На предматчевой установке Лобановский попросил футболистов исключить, по возможности, Решко из розыгрыша мяча, ни в коем случае не отвлекать его от Мюллера — не мешать концентрации на «спецзадании».
Почти все фланговые атаки «Баварии», например, слева, от Румменигге, следовали на Мюллера. Даже Беккенбауэр во время своих подключений старался сыграть на Мюллера. Решко вступал с ним в борьбу в момент приёма мяча, а когда удавалось, действовал на опережение. После матча Мюллер пожал Решко руку и сказал: «Сегодня ты был сильнее меня!»
Олег Блохин, 23-летний тогда кандидат на звание лучшего футболиста Европы, возбуждённый игрой и потрясающим мячом, который телеканалы всех европейских стран «гоняли» по экранам с интервалом в полчаса, попросил Ошемкова поменять его майку на майку Беккенбауэра. В те времена не было принято меняться футболками, но Ошемков отправился в раздевалку «Баварии»: «В тот момент, когда я, постучавшись, вошёл, моё смущение можно было сравнить разве что с удивлением баварцев. Беккенбауэр как раз обсуждал что-то с тренером Деттмаром Крамером и менеджером Робертом Шваном. Разговор прервался, все трое недоумённо уставились на меня. Протягиваю тяжёлую, наверное, килограмма под два, пропитанную потом футболку винницкого производства. Вот, говорю, Блохин желает обменяться с вашим капитаном. Франц без лишних слов стянул свою адидасовскую “пятёрку”, и я поспешил обрадовать Олега».
Травмированный Мунтян, в Мюнхене не игравший, вспоминает первую свою послематчевую реакцию: «Повезло! Соскочили!» Спустя многие годы он в компании с Колотовым и Трошкиным смотрел видеозапись мюнхенской встречи и мнение своё изменил. «Я увидел, — вспоминает он, — что мы таким составом сыграли очень прилично. И не так уж сильно “возили” нас, как показалось по горячим следам».
В Советском Союзе не верили в возможности «Динамо» и по телевидению показывать мюнхенский матч не стали. О феноменальном результате в Мюнхене зрители узнали только из позднего выпуска новостей, из лаконичного сообщения диктора: «В первой игре за Суперкубок киевское “Динамо” со счётом 1:0 победило мюнхенскую “Баварию”. На 67-й минуте гол забил Олег Блохин».
Тридцать лет спустя, просмотрев видеозапись матча, Олег Блохин вспомнил, что, «оказывается, в том матче у нас практически никого не было на замене. На лавочке сидели травмированные Самохин, Мунтян и Онищенко да массажист, который, сами понимаете, не мог выйти на поле». Вспомнил он, как «Вите Колотову рассекли колено, но он доиграл матч»; вспомнил и состояние перед той игрой: «Когда мы в 75-м слышали фамилии Беккенбауэра, Мюллера, Майера, Шварценбека, когда мы понимали, что чемпионы мира будут играть против нас на переполненном стадионе в Мюнхене, то, конечно, коленки тряслись. Как сейчас помню, я шнурки не мог завязать на бутсах! А ведь к тому времени мы уже немало матчей в Европе провели и Кубок кубков выиграли».
Блохин, превосходно сыгравший за киевское «Динамо» и сборную СССР во всех ключевых матчах в 1975 году, ошеломивший европейскую публику прекрасными голами в ворота «Баварии», получил «Золотой мяч» лучшего футболиста Европы. «Да вся та команда была гениальной, — говорил он спустя десятилетия. — И если “Золотой мяч” Блохину дали, это не значит, что другие были уровнем ниже. В составе образца 75-го года претендовать на этот приз могли человек пять-шесть — так просто сложилось... Только по стечению обстоятельств в коллективной игре выделялся я». Раймон Копа, знаменитый французский футболист, оценивая присуждение «Золотого мяча» Блохину, попросил обратить внимание на очень важное обстоятельство: «Триумф Блохина — это триумф киевской команды. На её примере можно видеть, что советские игроки придерживаются наступательной тактики и, как рыба в воде, чувствуют себя в рамках коллективного футбола».
Когда после победы «Динамо» в Суперкубке на секретариате ЦК компартии Украины обсуждали вопросы экономики и ораторы жаловались Владимиру Щербицкому на обстоятельства и трудности, украинский руководитель призвал их брать пример с киевского «Динамо». Лобановский рассказывал мне в конце 90-х, что именно тогда он понял, что хорошо делать дело можно при любой системе. «Тогда, — говорил Лобановский, — руководители призывали: “Надо работать”. Сейчас я говорю: “Надо работать”».
На континенте блистала команда, тренировавшаяся и жившая на старенькой базе в Конча-Заспе в спартанских условиях. Душевых кабин и туалетов в комнатах у игроков не было — всё общего пользования на двух этажах. Форму футболисты стирали сами. На окнах висели марлевые сеточки, ночью от ветра они смещались и от комаров не защищали. «Иногда до утра, — рассказывает Блохин, — не спали: гоняли этих кровососов, закрыв все окна».
