В составе «Шахтёра» Лобановский провёл немало великолепных матчей, забив 14 мячей в 50 встречах, но игра с киевским «Динамо» считается в его донецкой карьере лучшей. Марк Левицкий вообще полагает, что Лобановский-игрок в полной мере проявил себя именно в донецкой команде. В «Динамо» он был классическим левым крайним с ограниченной зоной действий, в «Шахтёре» — хозяином игры. Ошенков позволял Валерию на поле творить, его амплуа свидетельствовало о роли «свободного художника», тренером поощрявшейся. «На поле он, — говорил Левицкий, — рисовал картину яркими мазками и делал это с превеликим удовольствием». Как всегда, Лобановский был заметен на поле, но, в отличие от прошлых игроцких лет, старался избавляться от проявлений индивидуализма, получал удовольствие от подыгрыша, стал явным поборником коллективного футбола. Базилевич вообще считает, что Лобановский в Донецке играл в манере будущего Кройфа, снабжая партнёров голевыми передачами и успевая угрожать воротам соперника.
Популярность у Лобановского в Донецке была невероятная. Однажды «Шахтёр» встречался с московским «Динамо». Лобановский из-за травмы принять участие в игре не мог, но на стадион приехал и сел в «гражданской одежде» не на трибуну, а на скамейку запасных. Зрители, увидев копну его светлых волос, принялись во время матча требовать его появления на поле. Скандировали не менее получаса, не переставая, — до тех пор, пока Олег Александрович не попросил диктора по стадиону объявить: «Лобановский не играет по причине травмы».
«В Донбассе, — писал Марк Левицкий в книге «С “Шахтёром” навсегда!», — о Лобановском осталась добрая память и как об игроке, и как о тренере соперника, и как о личности, возвысившейся над своими современниками».
Левицкий жил неподалёку от Ошенкова. Однажды они встретились утром на улице, и тренер, оглядевшись по сторонам, полушёпотом сказал Левицкому: «Вы знаете, Лобановский и Базилевич слушают Би-би-си». Левицкий, с этого же начинавший каждый новый день, воскликнул: «Не может быть! Какой ужас!» «И смотрю при этом, — рассказывал Марк, — в глаза Олегу Александровичу: серьёзно он всё это или шутит?»
А через год Лобановский решил завершить карьеру футболиста. Будучи капитаном команды, глядя уже на многое с «масловской колокольни», он не мог играть в футбол, который культивировал донецкий клуб, разошёлся во взглядах с тренером Ошенковым.
В «Советском спорте» 28 июля 1968 года появилась заметка «Футболист уходит...». Автор, журналист Валерий Березовский, симпатизировавший и Ошенкову, и Лобановскому, признал, что оба они одинаково любят своё дело, одинаково болезненно переживают неудачи, но каждый из них понимает футбол по-своему и каждый свою точку зрения считает единственной. Заметка сопровождалась монологами:
Лобановский: «Я не удовлетворён положением дел в команде. Играть так, как мы играем, дальше нельзя. Мне претит антифутбол. А то, во что мы играем, и называется антифутболом. Не в узком — в широком смысле слова. Потому что рассчитывать на удачу, на случай в современном футболе нельзя. Надо найти чёткий водораздел между атакой и обороной, ничем не пренебрегая. Надо создавать ансамбль, коллектив единомышленников, подчинённых одной игровой идее. Я давно твержу, пусть кому-то обидно будет это слышать, что в нашей команде неправильный подбор игроков.
И ещё: футболиста надо уважать. Нельзя требовать, чтобы человек улыбался, когда ему плохо, чтобы больной человек делал вид, будто он здоров. Я больше не хочу пытать счастья в других командах — я больше не играю...»
Ошенков: «Надо уметь довольствоваться тем, что есть. Надо заставить себя наступить на горло собственной песне ради интересов коллектива, ставшего тебе родным. Мы играем в такой футбол, какой есть и в который мы можем играть. Я тоже был бы рад иметь в своей команде “всех звёзд мира...” Надо подавать пример молодым, а не заражать их своим настроением. Надо быть бойцом...»
Березовский признавался в разговоре со мной, что столкнул тогда Лобановского и Ошенкова лоб в лоб «не без провокационного умысла»: Валерию Макаровичу хотелось начать серьёзный разговор о взаимоотношениях внутри коллектива, между игроками и тренером. Цели журналист добился: небольшая заметка вызвала лавину споров и самых разнообразных откликов. Споры вертелись вокруг двух основных точек: что такое команда — творческий коллектив или армейское подразделение и должно ли быть единоначалие или каждый себе голова? Сам Березовский выступал за «творческий коллектив». «Я, — говорил он, — вправе высказать свою собственную точку зрения, но с законной радостью должен подчеркнуть, что она нашла понимание у таких тренерских авторитетов, как Николай Петрович Старостин, Константин Иванович Бесков, в какой-то степени у Никиты Павловича Симоняна. Объективности ради скажу, что свои сомнения и даже возражения высказывали Михаил Иосифович Якушин, Евгений Иванович Горянский...» Забавно видеть среди тех, кто не за единоначалие, а за «вече», одного из самых авторитарных тренеров отечественного футбола Константина Ивановича Бескова, не терпевшего малейших возражений со стороны игроков и весьма жёстко обходившегося с теми, кто осмеливался ему возражать.
