«За» Лобановского не выступил никто. Ткаченко назвал это «предательством». Мог бы, наверное, выступить Базилевич, но его на том собрании не было. У Базилевича сохранилось в памяти, что и его, и Лобановского на собрание вообще «забыли пригласить», но обвинили в «отрыве от коллектива» и прочих «стандартных вещах». Но не пригласить — не могли, и Лобановский на собрании, конечно, присутствовал и, как мог, отбивался.
Дегтярёв встал на сторону тренера. Услышав от Ошенкова, что с Лобановским невозможно работать, он поначалу пытался ситуацию сгладить. «У Дегтярёва, — рассказывает Каледин, — была своеобразная манера изъясняться, несколько грубоватая. Это не означало, что он хотел кого-то обидеть. Тот, кто с ним долго работал, всё мог определить по интонации. Лобановский же был человек непривычный. Он высказал заодно и Дегтярёву». После этого первый секретарь обкома дал Ошенкову свободу действий в отношении Лобановского.
У Базилевича своя версия произошедшего. «Там была обычная футбольная интрига, — говорит он, — и разрешилась она не в нашу пользу. Ошенков то ли приревновал нас, то ли почувствовал возможную конкуренцию по части тренерства. Мы начали высказывать своё мнение руководству команды. Кому это понравится?»
Лобановскому, а заодно и Базилевичу, пришлось уйти. Футболистам, разбредшимся после собрания по комнатам, было не по себе. Лобановский собрал вещи и перед тем, как сесть в машину и уехать с тренировочной базы, с сумкой на плече зашёл к каждому. По воспоминаниям Ткаченко, «поблагодарил, пожал руку, пожелал удачи и попрощался. И это несмотря на то,' что его никто не поддержал!». Ничего удивительного в отсутствии поддержки на собрании не было. Лобановский уходил, а они оставались, и поддержка Лобановского могла негативно сказаться на их карьере.
Владимира Ткаченко поражало, как Лобановский, тщательно следивший за своей спортивной формой и каждый вечер накануне матча ровно в 22.30 приходивший в массажный кабинет, относился к нему, обычному массажисту. Они часто вместе парились. «Даже в выходной, — вспоминал Ткаченко, — он заезжал за мной на машине, и мы отправлялись на базу в сауну». Валерий с Адой несколько раз приходил к Ткаченко домой — поздравить с какой-нибудь датой или с праздником. Жена открывала дверь. Ткаченко выходил, брал Лобановского за руку: «Валерчик, заходите».
Однажды, уже много лет спустя, «Шахтёр» летел в Тбилиси из Адлера. Вдруг появились киевские динамовцы, улетавшие из Адлера в Кутаиси. Лобановский, возглавлявший в ту пору и «Динамо», и сборную страны, подошёл к Ткаченко: «Володя, здравствуй!» — и они обнялись.
Лобановский приглашал Ткаченко на работу в киевское «Динамо», присылал за ним врача и администратора, но Ткаченко, как он сам говорил, «не рискнул уехать из Донецка».
Известный вратарь сборной СССР Юрий Дегтярёв (однофамилец партийного секретаря), дебютировавший в «Шахтёре» при Лобановском, считает, что тот «фактически был играющим тренером, давал советы Ошенкову, как поступать в той или иной ситуации, и Ошенкову это, конечно, не нравилось». Именно Лобановский вместе с Базилевичем — это к вопросу о «пренебрежительном отношении» к молодым игрокам — обратились к Ошенкову с предложением дать шанс девятнадцатилетнему талантливому парню, и дублёр, дважды побеждавший в юношеском чемпионате континента и выигравший с резервной донецкой командой малые золотые медали, сыграл 20 ноября 1967 года в Донецке против ЦСКА полный матч (2:1, оба гола забил Лобановский). «Никакого величия, — вспоминает Юрий Дегтярёв, — Лобановский не проявлял. Со всеми у него были ровные товарищеские отношения».
Валерий Яремченко, будущий тренер, только-только тогда появился в «Шахтёре». Он вспоминает, как поддерживал его, молодого игрока, Лобановский. «Находясь на поле рядом с ним, я обретал уверенность», — говорит Яремченко. Он утверждает, что уже тогда он и его партнёры по донецкому клубу «понимали, что на наших глазах растёт будущий большой тренер». Донецких игроков поражало, что у Лобановского всегда было своё мнение по футбольным делам, и мнение это он не стеснялся высказывать в присутствии не только Ошенкова, авторитет которого считался непререкаемым, но и «большого начальства».
...«Социалистический Донбасс» на сутки опередил публикацию в «Советском спорте», в которой Лобановский заявил о том, что уходит сам. За донецкой статьёй последовало отчисление и Базилевича, о котором в продиктованном обкомом материале не было ни слова. Спустя несколько недель в Донецке отправили в отставку Ошенкова.
Остаётся только догадываться, как поступил бы Лобановский-тренер с Лобановским-игроком в том случае, если бы игрок усомнился при всей команде в правильности проведения теоретического занятия и демонстративно ушёл с него. Соловьёв, Маслов, Ошенков укрепили Лобановского в простой мысли: тренерская правота всегда выше правоты игроцкой. И своих футболистов потом Лобановский учил тому же.