На киевский матч за Суперкубок с «Баварией» пытались попасть сотни тысяч людей со всего Советского Союза (число только зафиксированных заявок от граждан и организаций со всей страны превысило 650 тысяч). В их числе были и будущий президент ФК «Динамо» (Киев), а тогда студент Одесского пищевого института Игорь Суркис с дедом — Яном Петровичем Горенштейном. Игорь ходил на все матчи «Динамо» в Киеве. «А тут, — вспоминает он, — такая игра, а я в Одессе. С утра места себе не находил: как же я пропущу такое событие? Прихожу в институт, карманы пусты — какие деньги у приезжего студента? Но план в голове уже созрел. Начинаю издалека. Говорю ребятам: “Вот сегодня такая игра... Давайте соберём копеек по 50 или по рублю и поставим на результат. Вся сумма — угадавшему”. А сам понимаю, что у организатора тотализатора и хранятся деньги. Мне бы только на дорогу до Киева собрать — 7 рублей 50 копеек на авиабилет по студенческому и копеек 20, чтобы добраться до аэропорта. А там я не пропаду — Гришина первая супруга Лина мне всегда поможет... Короче говоря, на мою “приманку” клюнули чуть ли не все мои одногруппники. Большинство ребят были или из Одессы, или из Ильичёвска, и родители каждый день давали им какие-то деньги — рубль или два. Словом, собрал я рублей 12 или 14, а это уже почти на дорогу в два конца, и после первой пары на такси рванул в аэропорт. Благо билет на самолёт можно было купить без проблем. Каждый час рейсы были».
Родителям Игорь звонить не стал — он же с занятий сбежал. Но его всё же «рассекретили». Совершенно случайно именно в день матча его решил проведать в институте двоюродный брат, только-только вернувшийся из Владивостока, где он устанавливал на подводных лодках холодильное оборудование. Соученики ему и сказали, что Игорь уехал в Киев на футбол. Володя поделился новостью со своими родителями. «Естественно, — говорит Игорь Михайлович, — мой дядя, профессор, преподававший историю КПСС, как человек правильный, позвонил моим родителям. Но надо отдать должное отцу и матери: отлавливать меня до футбола они не стали, а взяли тёпленьким уже после матча, на квартире у брата — со скандалом и “напутственными” речами. После чего вручили “непутёвому” сыну деньги, чтобы расплатился с ребятами (победителем тотализатора я так и не стал). Утром я улетел в Одессу. Перед последней парой пришёл в институт и в торжественной обстановке вручил призовые победителю. Все пережитые неприятности в тот момент меня уже не касались. Я был на матче “Динамо” — “Бавария” и собственными глазами видел этот триумф! По сей день эта игра, победа в ней 2:0 стоит перед моими глазами».
«Динамо» вполне могло навсегда сохранить трофей у себя. Розыгрыш Суперкубка ведь был неофициальным. Привезли тогда огромную вазу, в которую вмещалось содержимое двух дюжин бутылок шампанского, вручили киевской команде и уехали. Через год известный импресарио Юрий Украинчик (он занимался организацией коммерческих матчей советских команд за рубежом и имел тесные контакты с УЕФА) в преддверии борьбы за Суперкубок между «Баварией» и «Андерлехтом» прислал в Киев телеграмму, в которой просил переправить трофей в Брюссель. Как он сам рассказывал, на возврат «чаши» он не надеялся, телеграмму прислал «на всякий случай».
В Киеве рисковать не стали. Упаковали Суперкубок и отправили с коробкой в Брюссель через Москву Михаила Ошемкова. 36-килограммовый Суперкубок провёл в советской столице две ночи: первую у родственников Михаила Олеговича в Филях, вторую — в нашей тогдашней квартире в Сокольниках, куда мой друг Ошемков привёз кубок перед вылетом в Бельгию. «Андерлехт» по пути «Динамо» не пошёл и, обыграв «Баварию», навсегда оставил Суперкубок у себя.
Победы, одержанные в 1975 году, — знаковые ещё и потому, что обыграны были ведущие на тот момент клубы Голландии и ФРГ — стран, чьи сборные годом раньше подарили потрясающий финал чемпионата мира, образцово-показательную демонстрацию абсолютно всех элементов тотального футбола, заступившего в первой половине 70-х годов на царствование в тактике. Киевляне обыграли большую группу участников грандиозного финала, выступавших за ПСВ и «Баварию». «Эти победы, — писал в киевской газете «Комсомольское знамя» Валерий Мирский, — прославляющие советский спорт, советских людей, великую социалистическую Родину, несут нашему футболу перемены, давно стучавшиеся в дверь».
Редкий для середины 70-х не киевский игрок сборной СССР, спартаковец Евгений Ловчев, однажды признался болельщикам «Спартака» в том, что иногда мечтает поиграть за киевское «Динамо». На такое смелое заявление Ловчева подвигло знакомство с порядками в киевском клубе, которые, по его словам, он связывал с личностью Лобановского.
Спартаковский защитник был приглашён в сборную Союза перед отборочным матчем чемпионата Европы. Вместе с одноклубником вратарём Александром Прохоровым Ловчев отправился самолётом в Киев, а из аэропорта «Борисполь» — прямиком на динамовскую базу в Конча-Заспу: национальную команду Лобановский с помощниками собирал там, поскольку проще было принять трёх-четырёх «чужаков», чем везти всё киевское «Динамо» в Москву.
Спартаковцы попали на просмотр повторного матча киевлян за Суперкубок с «Баварией» и были вынуждены оправдываться, объяснять, почему они опоздали. Задержка произошла не по их вине. Да и не была она такой, чтобы за неё резко отчитывали приглашённых из Москвы игроков. Ловчеву, однако, полученная взбучка пришлась по душе, потому что свидетельствовала о порядке.