«Ошенков требовал полного подчинения, — вспоминает Каледин. — Валерка тоже не всегда правильно поступал, считал своё мнение единственно правильным. Они ссорились». Рассказывают, что однажды во время теоретического занятия в «Шахтёре» Лобановский вдруг встал и пошёл к выходу из зала. Олег Александрович в ужасе: «Валера, ты куда?!» — «Надоело. Одно и то же. Сколько можно это слушать?» — ответил Лобановский. 14 июля 1968 года Лобановский сыграл в составе «Шахтёра» свой последний матч — ставший вообще последним в его карьере футболиста — в Москве против «Динамо» (0:2). Я наблюдал за этим матчем с трибуны и могу засвидетельствовать: Лобановский отдавался игре, как всегда, полностью, и представить себе было невозможно, что на поле он никогда больше не выйдет.
В программке к матчу ЦСКА — «Шахтёр» 18 июля 1967 года Лобановский всё ещё фигурировал как капитан донецкой команды, но во встрече участия не принимал. В интервью с Олегом Ошенковым, опубликованном в той же программке (а они, как известно, готовятся заранее: текст был отправлен в типографию 17 июля), донецкий тренер, отвечая на вопрос о лучших игроках «Шахтёра», сказал: «В “Шахтёре” подобрались игроки примерно равного уровня, где опыт ветеранов (Головко, Базилевич, Лобановский) удачно сочетается с задором молодых (Губич, Зима, Евсеенко)».
Уход Лобановского — ЧП огромного масштаба! Моментально всё стало известно находившемуся по делам в Москве первому секретарю обкома: Ошенков сообщил о случившемся помощнику секретаря. Дегтярёв, не пропускавший ни одного матча и всегда команду поддерживавший, встал на сторону тренера. Главный редактор местной газеты «Социалистический Донбасс» Игнат Захарович Доманов, член бюро обкома по должности, после звонка Дегтярёва вызвал вечером к себе в кабинет журналиста Марка Левицкого, отвечавшего в издании (пусть и в статусе внештатника) за спортивный раздел: «Откладывай в сторону все дела и немедленно делай материал против Лобановского: звёздная болезнь, нарушение дисциплины и всё такое». Смелости Левицкого, члена партии и, конечно же, изрядно рисковавшего, можно только поаплодировать. По его словам, он отказался: «Два дня назад в отчёте о матче я расхваливал игру Лобановского и Базилевича. А теперь стану критиковать?» Ещё несколько журналистов отказались писать материал под диктовку обкома. Этот демарш сошёл им с рук.
Статью о «звёздной болезни» Лобановского поручили написать Юрию Исааковичу Шварцу, члену президиума Донецкого облспортсоюза. Он с заданием справился.
«К сожалению, — писал, в частности, Шварц в материале «Конец “звёздной болезни”», опубликованном в «Социалистическом Донбассе» 27 июля 1968 года, — в последнее время в команде появилась ржавчина, которая разъедала коллектив. Имя ей — В. Лобановский. Любители футбола знают его как игрока, мастерски владеющего дриблингом и подачей кручёных мячей. Но мало кому было известно, что это закоренелый индивидуалист, противопоставляющий себя всему коллективу. С приходом в команду В. Лобановскому были предоставлены все условия для творческого роста. Однако он неправильно понял доброе к нему отношение. Зазнайство, тщеславие, пренебрежительное отношение к своим товарищам изнутри подрывали коллектив, расшатывали в нём моральные устои. Успехи “Шахтёра”, а их было не так уж много, Лобановский относил только на свой счёт, а в неудачах, как правило, винил всю команду, только не себя.
Все попытки руководства “Шахтёра” образумить этого мастера футбола, требование подчинить его действия и поведение интересам коллектива, выполнению стоящих перед ним задач и, что самое главное, изменить своё надменное, пренебрежительное отношение к товарищам, особенно молодым, — наталкивались на непреодолимый барьер. “Звёздная болезнь”, которой страдал и раньше этот именитый футболист, в полной мере дала о себе знать в последних матчах, проведённых командой в Москве, и закончилась неприкрытым саботажем с его стороны.
Так больше продолжаться не могло. На общем собрании команда единодушно приняла решение отчислить Лобановского из своего коллектива за систематическое нарушение игровой дисциплины, противопоставление интересам команды, неблаговидное, пренебрежительное отношение к товарищам и прямой саботаж, выразившийся в отказе играть в отдельных матчах».
Знаменитый незрячий массажист Владимир Ткаченко, проработавший в «Шахтёре» без малого полвека, рассказывал о продолжавшемся почти три часа собрании, после которого пути-дороги донецкого клуба и Лобановского разошлись. Ошенков пожаловался тогда приехавшему на собрание Дегтярёву на футболиста, сказав, что тот «оспаривает тренерские решения, требует к себе повышенного внимания, сколачивает группировки, плохо себя ведёт». Ошенков предложил первому секретарю обкома КПСС узнать мнение игроков: правда ли, что Лобановский мешает ему, тренеру, работать?