принялась за письмо домой. В строчке «тема письма» написала: «От любящей дочери Лизы». На этом дело застопорилось. Вроде бы как просто написать: «Хватит выискивать дешевые билеты. Пакуйте чемоданы – я уже все устроила». Эльспет купила билеты с открытой датой, и папа с мамой были бы здесь уже через пару дней. Оставалось объяснить им сущий пустяк: откуда я взяла эти дорогущие билеты. «Дочка, это же такие деньги!» – «Ой, мамочка, забыла тебе сказать: мне оплатила их будущая свекровь».
Нет, поступить так я не могла. И дело даже не в том, что я обманываю родителей. С одной стороны, мама страшно рассердилась бы за то, что я не сказала ей про свадьбу. С другой стороны, я прекрасно понимаю, что она была бы на седьмом небе от счастья за меня. И за себя, впрочем, тоже. У меня давно сложилось впечатление, что мама не стала бы возражать, реши я выйти замуж хоть за убийцу с топором, – лишь бы она могла, встретив на заседании муниципального совета миссис Митчелл, у которой «все три дочки замужем и внуки уже есть», сообщить, что Лиза наконец-то пристроена в хорошие руки.
Я представила себе, как восприняли бы новость о моем замужестве у нас дома, в Солихалле. Мама с папой по такому случаю достали бы из холодильника бутылку шампанского, которая лежит там с тех пор, как отец выиграл ее в лотерею в миллениум. Мама сделает глоток, почешет нос, икнет и попросит разбавить шампанское лимонадом. Скорее всего родители пригласят и Колина с Салли. Салли будет искренне радоваться за меня. С ее точки зрения, ни одну женщину нельзя считать полноценной (того и гляди улетит через форточку в стеклянном потолке веранды), пока она не прикована толстой цепью к пушечному ядру. Обязательно надо приковать ее понадежнее – и женщина будет крепко стоять на земле. Колин тоже поднимет бокал вместе со всеми, но, возможно, он будет единственным, кто заподозрит, что тут что-то не так, и не поверит до конца в мою историю замужества. Скорее всего, он даже догадается, что это за брак, что я просто влипла в какую-то историю. Но даже и он, несмотря на весь свой цинизм, не осмелится намекнуть маме на некоторые нестыковки в моей «сказке со счастливым концом».
Вот и все. Не смогла я рассказать родителям про эти билеты. Я не нашла в себе сил даже упомянуть о том, что переехала из «коттеджа на берегу» на настоящую виллу.
«Погода у нас здесь хорошая, – начала я набирать письмо, – тепло и солнечно. Но поясницу я все равно прикрываю. Ты, мама, насчет варикоза не волнуйся. Лететь в такую даль вам не придется. К Рождеству я, наверное, уже вернусь домой».
А Эльспет я все объяснила тем, что моя мама якобы страшно боится летать на самолетах.
Шесть часов вечера. Очередной телефонный звонок. К этому времени я уже перестала надеяться на то, что Джо позвонит и скажет, что у Брэнди все в порядке. Я звонила домой в Венис-Бич, но там никто не брал трубку. Скорее всего Джо по-прежнему ждал в больнице. Мне оставалось лишь успокаивать себя тем, что, узнай он что-то плохое, он тотчас перезвонил бы. Что касается звонков «так, на всякий случай, чтобы ты не волновалась», то ожидать их от Джо особо не приходилось. Успокаивать друзей по телефону было не в его правилах.