«Обо мне сложилось тогда такое примерно мнение: игрок неплохой, но скандалист...» — говорил мне Лобановский. Из киевского «Динамо» после конфликта с Масловым попросили, из «Шахтёра», не сработавшись с Ошенковым, сам ушёл. Случались ещё споры с Соловьёвым по позиции на поле, попытки объяснить тренеру сборной СССР Гавриилу Дмитриевичу Качалину, какой должна быть тактика — «только классическая, понятная». Когда же у Лобановского, тренировавшего «Днепр», поинтересовались насчёт «классической тактики», он ответил: «Не понимаю, о чём вы говорите».
Публично говоря о том, что «тренерская правота Маслова оказалась намного выше моей правоты игрока», Лобановский вполне мог пополнить список тренеров с правотой повыше, нежели у него, добавив к Виктору Александровичу Соловьёва, Качалина (пусть и очень мало он с ним в общей сложности работал) и Ошенкова.
Владимир Ткаченко рассказывал, как через несколько лет после того памятного собрания в «Шахтёре» он повстречался в Симферополе с прилетевшим на кубковый матч донецкого клуба с местной командой Ошенковым — в ту пору руководителем отдела футбола в украинском Спорткомитете. Олег Александрович зашёл к Ткаченко в гостиничный номер, попросил сделать массаж. Потом посидели, поговорили, и Ошенков сказал: «Несмотря на то что у меня с Лобановским были сложные отношения, я его очень уважаю и ставлю как тренера на первое место в СССР. У него большое будущее».
Глава 5САМЫЙ МОЛОДОЙ ТРЕНЕР
По датам всё выглядело так: 14 июля 1968 года «Шахтёр» с Лобановским в составе провёл матч чемпионата страны в Москве с «Динамо», 18 июля против ЦСКА Валерий уже не играл, 27 июля появилась статья в «Социалистическом Донбассе», 28 июля — монологи Лобановского и Ошенкова в «Советском спорте».
Лобановский действительно не собирался больше играть, хотя ещё приглашали: 29 лет, по тогдашним меркам, — не возраст. Он вообще намеревался вычеркнуть себя из футбола, заняться серьёзным делом, которому учился («У меня же специальность!»), и даже не читать ничего больше о футболе.
Не тут-то было.
Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что не надо больше выходить на поле: во сне ещё играл. Закончил действительно рано. «Сам решил, — говорил он. — Но, как видно, волевые решения, даже если сам их принимаешь, могут доставить нестерпимую боль. Таков футбол: отдать ему полтора десятка лет (полжизни было тогда для меня) и потом начисто забыть о нём может далеко не каждый. Я не смог. Скоро, очень скоро почувствовал, что порвать с футболом — выше моих сил...»
Размышлял ли он о тренерской профессии в игроцкие годы? Думал о том, в каком направлении будет развиваться футбол? Старался поставить себя — мысленно, разумеется, — на место Соловьёва, Ошенкова, Маслова? Вряд ли. Если и происходило это, то эпизодически, случайно.
Виктор Серебряников рассказывал мне во второй половине 70-х (когда память при вполне ясном уме ещё не подводила), что, по его наблюдениям, Лобановский давно задумал стать тренером. В конце 50-х, после чемпионата мира в Швеции, Лобановский показывал ему перевод статьи какого-то французского тренера о том, в каком направлении развивается футбол (скорее всего, это была вырезка из журнала «Спортивные игры», публиковавшего подобного рода материалы). «И я, — сказал Серебряников, — понял, о чём мечтает этот парень».
Партнёры Лобановского по динамовской команде начала 60-х годов предполагали, что он готовит себя к тренерской работе. Нельзя было не обратить внимание на его особую тягу к знаниям, умение отстаивать свою точку зрения.
И вот через три с небольшим месяца после ухода, 31 октября 1968 года, команду днепропетровского «Днепра» на матч с куйбышевским «Металлургом» вывел новый старший тренер, 29-летний Валерий Лобановский. Матч этот и следует считать началом его блистательной тренерской карьеры. Сам Валерий Васильевич говорил мне в конце 80-х, что, если бы у него не получилось в «Днепре», он ушёл бы из тренерского цеха.
Случай — и только он — главенствовал в ситуации с появлением Лобановского в должности главного тренера «Днепра». Надо сказать, что само это появление заставило основную массу людей из советского футбольного мира, привыкших к ходам ординарным, касались они спортивной области или же какой-то иной, недоумённо пожимать плечами: 29 лет, отсутствие тренерского опыта, только-только закончил играть!..
В Киеве на стадионах — сначала Центральном, а потом на «Динамо» — агрономом трудился Леонид Михайлович Кривошеев. Скромный человек, за полями ухаживавший, словно за своими детьми, дневавший и ночевавший на них, — почему и славились они в Союзе, он безмерно любил футбол, знал всё про каждого игрока «Динамо». Сам Кривошеев — из Днепропетровска. В знакомцах у него, причём близких, был директор «Южмаша», знаменитый в стране производственник Александр Максимович Макаров. Однажды Макаров, приехав по делам в Киев и встретившись на полчасика с Кривошеевым, в разговоре с ним обмолвился: «Ищем тренера для “Днепра”». Кривошеев и предложил: «Возьмите Валерку Лобановского. Парень играть уже закончил. Задатки тренерские». «Днепр» выступал тогда во второй группе класса «А», по-нынешнему — в первом дивизионе.